Большие надежды (СИ) - Иванов Дмитрий (читаем полную версию книг бесплатно .TXT, .FB2) 📗

— Идём покурим! — неожиданно предлагает сосед и протягивает руку: — Анатолий.

— И я Толя, — пожимаю руку дяде, и мы выходим из зала.

— Не пьёшь, не куришь. Спортсмен, что ли? — с вызовом спрашивает тёзка, уже внизу, на ступеньках дворца культуры.

Не столько покурить он вышел, сколько подышать морозным воздухом, а то, намахнув грамм триста, уже захмелел.

— Есть такое. А почему город так называется — Бородино? — сменил тему разговора я.

— У нас говорят, что село основано солдатами Семёновского полка, участниками войны 1812-го, сосланными в Сибирь после восстания в полку, — отвечает новый друг.

— Толь, ты там как? — окликнули, скорее всего, моего соседа.

— Тащ полковник, всё отлично! — вытянулся тезка.

Вот и пойми, кому задал вопрос Ленкин батя в шинели и папахе с погонами полковника, выйдя из подъехавшей к крыльцу Дома культуры машины и направляясь в нашу сторону! Сосед даже пуговицы на пиджаке проверил. А он, оказывается, из органов. И меня к нему посадили. Гады!

Глава 38

Вполне возможно, без задней мысли нас закинули на галёрку. Меня вообще тут не привечают, руки никто не подал за всё время. Будто я пустое место. А вот Лукарь мне рад, руку тянет.

— Валерий Ильич, а вы тут как? Я слышал, уже в столицу края перебрались? — давлю лыбу и стараюсь сильнее сжать его ладонь.

Игра такая у нас — кто кого передержит. Победила молодость! Ленкин папа руку вырвал первым.

— Откормился на партийных харчах, — недовольно ворчит полковник. — Да я с вами должен был по всему маршруту ездить, но дела нашлись неотложные. Всё прошло нормально?

— Тут в Бородино — да, а Назарово и Шарыпово пожарами нас встречали.

И я с удовольствием рассказываю, то, что Лукарь-старший по должности вполне может уже и знать.

— Это ж Бородино, тут и должен быть порядок, — кивает он и идёт наверх.

Мы с тезкой-КГБшником идём следом.

— Вот же б…! Забыл, что у меня в машине костюмы для детского театра нашего! В порядке шефской помощи Красноярский ТЮЗ передал. Толя, сходи возьми. Тебя водитель знает — отдаст. Только возьми с собой пару-тройку человек, там много, — чертыхнулся Лукарь.

Мы уже поднялись на нужный, третий, этаж, и я бездумно ткнул пальцами, скрестив их в виде пистолетика, в стоящих около открытого окна троих молодых парней, наверное, местных комсомольцев. Вот зачем мы вниз курить ходили, если тут все курят?

— Ты, ты и ты!

— Вот и хорошо, бери их, — согласился полковник и отправился к Шенину.

— Куда нас брать, и за что? — чуть не выронив сигарету изо рта, спросил один из них.

— Что мы сделали? — спросил второй, и тоже нервно.

Всё испортил мой тёзка, заржав как конь:

— Расстреляют вас сейчас.

— Ну и шутки у вас, дядя Толя, — выдохнул третий.

— Да костюмы для детей из машины забрать надо, — быстро пояснил я, пока парни не сбежали.

Костюмы были не тяжелые, но весь «уазик» сзади был ими забит, и одному такую кучу не унести. А не слабо ограбил Лукарь Красноярский театр ради Бородинского.

— Куда по мытому⁈ — грозно закричала на нас старушка-уборщица, когда мы зашли за сцену.

Не наверх же барахло это тащить? Вахтёр нам и подсказал, не предупредив о ведущихся там же клининговых работах.

— Уж какие красивые костюмы! — из какой-то коморки на окрик уборщицы вылезло десяток ребятишек лет десяти.

— Сюда, сюда, — командует нам появившаяся из этой же двери пухлая тётка.

Заносим, стараясь аккуратно ступать на чистый пол. Довольно большая комната, захламленная реквизитом. Шум и гам, создаваемый парой десятков детишек, был для меня невыносим, и я попытался сразу уйти, но внезапно мой взгляд упал на обогреватель-тарелку! Она была включена и находилась в опасной близости от кучи шмотья на диване. Во Дворце Культуры довольно тепло, и непонятно зачем её включили? Так и до пожара недалеко. Шустрая девочка, бросив очередное платье на диван, сдвинула что-то в горе одежды, и пожар начался!

