Слово шамана (Змеи крови) - Прозоров Александр Дмитриевич (книги онлайн полностью TXT) 📗
— Кажется, хана настала… — еле слышно прошептала женщина.
А за спинами монстров, едва доходящие им до колен, собирались с уже обнаженными саблями десятки татар в толстых стеганых шапках и шлемах, в халатах и кольчугах, куяках и кирасах. Это означало, что сейчас все вместе — маленькие и большие — они пойдут на штурм.
— Боже, да они же передавят нас всех, как клопов. Как червяков, как козявок. Они просто смахнут стену и войдут внутрь, хватая, кого только пожелают…
Еще это означало, что все собравшиеся в крепости за спасением девушки пойдут в татарские и турецкие гаремы, что молодые ребята окажутся рабами или гребцами на галерах, а стариков просто перебьют за ненадобностью. Что сама она окажется служанкой какого-нибудь вонючего урода, что Стефания ее станет чьей-то наложницей, и Юра и Миша — мальчиками для наслаждений, а потом тоже рабами. Варламу же, наверное, повезет — его просто сразу зарежут.
Один из монстров двинулся вперед — и Юлю словно ударило:
— Беляш, на правый край беги! — заорала она, выводя всех из ступора. — Стрелять по левой ноге! По моей команде! Ефрем, пищали готовь!
Она со всех ног кинулась на угловой бастион, отпихнула от дальней пищали Степана, тут же рявкнув:
— Пищали неси! Заряды готовь! — потом приложила приклад к плечу и качнула стволом, проверяя поворотливость: вверх-вниз, вправо-влево.
Когда-то давным-давно, когда они еще только переехали сюда и насыпали первый вал вокруг усадьбы, Варлам заказал кузнецу пять пищальных стволов. Тогда он уже знал, что жена в огненном бое разбирается неплохо, но сам не понимал ничего, и действовал по принципу — чем больше, тем лучше. В общем он был, конечно прав, но изготовленные по его заказу стволы диаметром в вершок — примерно в пять сантиметров, оказались совершенно неподъемны для любого стрелка.
Выкручиваться пришлось Юле, и она, вспомнив все достижения двадцатого века, придумала некое подобие турели: во вращающуюся на подставке чушку втыкался железный стержень, на который насаживалась пищаль. «Турель» позволяла легко поворачивать ствол в любом направлении, принимала на себя большую часть отдачи, и с нее оружие легко снималось для перезарядки. Или для замены: в усадьбе стояло уже пятнадцать пищалей, и если крепость атаковали не со всех сторон одновременно…
— Не спешить! — женщина прекрасно понимала, что на большом расстоянии картечь просто завязнет в массивной туше. Свинец должен лететь плотным, густым пучком. А потому она снова и снова кричала во все горло: — Только по моей команде! Левая нога!
Махина двигалась вяло, неповоротливо, приволакивая обе ноги — но из-за широкого шага получалось, что все равно с огромной скоростью.
«Фитиль! — внезапно обожгло Юлю. — Фитиль горит?»
Она вскинула голову, посмотрела на закрепленный в держателе витой льняной шнур, пропитанный китайским снегом. Над его кончиком вился легкий дымок — значит, огонь есть. До монстра оставалось всего полсотни метров. Она снова прильнула к прикладу, поводя кончиком ствола. Лучше всего, наверное, бить немного выше колена — чтобы на оставшейся культяпке чудовище передвигаться не смогло ни в коем случае.
Сорок метров.
Татары не успевают за кажущейся неповоротливой махиной, отстают, и расстояние все увеличивается. Кажется, они пытаются что-то кричать, но в ушах стоит абсолютная тишина. Неужели оглохла?
Тридцать.
Юля ощутила покой. Полный и абсолютный покой, который всегда овладевал ею на соревнованиях. Стоит выйти на рубеж — и исчезают мысли, страхи, звуки. Остается только цель и выработанная годами тренировок сосредоточенность. Двадцать…
— Пора!!! — она направила ствол на левую ногу, как раз вынесенную чудищем вперед, на полметра ниже паха — и нажала на спуск.
Звука Юля тоже не услышала — просто увидела, как из того места, куда была направлена пищаль, полетели в стороны ошметки глины. Потом такие же ошметки вылетели немного выше, ниже — и нога начала подламываться.
В тот же миг в ее сознание ворвался грохот канонады и гуляющее от холма и обратно многократное эхо. Она рванула пищаль со стержня, толкнула ее назад, холопам, перехватила поданную в руки другую, насадила в положенное место…
— А-а-а!!! — вопя от боли, покатился Тирц по ковру, схватившись за ногу, попытался встать.
Там, внизу, у стены крепости голем тоже пытался подняться на четвереньки, полз вперед, опираясь на единственную ногу и обе руки.
— Ну, еще чуть-чуть… Ломай!!!
Но тут выстрелы загрохотали снова. Плотная картечь рвала в клочья руки глиняного человека, и физик чувствовал его боль всем своим телом и всей плотью.
— A-a-a!!!
Голем внизу дернулся, из последних сил стремясь выполнить приказ создателя — его голова врезалась в частокол, выворачивая его из земли, и упала на стену. Последний залп врезался чудищу в голову — но оно более все равно уже не двигалось.
Послышался радостный вой — татары полезли по монстру, превратившемуся просто в груду глины, словно по насыпанному валу, ведущему их прямо на стену, к проделанному в тыне проходу, они бежали по нему вперед, видя перед собой не ощетинившуюся копьями стену, а добычу, которая находилась за ними: боярское добро, золото и беззащитных баб.
Тяжело дыша от боли, Менги-нукер стоял на четвереньках на своем ковре, и с кривой улыбкой смотрел, как татары ломают сопротивление немногочисленных мужиков, отмахивающихся топорами на длинных ручках, и неуклюже тыкающих в опытных степных воинов рогатинами:
— Получилось…
На стене началась свалка. Первыми удар приняли одетые в тегиляи и кольчуги холопы. Именно они норовили порубить татар топорами, словно дрова. Степняки подсекали их саблями, тыкали остриями кривых клинков — но в пешем строю у них не было места для хорошего замаха, а прорубить кольчугу или хорошо простеганный проволокой и набитый конским волосом тегиляи не так-то просто. А вот падающий на голову топор не отобьешь, как легкий клинок, и пробивает топор практически все — хоть дерево, хоть железо, хоть человеческий череп. Вдобавок, из-за спин холопов в нападающих тыкали копьями и рогатинами на длинных ратовищах смерды, и каждый нападающий татарин фактически оказывался один против двух-трех врагов. В итоге первые ряды грабителей полегли на месте — но холопы тоже получили многочленные порезы и уколы от лезущих на стену врагов. По ногам потекла кровь, топоры начали стремительно тяжелеть, и поднимать их становилось все труднее и труднее, а степняки лезли с прежним азартом.
