И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Вот уже четвертые сутки на траверз Порт-Артура подходят подобные отряды, чтобы воспрепятствовать работам по освобождению фарватера. Всегда действуют одинаково. Впереди идут миноносцы и, если замечают, что спасательные работы еще ведутся, передают сигнал на броненосцы. Те изменяют курс, и когда перед ними открывается вид на проход – тот уже в зоне обстрела. После этого отходят к крейсерам, всегда держащимся в сторонке, там же ложатся в дрейф и миноносцы.
Но не всегда это было так. В течение трех дней ничего не происходило, и моряки усиленно работали над подъемом судна, предпринимая одним им понятные действия. За работой весьма пристально наблюдали как гражданские, так и военные. Все эти дни адмирал Того тоже не бездействовал, проходя парадным строем перед крепостью, дразня Макарова. Вероятно, японский адмирал не терял надежды раззадорить Степана Осиповича, надавить на его самолюбие и выманить его на бой. Время безвозвратно уходило, а к десантной операции все еще не приступили: наличие вполне дееспособной эскадры поблизости от места предполагаемой высадки вносило свои коррективы. Но русские попросту игнорировали японцев. Наконец перед Артуром появился вот такой небольшой отряд. Не иначе как разведка японского генерального штаба наконец сработала и передала сведения флоту.
В первый день, несмотря на появление японцев, русские продолжали работы. Самураям это явно не понравилось, и они начали обстрел. Снаряды давали большой разброс, а потому о прицельной стрельбе говорить было нельзя, но тем не менее определенный квадрат они заваливали своими чемоданами довольно густо. Появились первые раненые, а один из матросов был убит. В конце концов один из снарядов угодил в баржу, затопив еще и ее в довесок к уже покоящемуся на дне фарватера пароходу. Но баржа – это не пароход, с ней можно справиться относительно легко и быстро, а вот работы вокруг «Бывалого» пришлось в срочном порядке сворачивать. «Пересвет» и «Победа» попытались было воспрепятствовать этому безобразию, но безрезультатно: попаданий добиться им так и не удалось, хотя в тот день было выпущено никак не меньше сотни снарядов.
Вот так с тех пор и повелось. Русские производили работы в темное время, а с наступлением рассвета отходили от парохода подальше. Если они мешкали, то броненосцы давали пару выстрелов – мол, не наглейте, мы все видим.
– Ну как, Петр Афанасьевич?
– В яблочко, Сергей Владимирович. Практически тот же маршрут подхода и дрейф на том же месте. И если верить вашим наблюдениям, так уже четвертый день подряд. Один раз – случайность, четыре – это уже статистика. У вас сильно развита интуиция. Я, к примеру, не пришел к этому, а вы в первый же день сразу смекнули.
– Так как? Вы пойдете к Макарову?
– Прямо сейчас и направлюсь.
Звонарев мысленно потер руки. Как только он увидел, что эскадра Того проходит парадным строем перед крепостью, он тут же вспомнил о том, что происходило после гибели Макарова в известной ему истории.
После гибели «Петропавловска» и повреждения «Победы» русская эскадра окончательно заперлась на внутреннем рейде, не пытаясь даже высунуть оттуда нос, хотя ни одна из попыток закупорить проход так и не увенчалась успехом. Японцы, осуществляя блокаду, а возможно провоцируя противника, проходили мимо крепости в кильватерном строю на расстоянии примерно десяти миль от крепости, с маниакальным упорством следуя одним и тем же маршрутом. Русские решили воспользоваться этой оплошностью и выставили минное заграждение поперек курса, которым обычно двигалась эскадра адмирала Того. Не сказать, что данная идея была воспринята командованием с воодушевлением – ведь мины предстояло выставить в нейтральных водах, – но все же добро было получено и мины выставлены. В результате этой операции японский флот в одночасье лишился сразу двух броненосцев.
Здесь ситуация несколько отличалась, так как корабли противника не проходили церемониальным маршем мимо крепости, а, обстреляв при необходимости проход, ложились в дрейф. Но так же с маниакальным упорством придерживались одного и того же маршрута, а дрейфовали в одном и том же месте, сносимые течением, но, подработав машинами, вновь занимали удобную позицию для наблюдения за входным створом.
