Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Чернов Александр Викторович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Несомненно, вы правы. Но, все-таки, в первую очередь – для работы разведчика.

И почему-то не удивляет, что выезжая за рубеж, представители английского высшего общества, равно как и более скромных его слоев: финансисты и торговцы, инженеры и промышленники, деятели науки и культуры, путешественники и натуралисты, пасторы и миссионеры, военные и моряки, учителя и гувернантки, врачи и аптекари, в массе своей старались, по мере собственных сил и талантов, оказывать информационную поддержку скромным чиновникам лондонского Форрин Офиса, оформлявших для них выездные…

До легализации и централизации будущей британской SIS в 1909-м году в форме разведуправления при Комитете национальной обороны, которому по распоряжению Эдуарда VII были оперативно подчинены профильные подразделения МИДа, военного министерства и Адмиралтейства, именно Особый департамент Форрин Офиса полтора столетия полновластно вел координацию разведдеятельности империи.

Применительно к очевидным результатам - итогам многочисленных войн, захвату и систематическому ограблению множества колоний с сопутствующим ростом богатства и влияния Британии в мире до уровня «почти гегемона» - велась эта работа впечатляюще успешно. Притом, что кроме обязательных отчетов по линии дипкорпуса и нелегалов, там обобщалась и обрабатывалась информация, поступавшая по различным частным каналам, вплоть до доверительных клубных бесед.

Среди агентов английской разведки много людей с известными на весь мир именами, блещущими в иных областях человеческого бытия, нежели ристалище рыцарей плаща и кинжала. Например: Сомерсет Моэм, Артур Конан-Дойль, Герберт Уэллс, Бернард Шоу – маститые писатели, трудившиеся на тайном поприще. Кто - сбором и распространением информации. Кто - аналитикой, вплоть до использования в этих целях спиритизма. Кто - приобретением персон влияния и информаторов за границей через дружбу или любовь.

Уместно ли на фоне столь знаковых фигур говорить о каких-то ученых-этнографах или путешественниках-авантюристах, вроде Иоганна Буркхардта, Александра Кинглейка, Эдмунда Спенсера, Ричарда Бёртона или Гертруды Белл?

Суть явления в том, что для истинно высококультурного и морально безупречного джентльмена, как, между прочим, и для подлинной леди, шпионаж в пользу отечества - дело чести. Как по этому поводу однажды горько посетовал адмирал Канарис: «Немцы считают, что шпионажем занимаются лишь преступники, авантюристы и разнообоазные отбросы общества. В то время, как каждый путешествующий англичанин – это агент. И истинный патриот своей страны…»

Создатель Абвера хорошо знал, о чем говорил. Нам же нужно просто воспринимать такую черту англосаксонского национального характера, как данность. А уж как к этому относиться, - отдельный вопрос.

Но принципиально важно другое. Понимание того, что наши главные противники, англосаксы, являющиеся таковыми как для русских, так и для немцев, - в чем Балк ни на минуту не сомневался - в начале 20-го века были прекрасно осведомлены о настроениях и намерениях Санкт-Петербурга и Берлина. Несравнимо лучше, чем в названных столицах представляли себе долгоиграющие планы лондонской или вашингтонской верхушек.

Стартовый расклад на игру для ИССП, откровенно говоря, не радовал…

Еще нюанс, о котором нужно помнить: там, где им не удается быстро достичь целей грубой силой, шантажом или подкупом англосаксы готовы проявить гибкость и терпение, подлаживаясь под текущие обстоятельства, но никогда не отказываются от изначально задуманного. Поэтому сущность «принадлежности Миру Великобритании» в сознании их элиты постепенно эволюционировала от прежних вожделений безраздельного владения и господства, к контролю и доминированию. На собственные территории европейских стран ныне в Лондоне всерьез не заглядываются. И к тому есть веские причины.

Во-первых, война с серьезным противником на суше – это огромные расходы с не гарантированным на сто процентов результатом. Дикарей с пиками гонять шрапнелью гораздо легче и безопаснее. Много дешевле сменить в цивилизованной стране-противнике власть путем госпереворота или революции на пробританскую. И затем стричь купоны в качестве главного торгового посредника и кредитора. Навигацкий акт и золото бездонных подвалов Сити на что, спрашивается?

