Противостояние - попаданец против попаданца (СИ) - Шейко Максим Александрович (онлайн книга без TXT) 📗
"Аэрокобра"!
37-мм пушка — серьезный аргумент, такая развалит любого супротивника с одного выстрела. Главное — попасть.
Ставке и командованию ВВС я хотел предложить сформировать пару истребительных полков охотников, чьей целью будут ФВ-190. Унять этих стервятников давно пора, — согласился со мной бравый летун.
— Согласитесь возглавить такой полк? — спросил я приобретшего некий внешний, какой-то импортный лоск на западных харчах майора напрямик.
— Товарищ генерал! Я уже трижды подавал рапорт на фронт! — нисколько не задумываясь и очень эмоционально ответил Елисеев. — Я — истребитель. А утюжить по тылам желающих и без меня… — майор закончил характерным жестом — рубанув ребром ладони по горлу.
— Тогда — доброго пути, истребитель, — напутствовал я будущего комполка. С такими людьми — не пропадем, — думалось мне, пока из-под карандаша ложились на черновик первые строчки нового приказа.
Не приказ — песТня! Поэма в прозе. Вроде официальный документ — представление к награждению дубовыми листьями, а написано, как захватывающий приключенческий роман. Я как начал читать, так и не смог оторваться. Оберст-лейтенант Эрих Блёдорн — автор сего замечательного опуса, определенно зарывает свой талант в землю. Ему бы литературной деятельностью заняться и всемирная слава практически гарантирована, а тут — кто его старания оценит, кроме меня? Так и сгинет во тьме веков. Кто там вспомнит спустя десяток-другой лет про командира "орлиной" эскадры? Вот то-то и оно. Обидно, честное слово.
"Наши "птицы" стартовали в предутренней тьме и, ревя моторами, устремлялись на юго-восток — навстречу рассвету… "Орлы" 4-ой эскадрильи, озаренные первыми лучами Солнца, пикировали сквозь моря огня… Рваные полотнища разрывов заслоняли небо… Солнечные блики играли на остеклении кабин…" Самородок — однозначно! Даже если мужик просто решил развлечься таким оригинальным способом — всё равно молодец. Порадовал любимого адъютанта фюрера. Самое интересное, что этот последователь Гёте, вполне точно передал суть событий, пусть и таким оригинальным образом.
Бомбардировочная эскадра KG30 "Adler", то бишь "Орёл", в течение августа была переброшена из Заполярья на крымские аэродромы. Компанию ей составляли "Хенкели" из 26-й эскадры, часть из которых являлась торпедоносцами. И те и другие поступили в распоряжение командующего ВВС "Юг" — оберста Вольфгана фон Вильдта. Новичкам дали некоторое время на акклиматизацию и изучение нового ТВД, так что немедленного роста воздушной активности "Люфтваффе" над Черноморским побережьем Кавказа не последовало. Это-то, по-видимому, и ввело в заблуждение советских флотоводцев.
Еще не зная о том, что на крымских аэродромах теперь размещено без малого две сотни бомбардировщиков, адмирал Октябрьский одобрил план проведения набеговой операции на Феодосию. Крейсеру "Ворошилов" в сопровождении эсминцев "Сообразительный" и "Бойкий" предстояло совершить ночной обстрел портовых сооружений и находящихся в гавани десантных судов. Надо сказать, что недавно советские моряки уже устраивали аналогичную ночную побудку в Ялте. Тогда у крымских берегов отметился крейсер "Молотов", действовавший в компании лидера "Харьков". Толку от их действий не было практически никакого, если не считать нескольких разрушенных домиков, а единственными, кто пытался им помешать, были торпедные катера. "Львы" из KG26 в это время обживались на аэродроме "Катанья", в ожидании каравана "Пьедестал".
