Император и Сталин (СИ) - Васильев Сергей Викторович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Декабрь 1900. Киев. Дом генерал-губернатора
— Я полностью разделяю ваш скептицизм насчёт этих скорострельных винтовок, Михаил Иванович. Но приказ есть приказ, и я не могу просто взять и выбросить в мусорник Высочайшее повеление. Поэтому мне придётся воленс-ноленс отправиться к полковнику Мадсену с предложением, от которого я лично не в восторге, и которое, уверен, не принесёт никакой пользы нашей армии. Я уже и так изрядно подзадержался у вас в гостях, и дальнейшее промедление, боюсь, приведёт к неприятностям…
— Спасибо, голубчик, спасибо, утешили старика, разбавили своим визитом мою тоску по столице, — генерал Драгомиров промакнул краешки глаз белоснежной салфеткой и, тяжело вздохнув, приступил к трапезе. — Вы знаете, я совсем покрылся мхом в этой дыре. Киевское генерал-губернаторство — это, по существу, такая ссылка, такая ссылка… Ну, а как вообще государь? Знаете ли, тут у нас такие слухи ходят…
Флигель-адъютант князь Оболенский кивнул лакею, держащему наготове запотевшую бутылку шампанского, и благодушно вытянулся в кресле. «Мне бы такую ссылку, старый пень!» — подумал он, с презрением поглядывая на престарелого генерала.
— К моему сожалению, — сказал он уже вслух, — я видел государя крайне мало, мельком. Представился — получил предписание — отбыл. Могу засвидетельствовать — после болезни он крайне резко поменялся. Будто это совсем другой человек… Вы меня понимаете? — и князь красноречиво покрутил пальцами в воздухе, едва касаясь головы… — Понимаете?
— Бедный мальчик, — генерал покачал головой и со вздохом упёрся глазами в тарелку, чтобы не выдать свои эмоции. — А какой удар для Марии Фёдоровны… Такое несчастье… Слава Богу, его батюшка до этого не дожил…
Собеседники истово перекрестились, глядя в потолок, украшенный затейливой лепниной. Несколько минут прошло в полной тишине, нарушаемой только звяканьем приборов о посуду…
— Полагаю уважаемый Владимир Николаевич, — прервал длинную паузу Драгомиров — дело сиё настолько сложно, что Государь проявил истинную мудрость, поручив его именно вам. Эти иностранные изобретатели народ весьма капризный и больно не любят иметь дело с нашими казенными ведомствами. Ежели не получится договориться с этим полковником, — генерал сделал акцент на слове «не получится» и выразительно посмотрел на Оболенского, — не огорчайтесь… Я напишу верноподданейшую записку Его Императорскому Величеству о вредности сих инвенций… Даже если не послушает — не будет же он казнить старика. Всё же для общего блага пекусь, а не живота своего ради… А, может, он уже и забыл этот свой каприз… А вас ждут гораздо более неотложные дела. Вы ведь знаете, кому надо доставить ту прискорбную информацию о состоянии императора, которой вы только что со мной поделились?
— Даже не сомневайтесь, Михаил Иванович, всё будет исполнено в точности…
— Ах, Владимир Николаевич, мне бы вашу лихость… Я вообще не колебался, когда был поручиком, а теперь вот делаю это постоянно… Например, я совсем не уверен, надо ли вам немедленно отправляться в дорогу или можно повременить с отъездом до Новогоднего бала?
— Змей вы-искуситель, Михаил Иванович… Но… Благодарю, мне пора…
— Ну, как знаете, голубчик, как знаете. Пойду приготовлю для вас сопроводительное письмо, а вы спокойно заканчивайте трапезу — сегодня уж точно на ночь глядя никуда не тронетесь. Утро вечера мудренее…
Крупнейший военный теоретик Российской империи, один из ведущих военных педагогов своего времени, генерал-адъютант, а ныне киевский, подольский и волынский генерал-губернатор Драгомиров не спеша поднялся из-за стола, по-старчески шаркая ногами вышел из столовой, плотно закрыл за собой двери, после чего распрямился, расправил плечи и уже упругим шагом профессионального военного направился к письменному столу. Не садясь в кресло, набросал несколько торопливых строк. Запечатал конверт. Подумал. Отложил перо. Расплавил на свече сургуч и приложил собственный перстень. Щелчком пальцев подозвал бесшумного, как тень, адъютанта. Вручил конверт.