Главное в успехе такой стратегии - не допустить появления на континенте гегемона. Единоличного. Или в форме союза двух или нескольких государств. Поэтому европейцев-континенталов необходимо периодически стравливать между собой, имея там на каждый такой случай «свою шпагу» с достаточным количеством «пушечного мяса» под ружьем.

Во-вторых, консолидация огромных отдаленных территорий с их многомиллионным туземным населением в колониальную империю, потребовала присутствия армии и флота по всему миру. Для чего Ройял Нэйви, как инструмент обеспечения неприкосновенности метрополии и заморских владений, должен быть сильнее, чем флоты любой комбинации из двух враждебных держав. Как гарантия от неожиданностей. Удовольствие сие весьма накладное, согласитесь. Да и самих «белочеловеков» не слишком много для всего этого: Англия до Первой мировой не знала обязательной военной службы.

В-третьих, с появлением в результате войны Севера и Юга на карте Мира де факто единых Североамериканских Соединенных Штатов, а в Европе, после рокового просчета Наполеона III, - Германской империи, реалисты в высоких лондонских кабинетах со всей очевидностью осознали, что отныне Британия обречена обороняться. Период ее бурного роста в прошлом. Англичане на кураже от побед Дрейка, Роднея, Хоука и Нельсона и так отхватили больше, чем в исторической перспективе способны были удержать…

Но нас, русских, по большому счету, должны волновать не английские проблемы, а свои собственные. И здесь, с учетом вышесказанного, приходится с сожалением признать, что британские «палки в российских колесах» регулярно мешают нам решать их быстро и эффективно. Россия, динамично развивающаяся, самостоятельная и независимая, никак не входит в согласие с британскими интересами. Отсюда и три умерщвленных российских самодержца. И несколько срежиссированных в Лондоне неудачных для нас войн. И три (!) революции. Короче, все то, что дипломатично называют политикой сдерживания России. А по-простому, с легкого словца Императора Николая I, «Англичанка гадит!»

Эту хлесткую фразу приписывают генералиссимусу Суворову, поэту Вентцелю, да и много кому еще, поскольку она стала подлинно народным определением для постоянных происков и враждебных акций англосаксов по отношению к России в течение нескольких столетий. Но пустил ее в народ русский царь германских кровей, чей отец и наследник Екатерины Великой, был задушен по наущению лондонского посла в Санкт-Петербурге.

Николай Павлович не простил британцам этого вероломства никогда, хотя так ни разу и не позволил себе критически высказаться по поводу англофильства старшего брата, покойного Императора Александра I. Но он более чем прозрачно показал свое истинное отношение к Альбиону, не позволив сыну-цесаревичу вступить в брак с юной британской королевой Викторией, воспылавшей к русскому престолонаследнику нежными чувствами.

Как знать, может быть, с этим решением царя был упущен уникальный исторический шанс на реальное сближение наших двух держав? Хотя, вряд ли. Для Виктории интересы Британии всегда были выше любых личных мотивов. Романовы «подкладываться» под островитян также не собирались. Так что ничего хорошего пребывание в статусе принца-консорта будущему Царю-освободителю не сулило. Мог и умереть преждевременно. Если бы «климат не подошел».

Зато в реальной истории ярость отвергнутой женщины привела Англию и Россию к их единственному прямому военному столкновению в ходе Крымской войны, которую на Западе называют Восточной. Причем, европейцы в этом моменте более точны. Ибо все крутилось тогда вокруг «Восточного вопроса»: будет или не будет Россия стоять «ногою твердой» при Босфоре?

В тот момент, когда решалась судьба будущего Суэцкого канала, для Лондона было просто немыслимо допустить выход к Средиземке еще одного крупного игрока, кроме французов. Зато можно было постараться сделать Наполеона III, благоволящего султану и тайно мечтающего о реванше за разгром битого Кутузовым, Барклаем и Витгенштейном дядюшки, зачинщиком очередной свары с московитами. А заодно, вкупе с османами, ее главным жертвоприносителем.