В первый же день Сергей решил, что, возможно, история может и повториться. Наутро, выкроив свободное время, он прибыл на завод и организовал на гребне склона Тигрового дальномерный пост. Ну как организовал. Принесли дальномер, установили на треноге, благо их прибор с горизонтальной ориентацией был куда более практичен и неприхотлив в использовании, чем существующие образцы. Определили курс противника, аккуратно нанесли его на карту. На третий день наблюдения, когда выяснилось, что Того действует так же, как и в известной ему истории, Сергей уже хотел было направиться к Науменко, но решил повременить и сделать, так сказать, контрольный выстрел. На следующий день действия японцев резко изменились, так как они пришли с меньшими силами и не собирались просто дефилировать мимо крепости, а открыли сосредоточенный огонь по району затопления парохода.
Все надо было начинать сначала. Так как он не мог постоянно находиться здесь – он ведь в первую очередь был приписан к бронепоезду, строительство которого уже подходило к концу, – он оставил дальномерщика, небезызвестного Панина. Который засек еще и отход японцев на закате.
Три дня наблюдений выявили абсолютную тождественность действий японских кораблей как на подходе, так и на отходе. Чем Звонарев остался весьма доволен. Если на минирование нейтральных вод пошел осторожный Витгефт, то Макарову сам бог велел, тем паче что если в известной истории минное заграждение было выставлено на расстоянии в десять миль, то здесь речь шла всего о восьми. Хотя чего уж там, все одно нейтральные воды. Но подобной бяки японцы не ждут и здесь.
Сам отправиться к Макарову Звонарев не мог, но к Науменко обратиться – никаких проблем, а уж он-то вхож к адмиралу. Главное – убедить его в этом. Но убеждать не потребовалось, так как, едва изучив пометки на карте и лично определив положение кораблей, Петр Афанасьевич буквально загорелся этой идеей.
– Петр Афанасьевич, тут еще вот какое дело.
– Да, Сергей Владимирович.
– Я, кажется, понял, как Того сумел в кратчайшие сроки увеличить дальность своей артиллерии. Если я прав, то и нам это не составит особого труда.
– Интересно.
– Все просто. Если подтопить корабль с одного борта или загрузить под завязку бункера с этого борта, перетащив с противоположного, то можно добиться крена, а стало быть, и угол возвышения орудий увеличится, а отсюда и дальность. Вы заметили, что они обстреливают проход только с правого борта? Это лишний раз подтверждает мои догадки.
Нет, Звонарев не был гением, хотя и считался весьма неглупым человеком. Это была не его идея, просто он когда-то увлекался историей – не так, как Антон, но все же. В Первую мировую русский броненосец «Слава» в противостоянии с немецкими дредноутами столкнулся с тем, что немцы могут безнаказанно его обстреливать, так как его орудия не добивали до противника. Тогда командир принял решение подтопить броненосец с одного борта и добился того, что его снаряды также стали доставать немцев. Сергей просто вспомнил об этом, а как это использовать – пусть уж решает Макаров: ему куда лучше известны и конструкция, и характеристики русских кораблей.
Макаров встретил Науменко в своей каюте – ну как встретил, он даже не оторвался от чего-то там, что изучал у себя на столе, а лишь махнул рукой – мол, привет, не отвлекай. Петр Афанасьевич и не стал отвлекать. Через минуту адмирал наконец оторвался от какой-то карты и наконец уделил внимание посетителю.
– Что-то вы в неурочный час, я вас не вызывал – стало быть, что-то случилось?
– Не совсем, Степан Осипович, но все же.
– Я слушаю вас, Петр Афанасьевич.
– Я к вам с предложением немного потрепать японцев.
– Взгляните сюда.
Макаров показал на лежащую на столе карту, и Науменко послушно заглянул в нее. Обидно, но Звонареву не быть автором этой идеи, хотя несомненно он был первым, так как на макаровской карте было только три отметки с маршрутами движения, что свидетельствовало о том, что за наблюдения принялись на день позже, чем Сергей Владимирович, но, как говорится, кто успел, того и тапки.
