Коммунистическая республика Камчатка (СИ) - Старицын Виктор Карлович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Командор Симонов приказал командиру Авроры мамлею Кузовкову принять вправо, уйти под берег реки и двигаться на удалении полкабельтова от берега. На кроках, подготовленных немцами, протока довольно сильно меандрировала. Бывалый речник Симонов прекрасно знал, что под берегом, даже на прямом участке русла, скорость течения ниже, чем на стрежне. А под выпуклым на карте берегом обычно располагается мелководье, где скорость течения еще меньше.
И действительно, после выполнения маневра, скорость относительно берега выросла до пяти — шести узлов. Вблизи стало ясно, что берегов, как таковых, у протоки не наблюдается. Русло ограничивал затопленный лес. Стоящий на высоком юте каравеллы вместе с комсоставом экспедиции представитель губернатора немец Кюхлер пояснил, что в сезон дождей уровень воды повышается на пять — шесть метров и заливает почти всю территорию дельты. В сухой сезон деревья растут на берегу, а во время полугодового паводка оказываются в глубокой воде. Поэтому, лес состоит из пород деревьев, хорошо переносящий такой режим. Прежде всего, из мангровых зарослей.
По этой причине корабли могли бы идти почти вплотную к опушке леса, осадка позволяла, но Кюхлер заранее предупредил, что местные туземцы кровожадны и вовсю используют стрелы, отравленные смертельным трупным ядом. Симонов подумал: еще бы им не быть кровожадными, если немцы регулярно нападают на индейские селения с целью захвата рабов.
Собственно, основываясь на рекомендациях немцев, корабли перед походом доработали на верфи. По фальшбортам поставили сплошной ростовой щит из тонких досок с узкими амбразурами для стрельбы. Расчет установленного на тумбе орудия тоже защитили дощатым щитом, также, как и два смонтированных на юте по бортам станковых пулемета.
Впрочем, местного населения в дельте было очень мало — лишь редкие рыбачьи деревни. Одна из деревень вскоре проплыла по борту. Десяток хижин, сделанных из тонких стволов и камыша стояли на сваях в метре от поверхности воды. Индейцев в деревне не наблюдалось. Дома выглядели покинутыми. Кюхлер пояснил, что туземцы пугливы, и, завидев корабли, уходят на пирогах вглубь зарослей. Вы их и запугали, подумал Симонов.
Кузовков вел корабль под выпуклым берегом, переходя от правого берега к левому и наоборот, сообразно меандрам русла. При пересечении стрежня корабль заметно замедлял ход.
Завзятые рыболовы из экипажей забросили за кормой "дорожки" — медные блесны на толстых лесках. Рыба не заставил себя ждать. Попадались довольно крупные рыбы под килограмм весом, похожие на леща. Правда, во рту у них торчали во множестве весьма изрядные зубы. Гофман пояснил, что это пираньи, стаи которых весьма опасны даже для крупных животных и людей.
За два часа до заката Альбатрос попрощался с экспедицией холостым выстрелом из пушки, развернулся и быстро скрылся из виду за поворотом реки. Угольников рассчитывал выйти в пролив Дракона засветло.
На закате корабли встали на якорь борт о борт в кабельтове от берега. Идти ночью, рискуя нарваться на встречное бревно и повредить винты, было глупо. Кроме вахтенных, на ночное дежурство на кораблях в три смены встали и туземные гвардейцы. В каждую смену дежурил один взвод. Немцы предупредили, что туземцы любят нападать с лодок по ночам. В малонаселенной дельте это было маловероятно, но командор решил установить такой порядок вахт с самого начала.
В штатную команду каждой каравеллы входил взвод морской пехоты из туземцев. Дополнительно в составе экспедиции на каждый корабль посадили еще по два взвода гвардейцев, всего 42 человека, из них 20 человек вооруженных двустволками. Морпехи были вооружены обрезами. Легкие доспехи и холодное оружие имели все.
Командовал гвардейцами сержант Красавцев, после успешного похода за хинином произведенный в младшие лейтенанты. Отделениями и взводами командовали испанцы. В комсостав экспедиции входили Красавцев, Нефедов, Мезенцев и два представителя от немцев: Кюхлер и Гофман. Все они, кроме Гофмана, участвовали в походе за хинином. Зато Гофману приходилось бывать в верховьях Ориноко. Нефедова после похода на Маракайбо и демобилизации перевели научным сотрудником в химлабораторию, а Мезенцева — на ту же должность в фармацевтическую.
