Легионы - вперёд! - Агафонов Игорь (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Общее мнение выразил Паоний. Будучи уже в годах, он не утратил присущей ему с юных лет энергии и напора. Благодаря им, выходец из низов сумел сделать головокружительную карьеру и обзавестись огромным состоянием. Он был владельцем обширных поместий вокруг Арелата, вел большую торговлю с Италией и Востоком. Пятнадцать лет назад, еще при Майориане, он был префектом Галлии и с тех пор к нему прислушивались многие сенаторы.
Поднявшись со своего места, Паоний поднял руку, показывая, что собирается говорить.
— Мы не хотим, чтобы сюда пришли готы, — сказал он, дождавшись тишины. — Но если дела обстоят как ты говоришь, что можем мы сделать? За Эврихом сила, а что за нами? У нас нет солдат, бургунды ушли, кто будет защищать Арелат? Ты говоришь — «обнажить мечи», но что конкретно ты предлагаешь, Полемий?
Полемий обменялся быстрым взглядом с епископом и сказал:
— Я собираюсь объявить сбор ополчения. Мы соберем армию римских граждан и выступим против готов.
Паоний скептически скривил губы.
— Ты серьезно? Ополчение? Такого не было с незапамятных времен. И не будет, потому что это глупость. Уверен, что Сенат не даст тебе разрешения.
Гул в зале подтвердил, что многие разделяют его сомнения. Паоний развел руками.
— Сам видишь. Кто за тобой пойдет? Юнцы, мечтающие о подвигах? Даже если ты увлечешь их за собой, что могут они против готов? Предлагаешь, чтоб мы отправили на смерть своих детей — но ради чего? Если бы была хоть малейшая надежда… Хоть тень надежды! Но ее нет. Помощи нам не будет, а значит, в сопротивлении нет смысла. Как обречен Экдиций, так будет обречен Арелат, если мы закроем ворота и встанем на стены.
— В городе большие запасы продовольствия, мы можем долго держаться! — выкрикнул кто-то с места.
Паоний тотчас обернулся, ища, кто это сказал.
— А что толку? Без помощи извне, Арелат все равно падет. Но помощь не придет. Надеяться не на что. Лучше смириться и молить Эвриха о снисхождении. Изъявлением покорности мы можем заслужить его милость.
В первом ряду поднялся Флавий Магн. Глубокий старик, он стоял, опираясь о руку сына. Из уважения к благородному Магну, бывшему консулу и префекту претория, в зале вновь стало тихо.
— Стыдитесь, римляне! — негромко сказал старый консул. — Что я здесь слышу? Снисхождение, покорность… Вы готовы молить о милости варваров, но не готовы сражаться с ними. Так ли вели себя наши предки?
— Что наши предки? — перебил Паоний. — Дела давно минувших дней нам никак не помогут. Сколько бы раз мы не повторяли высоких слов, армия, способная справиться с готами, от этого не появится. А значит, нечего зря тратить время, нужно решить, кто отправится к Эвриху. Надо отправить богатые дары и попытаться упросить его не трогать Арелат. Вот все, что мы можем сделать. Разве не так, Полемий? Разве это не единственное, что можем мы сделать для защиты жизней и достояния римских граждан?
— Раньше — так бы и было, — медленно ответил Полемий. — Теперь — не так.
— И что же изменилось?
— У нас появилась надежда. — Полемий заметно волновался. Как всегда в такие минуты, на его лице выступили красные пятна. — Вы знаете, что в город прибыли послы Антемия. Но еще не знаете, что они рассказали мне. А, между тем, я получил сообщение о сражениях в Италии. Рицимер и Гундобад разбиты наголову. Власть императора вновь крепка, влияние варваров полностью уничтожено. Рим помнит о нас и отправляет помощь.
Сенаторы заговорили все разом. Новость бурно обсуждали.
— Если Рицимер с Гундобадом разбиты, что за армия может быть у Антемия? — выкрикнул кто-то из сенаторов.
— Как Антемий разбил их?! — вторили ему сразу несколько голосов. — Все-таки пришли войска с Востока? Из Иллирии? Далмации?
Полемию пришлось несколько раз призвать коллег к порядку, пока в Курии вновь не установилось относительное спокойствие.
