АН -7 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (прочитать книгу .TXT) 📗
И в реале, конечно, не одна какая-то конкретная эпидемия основную массу тех американских чингачгуков выкосила, а хренова туча самых разных болячек, ни одна из которых не дала бы такого эффекта сама по себе. Даже вот пресловутую оспу если взять, хворь уж всяко не пустяковую, то и её действие сильно преувеличено. Самый разгар её эпидемии в Мексике пришёлся на год второго похода Кортеса на Теночтитлан, осады и взятия города, и косила она красножопых нещадно, но и не спрашивая, за кого они, то бишь союзникам и туземным войскам Кортеса доставалось от неё уж всяко не меньше, чем ацтекам и их сторонникам. Будь действие оспы на гойкомитичей поголовным — поход на Теночтитлан банально не смог бы состояться, потому как все тяжести перетаскивались туземными носильщиками, а лошади были в таком дефиците, что все использовались под седлом в кавалерии. Но поход состоялся, а установление испанцами блокады ацтекской столицы, сама её блокада и захват города сопровождались нехилыми боевыми действиями с массовым участием в них и индейцев-союзников. Как бы, например, без них удалось бы поддерживать блокаду здоровенного города менее, чем тысяче испанских солдат? Те бои неплохо описаны их участником Берналем Диасом дель Кастильо, и эпидемия оспы у него тоже не единожды упомянута, но вот чего у него нет, так это упоминаний о хоть каком-то заметном влиянии означенной эпидемии на ход военных действий. Оспа оспой, а война ведётся практически в штатном режиме. Да и есть ведь статистика, по которой даже самые страшные эпидемии редко когда выкашивают больше одной трети населения, так что нет оснований списывать на ту оспу больше. Вряд ли и она унесла больше трети, а остальных уже другие болячки подобрали типа кори с ветрянкой и им подобными. И уж испанцев-то, нуждавшихся в пеонах для своих асьенд, винить в умышленном заражении красножопых просто смешно. Я ведь упоминал уже о занёсшем оспу в Мексику негре, слуге одного из офицеров Кортеса, который даже и сам не подозревал, что болен?
Что за хрень завезлась в Тарквинею с флотилией Акобала, мы можем только гадать, потому как и сами не медики ни разу. Предположительно — что-то грипперное, эдакий типичный простудифилис с кашлем и насморком. Ну, у некоторых из испанских колонистов, кто вообще хоть как-то на эту хворь прореагировал. Кашляли и сопливили и практически все случившиеся в городе эдемские финики, ну так оно и понятно — во всех их есть и туземная примесь. Но чингачгуки — млять, это что-то с чем-то!
Как я уже сказал, повышенной болезнености мы от них ожидали, но не в таком же виде! Мы ожидали тех же симптомов, что и у наших испанцев, только выраженных сильнее и массовее, скажем так. Если, допустим, наш испанский колонист слегка кашляет, то здешний гойкомитич — не слегка, а складываясь пополам, если наш человек сопливит в обычном режиме и сморкается периодически, но редко когда более двух недель, то дикарь сморкается всё время, дабы не захлебнуться соплями, и затянуться это может надолго. В общем, как-то вот так мы это дело себе представляли и примерно в этом духе инструкции по возможным эпидемиям нашему тарквинейскому генерал-гауляйтеру писали. Да только вот суровый жизненный реал посложнее наших представлений о нём оказался. Кашляли красножопые исправно, хоть ухи затыкай, сопливили ещё исправнее, но вот что этим они не ограничатся — млять, у порядочных людей предупреждать о таком принято заранее! А они ещё и блевать повадились — хвала богам, не все, даже не большинство, но достаточно многие, а у некоторых ещё и сыпь нарисовалась — не оспенная, а примерно как от коревой краснухи, которой я как-то раз переболел в мелком сопливом детстве. Мы, конечно, не медики и ни хрена в этом не копенгагены, но и знахари наших испанцев тоже пребывают в полном недоумении — не должен бы так себя вести обыкновенный простудифилис. То ли тут ещё какая-то хрень на него наложилась, от которой и у наших испанцев, и у эдемских фиников абсолютный иммунитет, то ли это тоже симптомы именно этой болячки, но для генетики уроженцев Старого Света слабо выраженные и практически незаметные — тут нам, боюсь, и Наташка ничего внятного не скажет, когда мы в Оссонобу вернёмся.
