В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Ну а теперь, мил человек, скажи, как тебя зовут?
— Нечай, — буркнул амбал.
— И чего на меня попер? Только честно.
— Весь торг говорит о том, сколько ты железа на свои поделки кузнецам передал. А, значит, цены на него упадут, наш труд за полгода, считай, насмарку… А тут ты идешь. Ну я и это…
А, так это рудокопы местные, что железо добывают из «болотных» руд. В примитивных домницах получают кричное железо, от которого до стали, как до Луны пешком. Хотя что-то тут не так, но я выяснять не стал.
— А из каких краев будете? Из Устюжны, Яма, Копорья, Орешка?
— Из Устюжны Железнопольской.
— О, слышал я о такой.
Помню, что где-то в это время там появился целый город Устюг — Железный. Название говорит само за себя.
— Вот что, Нечай, бери-ка ты своих дружков да пойдем вон в ту харчевню, там и поговорим.
Осели мы в харчевне по легкому, заказали домашнего пива, отпили понемногу. Правда, через стол сели и те пятеро из кузнечных рядов, что подтянулись первыми.
Вот тут я и стал Нечаю и его дружкам объяснять основы экономики:
— Конечно, Нечай, я бы мог просто тебе сказать, что торг есть торг. Он никому не подчиняется и каждый волен здесь продавать и покупать все, что он захочет. Так?
— Так, — хмуро согласился Нечай, искоса поглядывая на соседей.
— Больше того, Новгород, несмотря на ваше железо, — кивнул я в сторону его дружков, — постоянно покупает его у купцов из Ганзы, от немцев да свеев дополнительно. Не хватает городу железа, особенно хорошего. Покупают и железную проволоку, и иголки, и просто кусками «в четях». Так?
— Ну. Так.
— А чего ж ты заморским купцам не идешь морды их поганые бить?
— Им набьешь.
— Ага, а своим, значит, можно? Эх, Нечай. Ну да ладно, не для того я тебя пригласил, чтобы стыдить, взрослый ты уже для этого. А для того позвал, чтобы объяснить вам, — и я обвел пальцем его компанию, — что в отличие, скажем, от купцов немецких, никакой я вам в торговых делах не соперник.
— Это как же?
— А вот так. Я действительно передал кузнецам большое количество железа. Но, во-первых, это железо очень высокого качества, и его вашим железом не заменишь. Из моего и вашего железа разные вещи куют. Ваше — оно тоже нужно, но на этот ваш рынок я не покушаюсь. Во-вторых, я его им не продавал. Я его им передал для исполнения моего заказа. Весь заказ я один у них и заберу. Не куплю, а заберу. Потому, что оплачивать им я буду только их работу. Мечи, что они мне ковать будут, я в Новгороде продавать не буду. Каким образом это может отразиться на цене вашего железа? А никаким.
Нечай с минуту смотрел на меня оторопевшими глазами, но потом в них промелькнула какая-то новая мысль:
— Ты подожди, но ведь ты две кузни задействовал на своем металле, значит, эти кузнецы у нас железо теперь долго не купят.
— Не две, а четыре. Две наковальне я еще им передал, чтобы они успели с заказом моим справиться. Но до этого кузниц было действительно две. Но, во-первых, две из скольких? Сегодня в Новгороде тридцать одна кузница. Что две кузни из этого числа для тебя погоду сделают? Ты что, один железом торгуешь? Или я всем кузнецам своё железо всучил? Нет, Нечай, никаким образом на цену твоего железа это повлиять не может. И второе. Кузни новгородские сегодня работают как? Исключительно под заказ. Станет ли заказов меньше после моего заказа? Да нет, сколько было бы, столько и останется. Кузнецы меньше простаивать будут, а железа, сколько требовалось, столько требоваться и будет.
Помолчали, еще выпили по паре глотков.
— Больше того, на все мои заказы моего железа может и не хватить. Мне вот пару сотен коней подковать надо будет, а это 800 подков. Может на часть этих подков у меня железа и хватит, а может и нет. Да и жалко мне мое железо на подковы-то переводить. Тогда как? Заказов у кузнецов станет больше, а количество железа на их выполнение от меня уже не будет, что получится?
— Подскочит цена на наше железо, — впрягся один из нечаевских дружков.
— Мудак ты, Нечай, — сказал один из них, — и нас чуть в грязное дело не втянул.