— В то, что я скажу трудно поверить. Но сразу несколько уважаемых мужей подтверждают это. В Италии случилось невероятное чудо. Под стены Рима явилась армия древней Республики. Семь легионов Марка Лициния Красса, сгинувшие в Парфии пять веков назад, пришли на помощь Антемию. Это они разбили варваров. У Рима снова есть армия, пятьдесят тысяч римских воинов идут сейчас в Галлию, готовые выступить против готов. Это звучит невероятно, но это так…
Нескоро Сенат смог возобновить заседание. Каждый хотел говорить. Полемию стоило немалых трудов убедить сенаторов, что это не шутка. Предвидя, что немногие будут готовы поверить ему, он пригласил в Курию прибывших из Рима послов. Среди них было несколько известных сенаторов, церковных иерархов — все люди весьма уважаемые. Только выслушав их слова и заверения, Сенат поверил в реальность происходящего, и Полемий смог внести свое предложение.
— Теперь у нас есть надежда, — говорил он. — Пробил час решающей битвы. И в этот час мы должны быть готовы положить наши жизни и достояние во имя спасения Отечества. Арелат стоит на пути Эвриха, наши стены закрывают готам путь к сердцу Галлии. И эти стены должны устоять, пока не подойдут легионы Красса. Поэтому, властью префекта, я объявляю сбор ополчения. Готы идут сюда в надежде, что мы приползем к ним на брюхе, умоляя пощадить город. Они идут грабить и убивать, презирая римлян, забывших как защищать родные очаги. Но пусть знает каждый, пусть знают готы и пусть знает Эврих — мы не просим пощады. Галлия будет сражаться!
Давным-давно Курия не слышала таких речей. Сенаторы внимали каждому слову, когда звенящих голос префекта зачитывал постановление, которое вскоре должно было прозвучать на площадях Арелата, в городках, деревнях и на виллах, дойдя до каждого гражданина римской Галлии.
— Все, способные держать оружие…
Совершив первый дневной переход, армия Красса разбила лагерь вблизи Фалерий. В эту ночь Фульциний особенно остро ощутил потерю друзей. Их палатка была непривычно пуста, они делили ее с Сальвием. Не было обычных разговоров и суеты, дружеских пререканий кому где спать. Обычно тесная, палатка казалась слишком просторной для двоих.
Галл остался лежать в лазарете в Риме. Он выжил, но все еще не мог держать даже ложку, не то что вставать. Фульциний навестил его перед самым походом и долго сидел у его ложа. Галл молча смотрел в потолок, не в силах выговорить ни слова. Неприятно было видеть этого сильного бойца и ловкого разведчика таким беспомощным. На прощание Фульциний протянул ему руку, и Галл слабо сжал его пальцы.
Марк не успел еще набрать новых солдат в свой отряд, бессознательно оттягивая этот момент. К старым своим товарищам он уже привык и не мог представить, как он будет командовать новыми, тем более, что в разведчики не годился кто попало. Но впереди была война, отряд нужно восстановить и за время похода он собирался присмотреться к галлам, отобрав самых способных.
К боли потерь примешивались и постоянные мысли о Ливии. Он так и не увидел ее за все дни, проведенные в Риме. Что она сейчас делала? Где была? Этого Марк не знал и не уставал корить себя за то, что так и не сказал ей хоть пары слов на прощание. Впрочем, стоило ли это делать? Ливия, вероятно, уже забыла его, ведь она тоже не делала попыток встретиться.
В эту ночь он не сдержался и напился с Сальвием, поклявшись себе, что это в первый и последний раз за время похода. Однако вино не принесло облегчения, попойка получилась какой-то тягостной, и утреннее похмелье дало о себе знать. Во рту было мерзко, голова гудела, все вокруг вызывало раздражение. Особенно подозрительно бодрый Сальвий.
Фульциний пил воду, хмуро поглядывая на него, когда полог палатки вдруг распахнулся. Подняв голову, Фульциний немедленно вскочил на ноги, от неожиданности опрокинув флягу. В палатку вошла Ливия. Они стояли друг напротив друга и молчали. От неожиданности все слова куда-то улетучились. Марк только проклинал про себя вчерашнюю слабость из-за которой он предстал перед ней в таком виде. В одной тунике, глаза дикие, да еще и трехдневная щетина на подбородке. Из оцепенения его вывел Сальвий.