Что до смертности от неё — ещё не наступила та осень, по которой умные люди считают цыплят, но понятно уже, что каждого третьего этой хвори не выкосить. Если уже померших считать, да тех, кто при смерти или на верном пути к ней, то децимация нашим соседям гарантирована, то бишь каждого десятого потеряют точно, но пик заболеваемости уже позади, так что каждый пятый — это максимум по самым пессимистическим расчётам. Хотя и в этом, конечно, радостного мало. Самое ведь обидное что? Поскольку Тарквинее буквально считанные годы, и метисы пока-что только среди совсем мелкой детворы — ну, если эдемских "тоже типа финикиянок" не считать, которые все в той или иной степени метиски, взрослое население города состоит из чисто белых и чисто гойкомитичей — уже более-менее втянутых в наш образ жизни, турдетанский не только понимающих, но и уже говорящих хоть и на ломаном в основном, но в целом понятном турдетанском, а главное — охотно принимающих обычаи наших колонистов. Наши люди уже, короче говоря, только красножопой расы. А болячке похрен, чьи они, она только на расу и реагирует, точнее — на связанную с ней генетику, то бишь на иммунитет, и если он вдруг подкачал — премию Дарвина выписывает, не спрашивая ни культурного ценза, ни гражданства.
И дикарей из окрестных лесов, и полудикарей из пригорода, и уже более-менее окультуренных до приемлемого уровня горожан, которые для нас в десять раз ценнее как образец для подражания их всё ещё дикарской родне. На них тут рассчитываешь, строишь долгосрочные планы, а они, наплевав на все эти наши расчёты, самым подлым образом не только болеть, но и дохнуть повадились наравне с теми лесными дикарями и в такой же примерно пропорции. Ну уроды же, млять, ущербные!
— Урроды, млят, ущщербные! — поддержал высунувший башку из-под плаща на клетке попугай, когда услыхал уже знакомую фразу.
— Ещё какие! — согласился Серёга, — Через них же, скорее всего, позаражалась и их лесная родня, а от неё уже и остальные. Но ты всё-таки помолчи, петух крашеный, — он поправил мой плащ, создавая птицу умиротворяющую его темноту.
— Тоже, млять, фактор основополагающий, — заметил Володя.
— Ага, свято место пусто не бывает, — проворчал я.
В этом-то как раз и порылась собака, если говорить о текущем политическом моменте. Говоря о малоценности для нас дикарей в сравнении с их уже втянутыми в наш городской образ жизни сородичами, я имел в виду ситуёвину в долгосрочном плане — на Кубе их полно, и не те, так эти. Но на ближайшее будущее для нас разница между ними есть. Ближайшее племя, взятое нами под "крышу" от шалостей ловящих рабов морских хулиганов из Эдема и воинственных соседей, на территории которого и основана наша колония — это не просто люди, с которыми у нас договор о военно-политическом союзе. С того момента, как небольшая их часть поселилась в городе и влилась в число колонистов, окрестное племя — ещё и соплеменники наших сограждан, а многие — и их кровная родня, которая по старинному родовому обычаю с одной стороны имеет право претендовать на их помощь, но с другой — обязана и сама помочь им, и это укрепляет союз нашего города с племенем. Исчезни вдруг это племя и приди на его место другое, враждебное ему — с ним такие же отношения колонии пришлось бы устанавливать с нуля, и наличие среди наших сограждан соплеменников их недавнего врага этому уж точно не способствовало бы. Так что с учётом тонкостей — дикари дикарям тоже рознь, и нам предпочтительны не любые из них, а вполне конкретные, с которыми мир-дружба-жвачка давно уже на мази. Отношения же между соседними племенами кубмнских сибонеев непростые и неоднозначные. Ссор без нужды не ищут, торгуют, по спорным вопросам стараются договориться мирно, но и ухо с соседями держат востро и наблюдают за ними. И если какой-то из них вдруг резко ослаб — охртничьи угодья лишними не бывают, и соблазн приумножить их, потеснив, а то и вообще помножив на ноль ослабевшего соседа, достаточно велик, и повод найти — не проблема ни разу, поскольку все границы размежованы по результатам прежних войн, и всегда можно припомнить прежние претензии…