— Кому доставить, знаешь. Выйдешь через чёрный ход, чтобы гости не видели, и поспешай, братец. Чтобы мухой!
Декабрь 1900. Лонг-Айленд
Начало строительства башни — центрального сооружения проекта «Уандерклиф» — откладывалось, наверно, уже в десятый раз. Подрядчиков пугал нестандартный проект с огромным «набалдашником» на высоте 130 футов, гарантированно делающим башню опасно неустойчивой.
Автор архитектурного проекта Стэнфорд Уайт уже откровенно грустил, исподволь предлагая амбициозному заказчику «урезать осетра», ибо знакомые строители уже закончились, а желающие создавать «грандиозу» так и не начались. Хотя шансы договориться с ними были. Подрядчики готовы были приступить к работе при условии снижения проектной высоты башни до 100 футов и уменьшении в два раза размера и веса верхней площадки. Но заказчик — «сумасшедший серб» — не уступал ни на йоту и требовал вообще невозможного… Переговоры срывались одни за другими…
— Мистер Уайт! К вам посетитель! — секретарь посторонился, пропуская плотно сбитого мужчину, с лобастой головой, украшенной гусарскими усами и низко посаженной на короткую шею. Весь этот явно армейский внешний вид и выправка слабо вязались с модным котелком, суконной тёмно-синей курткой и широкими, не стесняющими движения, брюками.
— Чем обязан? — архитектор напрягся, подозревая визит федерального налогового агента, которые весьма пристально наблюдали за любой активностью в прибрежной зоне, подозревая контрабандистов в каждом новом собственнике.(*)
— Слышал, что ваш заказчик испытывает некоторые проблемы с поиском подрядчика на сооружение весьма специфического строения? — в беглом английском посетителя явно присутствовал акцент, и Уайт выдохнул. Налоговиков-иностранцев, слава Богу, не бывает…
— Позвольте полюбопытствовать, а какое вы отношение имеете к строительству? — разглядывая гостя, уже спокойно спросил архитектор. — Простите, но я прекрасно знаком со строительной публикой и даю руку на отсечение — вы за свою жизнь не построили даже собачьей конуры…
Гость оказался не обидчивым. Коротко хохотнув, он подошёл к архитектору, внимательно осмотрел его с головы до ног и с лёгким превосходством раздельно произнес:
— Мистер! Вам что-нибудь говорит словосочетание «стальной сетчатый гиперболоид вращения инженера Шухова?»
— Мистеру Уайту, может, ничего не говорит, а вот я определённо что-то читал, — послышался голос откуда-то сверху. И по лестнице, ведущей на второй этаж, буквально скатился моложавый высокий человек с чёрными густыми волосами на прямой пробор, светлыми глазами, чуть прикрытыми длинными ресницами, из-за чего они приобретали мечтательный вид. Элегантная, стильная внешность его явно диссонировала с большими руками и просто громадными пальцами разнорабочего, привыкшего перемещать тяжести посредством мускульной силы.
— Мистер Тесла, — вскинулся Уайт, — я как автор проекта не могу позволить всяким проходимцам…
— Спокойно Стэнфорд, — заложив руки за спину Тесла подошёл вплотную к гостю, бесцеремонно изучая его американский цивильный костюм, на те вяжущийся с манерами европейского профессионального военного, — мистер…
— Нарышкин, к вашим услугам… — прищёлкнув каблуками модельных туфель, представился гость.
— Мистер Нарышкин вряд ли проделал путь через океан, чтобы разорить меня, — хохотнул Тесла. — И мне крайне любопытно, чем я так заинтересовал Старый Свет, что его представители собираются помочь мне построить мой «Уандерклиф»?
— Извольте, — коротко кивнул гость и протянул инженеру тубус. — Здесь описание гиперболоида инженера Шухова на Нижегородской выставке, а также некоторые расчёты, учитывающие ваши требования. Пославшее меня лицо предполагает, что с помощью этой конструкции вашу башню, мистер Тесла, можно поднять не только на проектные 130 футов, но и на 200 и даже на 400…
Вздёрнутые брови инженера не только убрали с его глаз заслон из пушистых ресниц, но и округлили их, сделав выражение лица по-детски удивлённым и беззащитным. Ни слова не говоря, Тесла схватил чертежи, и начал жадно их изучать, периодически прищёлкивая своими громадными пальцами и делая какие-то пометки на полях.