Перед заходом солнца ветер стих. Как только дневное светило скрылось за горизонтом, ветер стих, в воздухе едва слышно зазвенело. Звон нарастал. Через несколько минут на корабли обрушилась туча злющих комаров. Те, кто не успел надеть накомарники, хлопая себя по щекам и ругаясь, кинулись в трюм. Заблаговременно предупрежденное немцами командование снабдило экспедицию накомарниками и перчатками, а также литрами настойки хинина. В обязательном порядке экипажи и десант принимали по чайной ложке раствора утром и вечером. Никто не отказывался. Раствор хоть и горький, но спиртовой.
Два прожектора, запитанные от динамо-машины одного из кораблей, обеспечили постоянный круговой обзор акватории. Ночь прошла спокойно.
С рассветом, освободив якорные канаты от прицепившихся за ночь коряг, корабли продолжили путь. Попутный ветер позволил поднять паруса. Скорость относительно берега увеличилась до семи узлов.
Подъем по протокам дельты без приключений продолжался четыре дня. За день проходили в среднем полсотни километров. Частые продолжительные ливни снижали видимость до полусотни метров и ниже, заставляя эскадру переходить на малый ход.
На пятый день река приняла в себя последнюю протоку, отходившую от основного русла влево, и перед глазами моряков предстала Ориноко во всей красе. Поток шириной не менее трех километров, мощно нес свои коричневые воды к океану. Скорость потока на стрежне достигла двух узлов. Произведенный на середине реки замер глубины дал невероятную цифру 26 метров. В 20-том веке вверх по реке на пару сотен миль поднимались даже океанские корабли.
Характер берегов с выходом из дельты изменился. В дельте с воды кроме затопленного леса с воды не просматривалось ничего. Здесь же правый орографический берег реки возвышался обрывами на несколько десятков метров. Да и на левом берегу за затопленными пойменными лесами в отдалении тоже просматривались холмы.
Немцы предупредили, что плотность индейского населения выше поймы резко возрастает. Здесь обитали многочисленные и агрессивные дикие племена. Именно их воины и напали в прошлом году на Тринидад. Об этом же свидетельствовали и появившиеся по берегам многолюдные деревни. Если в пойме за день пути наблюдали одну — две деревни за день пути, то теперь деревни стояли по обоим берегам через пару — тройку миль друг от друга. Впереди по курсу маячили многочисленные пироги. Завидев корабли, туземцы шустро гребли к берегу.
На ночевку встали в обширной заводи со слабым течением в двух кабельтовых от берега. Вставать на середине реки командование опасалось. Плывущий по течению крупный выворотень мог сорвать корабль с якоря либо повредить винты. А от туземцев надеялись отбиться. Постоянно включенные прожектора не дадут им подойти близко незамеченными, а на расстоянии у них шансов нет. Четыре пулемета и полторы сотни огнестрельных стволов выкосят любую толпу за минуты.
Гофман рассказал, что рабы туземцы редко выдерживают на заготовке древесины и плантациях больше года. Мрут от болезней, как мухи. Слушавшие его командиры подумали про себя, что от тяжелой работы и плохого питания в таком жарком и влажном климате подохнуть не мудрено, но спорить не стали.
Далее Гофман поведал, что за рабами обычно ходят в сухой сезон, и ловят их в среднем течении выше дельты, как раз в тех местах, где сейчас плывут корабли. На "охоту" выходят эскадры из 4–6 кораблей. Пройдя под противоположным от деревни берегом, в вечерних сумерках пересекают реку и встают на ночевку двумя группами выше и ниже выбранной деревни, в местах, из деревни не просматриваемых. Ночью высаживают на шлюпках десанты в количестве не менее двух сотен солдат в полутора — двух милях от деревни.
Утром корабли блокируют деревню с воды, а десанты окружают и блокируют ее с суши. Захватывают всех трудоспособных мужчин и подростков, молодых женщин и девушек. Сопротивляющихся уничтожают. Старых и малолетних не трогают. На каждый корабли принимают одну — две сотни рабов. Затем везут их в Маракайбо и дальше в испанские порты на продажу. Но, стоят туземные рабы сущие копейки. Серьезных денег на них не заработаешь.