О, «мудак»! Я хорошо расслышал, мне не послышалось. Знали, оказывается, в XIII веке такое замечательное словечко.
— Слушай, а сколько ж ты мечей заказал?
— Двести штук, — а чего скрывать, по-моему, это уже весь торг знает.
— Сколько? — у дружков Нечая глаза из орбит полезли.
— Ну, это только мечи…Есть и еще заказы.
— Да зачем же тебе, Михаил Игнатьевич, так много мечей?
Я снова про себя хмыкнул. Что, сопля зеленая, уже «Михаил Игнатьевич»?
— Ну, то дела купеческие, — встрял Сергей.
— Да, это конечно… это мы с пониманием.
Стали прощаться. Нечай за пиво нам заплатить не дал, все винился, что бес его попутал. Мы спорить не стали. Разошлись было каждый по своим делам.
Но Нечая и его компанию остановили мужики, что сидели с нами в харчевне:
— Игнач у нас человек добрый, отпускает вас — его дело. Но мы вас так не отпускаем. Чтобы вас на торге больше не было. Я понятно объяснил?
— И че будет?
— А здесь в сугробе и останетесь. А боле — ничего.
Когда Нечай с дружками отошёл подальше, к нам повернулся тот, что с Нечаем разговаривал. Решил меня предупредить:
— Ну, ты даешь, Игнач. Нечай — известный бузотер, любит на драку нарываться. И кодла у него не простая. А ты его при всем народе уделал, причем даже не ударив ни разу. Силен ты, Игнач, силен. Но поосторожись теперь. Мы не всегда рядом будем. Ну ладно, бывай, нам в свои ряды пора.
— Послушайте, а как вы так быстро узнали, что на меня тут «наехали»?
— А вон мальчишки играют, так к нам тот, что в куцей шапке и прибежал. Мы-то тут совсем недалече.
— Ну, спасибо вам.
— Да не за что. Добрый ты, а надо было бы этих всех как вшей, до щелчка давить, до щелчка…
Когда мы с Сергеем вышли на свежий воздух, я подозвал указанного нам пацана. Видно, что когда-то знавал он неплохие времена, одет был даже прилично, только заметно вырос из своей одежонки, да и прорехи на ней кое-где появились, хотя и аккуратно заштопанные.
— Ну, и кто ты есть, добрый молодец, как тебя звать величать, сколько тебе лет?
Пацан не смутился, смотрит прямо, даже с некоторым вызовом. Заметил, видать, как я его одежонку рассматриваю.
— Мал я еще, чтобы меня по отчеству называть. Я — Митрий Щавель. Можно Митяй. Сын вдовы Елизара Чебота, кожевника. Годов мне четырнадцать, к лету — пятнадцать будет.
— А почему прозвище у тебя такое?
Митрий усмехнулся:
— Так это, как отец помер, голодно было. По весне мы с матерью, почитай, на одном щавеле жили. Так вот и пошло.
— А тут что делаешь?
— Так торг ведь. Не тут, так там не тому, так другому, что-то поможешь, донесешь, что-то…
— Украдешь …
— Не. Мы чужого не берем. Вон те — он кивнул на другую группу совсем молодых оборванцев, что стояли в стороне кучкой и смотрели в нашу сторону, — те да, а мы что заработаем, на то еды себе и покупаем, а бывает, что и домой хватает что принести.
— Вот что, Дмитрий. Приходи-ка ты завтра к нам домой, прямо к обеду. Знаешь, где мы живем?
— Митрий я. Где живешь знаю. Тут это все знают.
Вот и приходи. А сейчас пошли в калашный ряд, я тебя и всю твою ватагу угостить хочу.
Когда уходили из калашного ряда, молчавший до этого Сергей на меня все-таки «наехал»:
— Ну ладно, показал силу, в очередной раз весь торг удивил. Так мало этого. Ну, дал бы этому Нечаю по сопатке, да и разошлись бы в разные стороны. Так нет, надо было с ними еще в эту харчевню тащиться? А если бы они тебе там нож в бок в темном углу засадили?
Но я его урезонил:
— Таких людей врагами оставлять было нельзя. Они за собой правду считали. Я объяснил людям, что к чему, что нет за ними никакой правды. Так они и впредь не будут видеть во мне конкурента, других людей не будут против меня настраивать. Больше того, должниками себя теперь считать будут. Так, нет? Да и ты с мужиками рядом был.