Видимо, безнаказанность прошлого набега, вкупе с желанием сорвать планомерную подготовку 11-й армии Холлидта к форсированию Керченского пролива, и навели Октябрьского на идею феодосийского рейда. Но к тому времени, как штаб Черноморского флота раскачался, ситуация успела кардинально измениться. Торпы "львиной" эскадры вернулись из своей сицилийской командировки, с севера прибыли "юнкерсы", работавшие по морским целям начиная еще с Норвежской кампании, а в довершение всего под Керчью вновь обосновались ветераны крымского неба — "мессеры" из третьей группы "Червовых тузов".
Дальше, собственно, началось то, что так красочно расписывал оберст-лейтенант Блёдорн. Сперва советский отряд еще на подходе был обнаружен самолетом разведчиком, затем последовала ночная атака торпедоносцев, окончившаяся безрезультатно, но вынудившая противника отказаться от обстрела порта. В предрассветных сумерках "львы" предприняли еще одну попытку, на этот раз удачную. "Ворошилов" поймал левым бортом торпеду, и эскадра вынужденно снизила скорость до 14 узлов. Ну а дальше пришло время "орлов".
Два десятка "юнкерсов" вынесли поврежденному крейсеру смертный приговор и тут же привели его в исполнение. Вернер Баумбах, буквально накануне прибытия в Крым награжденный Рыцарским крестом с Дубовыми листьями и Мечами, подтвердил свою репутацию непревзойденного мастера морских атак. Сброшенная им пятисотка, проломив все палубы, рванула в машинном отделении, практически по центру корабля. Его ведомые довершили дело, добившись еще одного прямого попадания и одного близкого разрыва.
После такого удара "Ворошилов" смог продержаться на воде еще с четверть часа, после чего с чистой совестью затонул. А эсминцы приступили к спасательным работам, старательно вылавливая из воды барахтающихся там коллег. Командование Черноморского флота, узнав о форс-мажоре, экстренно выслало помощь из Новороссийска. Сперва над районом катастрофы появилось звено Пе-2, изображавшее из себя авиационное прикрытие, а затем подтянулась пара торпедных катеров. Правда, толку от этого не было практически никакого. Так как уже через полчаса после гибели крейсера посмотреть на его могилку прилетела очередная группа восемьдесят восьмых. "Юнкерсы", не мудрствуя лукаво, тут же атаковали оба эсминца, всё еще занятые спасательными работами. В результате от прямого попадания полутонной бомбы переломился и практически мгновенно затонул "Бойкий". "Сообразительный" избежал повреждений, но и с места не сдвинулся, продолжив спасать тонущих моряков.
На что надеялось советское командование, так и осталось для меня загадкой. Но, как бы то ни было, спустя еще час, над последним уцелевшим эсминцем появились 18 бомбардировщиков, в сопровождении шестерки истребителей. Последние с удовольствием отправили искупаться обе "пешки", все еще нарезавшие круги над морем, а бомберы, выстроившись в колонну, атаковали "Сообразительного", который к тому времени был буквально забит сотнями спасенных моряков с двух утонувших кораблей.
Финал этой драмы был печален — спастись удалось немногим. Зато я теперь мог быть спокоен за предстоящую высадку на Кубани. Если у советских флотоводцев и имелись какие-то возражения на этот счет, то теперь их можно было смело сбрасывать со счетов.
Машина шуршит шинами по спящим улицам Москвы. Я еду на доклад в Ставку, мысленно перебирая в уме все донесения, справки, приказы, прочитанные или отданные за день, несколько нервно теребя портфель, битком набитый картами и сверхсекретными бумагами.
Впереди новый адъютант Михаил беседует с пожилым шофером Петром, со странным для моего уха отчеством Евграфович. Прежний адъютант — Сергей все-таки умудрился попасть на фронт. Причем далеко не прямым путем. Угнал с двумя дружками машину из гаража Генштаба. Напились, полихачили… естественно попали в аварию.
Сергею грозил вполне реальный срок или штрафбат. Поскольку дело напрямую касалось меня, пришлось вмешаться. Отправил скрепя сердце Серегу командиром танковой роты огнеметных КВ в Действующую армию, на Волховский фронт. А тот и рад-радехонек, по его вышло, добился своего.
Михаил по-доброму пытается расшевелить флегматичного водителя:
