Назад в СССР: демон бокса (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (читать полную версию книги TXT, FB2) 📗
Вечером, полоскаясь в душе перед сном, увидел мутное облачко, гораздо более густое, чем от водяного пара. Инопланетный извращенец подглядывал за мной голым.
— Что вызывает интерес, так это изменение истории, — начал он без всякого «здрасьте», тем более по его субъективному времени прошёл час или два с предыдущего визита, это для меня — шли годы. — Моя память зафиксировала результаты чемпионата СССР семьдесят восьмого года совершенно иные. Амиран Хизанишвилли победил в вашей категории. А сейчас о победителе вообще нет сведений.
— Когда появятся?
— Когда закончится финал. Через секунды по моему субъективному времени.
— Ты доволен мной?
— Я не использую понятия «доволен» или «не доволен». Ты исполняешь моё задание удовлетворительно.
— Ну, спасибо на добром слове. «Вышний», мне ещё информация нужна…
Рассказал ему о «топливном баке» для энергии Ци в виде дракончика на затылке, увы, лишённого указателя уровня топлива, который очень-очень нужен, о проблемах наращивания объёма, ускорения заправки. Вообще, поскольку чужой ковырялся в открытых источниках, лучше было проверить, насколько информация о прикладном использовании цигун затребована боксёрами, конкретно в моём времени, не нарвусь ли рано или поздно на Мухаммеда Али с восточным багажом Брюса Ли.
Отсутствие эмоций отчасти полезно. Инопланетный гад ни разу не возмутился на тему «это я тобой командую, а не ты мной командуешь». Коль надо для пользы дела — значит надо.
Выйдя из душа, едва полотенце не уронил от мелькнувшей догадки. Многое в голове, ещё помнившей плюхи соперника, уложилось и сложилось.
Раз у него есть какая-то картина прошлого, меняющаяся в результате моего вмешательства в события тех лет, значит, оба потока времени движутся в одном направлении. Только у «Вышнего» проходят минуты, ну, десятки минут, у меня — годы. О содеянном мной чужак узнаёт из выловленных в Сети информационных следов, «в режиме реального времени» ничего не улавливает, не считая сеансов его погружения в прошлое. Выходит, когда передо мной не висит облако мути, паразит меня не видит и не контролирует.
То есть подготовленная не под его надзором диверсия, приуроченная к девятому августа двадцать четвёртого года, будет замечена «Вышним», лишь когда моя заготовка сработает. Очень хочется надеяться, больше, чем на победу в чемпионате, что после этого он ни меня, ни кого-либо другого на Земле не потревожит. Способ победить существует! Надо лишь найти его.
В ближайшие дни инопланетник меня не дёргал, я вышел в полуфинал и рвался к победе, игнорируя разговоры в делегации, что регламент чемпионата очень особенный, предусмотрены «утешительные» поединки. Сама делегация здорово поредела, борьбу продолжал кроме меня только Юра Прохоров, он слил четвертушку, вот пусть и борется за «утешительный» приз. Отсеявшихся боксёров отправили в Белоруссию, все чиновники из спорткомитета остались в Тбилиси — смотреть бокс и благосклонно принимать знаки кавказского гостеприимства.
В утро полуфинала в гостиницу пришли «люди в штатском» и с корочками КГБ Грузинской ССР, с ними кто-то из тренеров, я его видел ассистировавшим Давиду Квачадзе. Мы заперлись впятером с Коганом в его номере наставника, тот нетерпеливо поглядывал на часы, не желая мне опоздать на взвешивание, гэбисты уверяли: много времени не отнимут.
— Должен предупредить: армянская сторона готовит провокации, — начал старший из них, представившийся целым полковником. — Вам наверняка предложат деньги, чтоб Валерий лёг под Торосяна. Вы, уважаемый юноша, выиграли все три боя досрочно. Вас опасаются.
— Вчера предлагали пять тысяч, — пожал плечами Коган. — Щеглы!
— Вах, всего пять? Обмельчала Армения! Сегодня принесут десять.
— Да хоть сто, — отрезал Коган. — Честь белорусского бокса не продаётся.
Если я был иного мнения, им никто не поинтересовался. К полуфиналу за счёт ставок на себя я поднял уже почти восемьсот рублей. Правда, два к восьми больше не предлагали. К большому сожалению, Моня, продув в одной четвёртой, отбыл в Минск. Я же не успел наладить контакты с местными дельцами.
— Давай так, дарагой! — второй гэбист, подполковник, обернулся ко мне. — Победишь, и лично плачу тебе дэсять тысяч. Трэнеру пять. Армян надо проучить.
— Согласен! — я опередил Когана на какие-то доли секунды, тот хотел, наверно, возразить. — Есть просьба. Если уложу Торосяна, армяне попытаются с меня живьём шкуру содрать. Против всего зала не выстою.
— О чём рэчь! Мы же все — общество «Динамо».
Он пообещал милицейскую защиту, и тут влез тбилисский тренер. Оказывается, грузины успели заснять мои бои, покадрово проанализировали нокаутирующие удары, открыв, что время движения руки у меня в нужный момент гораздо меньше одной десятой секунды, такое не описано ни в одной научной монографии по теории бокса.
— У меня есть секрет. Выиграю первенство — обещаю раскрыть. Но только грузинским товарищам и с условием не слишком распространяться. А то вдруг у армян лучше выйдет!
Когда остались одни, Коган укоризненно посмотрел на меня.
— Ну куда ты лезешь вперёд? Надо было на пятнадцати тысячах каждому торговаться.
Армяне, к слову, с новой офертой к нам даже не приблизились, настолько плотно меня и Когана охраняли менты в сопровождении парней в штатском. Месть братскому армянскому народу в эти дни стала, похоже, делом национального значения для грузин. Хорошо, что всё их соперничество заканчивается вот так — бескровно и сравнительно весело.
Армянский боксёр, пусть и не истерзанный сгонкой веса, уже изрядно вымотался к четвёртому бою. Но — старался, бился мощно, достойно, оттеснив меня в оборону с редкими контратаками, но на третий раунд его не хватило. Когда я начал отвечать, он попробовал вешаться в клинче, раз влепил открытой перчаткой, финтил, пробовал неожиданные удары. К концу явно проигрывал по очкам и, наверно, так бы и произошло, но рефери объявил мою победу за явным преимуществом после двух нокдаунов.
Что началось в зале! Грузины ликовали, будто победил боксёр из какого-нибудь Гори или Кутаиси. Армяне орали «нечестно», «судья куплен», а я в бесчисленный раз убеждался, что нет ничего надёжнее сокрушительного нокаута с валянием тела по полу, тогда все сомнения и возражения засуньте себе в гудок. Коридор на выход нам расчищала добрая рота милиционеров, меня запихнули в «волгу» прямо такого — в трусах, майке и бинтах, лишь халат накинули на плечи, не дав ни переодеться, ни принять душ.
После победы в финале над украинцем из Макеевки и получением мной золотой медали нас ждал приём. Призёров пригласил Первый Секретарь ЦК Компартии Грузии Эдуард Шеварднадзе, и хоть я смотрелся заморышем рядом со средне- и тяжеловесами, долго тряс мне руку как самому молодому чемпиону СССР на его памяти. Стараниями грузин прямо в Тбилиси прилетел мой значок «Мастер спорта СССР» с удостоверением. После торжеств радостные грузинские динамовцы натурально отжали меня у белорусской делегации, отложив вылет на двое суток, организовали мастер-класс с моим участием.
Как договаривались, присутствовало на нём всего человек двенадцать: те полковник и подполковник, одарившие меня конвертом с сотней сторублёвых купюр, Давид Квачадзе, единственный среди хозяев чемпионата добывший «серебро», золотую медаль у них никто не выиграл, и несколько тренеров.
Я рассказал, не таясь, про гимнастику цигун. Конечно, создаю себе потенциальных конкурентов. С другой стороны, овладение её приёмами без профессионального учителя демонических талантов, мягко говоря, проблематично. Признался, что с юных лет и по сей день тренируюсь в секции карате, хоть этот вид единоборств у нас не культивируется, а адепты маскируются под боевое самбо. Показал эффективность коротких прямых ударов в корпус, не требующих боксёрской работы всем корпусом.
Грузины были впечатлены. Заместитель председателя их спорткомитета вручил мне визитку с телефонами и адресами: закончишь выступления в спорте, приходи на тренерскую работу в тбилисское «Динамо», будешь жить как в раю. Гэбист обещал официальное устройство в их конторе и офицерское звание, если соглашусь заодно вести занятия по боевым искусствам с операми и с телохранителями Шеварднадзе.