— Горим! — крикнул я.

— Ерунда, — тетка оттолкнула тлеющую ткань и ловко затоптала очаг возгорания.

Невозмутимо так, без паники. Вот накаркал я, когда сказал, что только в Бородино пожаром нас не встретили.

— И зачем вы включили обогреватель? — возмутился я. — Тепло же.

— Это нас с утра протапливают, только что тепло стало. В честь приезда комиссии, думаю, а так тут холодно всегда, — нехотя пояснила женщина. — У нас тут своя котельная, а топят плохо. На разрезе живём, а уголь жмут! Я худрук тут, зимой так мёрзнем…

Парни, кстати, не обратили никакого внимания на чуть не случившееся ЧП, и как ни в чём не бывало продолжили свою беседу.

Наверху в рассадке гостей подвижки. Лукарь сидит справа от Шенина и о чем-то ему рассказывает. Завидев меня, машет мне рукой. Я не гордый, подойду. Усаживаюсь на свободное место с другой стороны стола, кто-то из местных делает попытку налить, но Шенин прерывает:

— Да Толя не пьёт, он спортсмен.

«Кто? Я не пью?» — мысленно возмутился я.

— Ты смотри, какой молодец, Валерий Ильич, для детского театра достал костюмы, пусть не новые, но у детей и таких не было, — мой босс доволен.

— Потоп летом был, сразу не заметили, и сгнило много чего, — пояснил местный глава — Антонов Виктор… Семенович, вроде? Вру, Сергеевич.

— Что сгорит, то не сгниёт, — говорю я. — А костюмы хорошие, «да надолго ли собаке блин?»

— Поясни, — Шенин в отличие от других уже понял, что у меня есть причины для недовольства.

— При мне от открытого обогревателя загорелась какая-то тряпка. А там дети! Худрук быстро потушила, а если бы не сразу заметили?

— Да что такое ты говоришь? — возмутился Антонов, а Олег Семёнович спросил:

— А зачем там обогреватель нужен? Тепло тут, даже жарко.

— К нашему приезду натопили, а так, говорят, угля мало на местную котельную дают. Зимой вообще холодно.

— Нет такого! — категорично отрицает Антонов.

— Костя, сходи поговори с людьми, — просит Шенин молодого парня с крайкома ВЛКСМ.

Тот начальник отдела, вроде, но я с ним шапочно знаком.

Я иду вместе с Костей, он, похоже, местный и доверия мне не внушает. На вахте спрашиваю сразу у вахтёра, опередив своего спутника:

— А что так жарко у вас? Морозов нет.

— Натопили, вот и жарко, а так мерзнем постоянно, только в дни спектаклей топят, — ворчит дед.

Идём за кулисы и опять попадаем под критику уборщицы.

— Да что ты, черт лысый, повадился ходить тут, пол ещё не обсох!

Костя тоже коротко пострижен, но речь, конечно, обо мне.

— Высохло всё уже, бабуля! Жарко как тут у вас! Пол сохнет моментально! — провоцирую я, и бабка ведётся:

— Пока жарко, а утром на сцене, пока топить не начали, я лёд видела!

— И часто тут не топят? — спросил Константин, желая тоже принять участие в добыче информации.

— Всегда! По краю идите, ироды! — отрезала ещё бодрая старушка и замахнулась тряпкой. — А то я вас!

— По краю снег передавали, — шучу я и еле уворачиваюсь от взмаха шваброй!

Местная уборщица — человек дела, и слова у неё с делом не расходятся!

— Ну, ты смелый с Максимовной спорить, — уважительно говорит мой спутник, показывая правдивость моих предположений о том, что он местный. — Помню, маленького меня из ведра облила за такое!

— Зимой на морозе? — шучу я.

— Почему зимой? Летом, — серьёзно ответил комсомолец.

— Что забыл? Здравствуй, Костик, как мама? — по-разному встретила худрук нашу пару.

Обратно Константин шёл хмурый:

— При мне лет семь назад холодно тут никогда не было.

— Костян, иди сюда, — на лестнице нас окликнул пузатый мужик, лет под полтинник, в дорогом костюме.

Я тоже остановился, желая послушать, чего он скажет?

— Ты, Анатолий Валерьевич, иди, тебя ждут, — обратился дядя ко мне.

Меня в первый раз тут, мало того, что узнали, так ещё и по имени-отчеству назвали! Скорее всего будет уговаривать соврать про опрос местных работников. Не знаю так ли, но Костя, зашедший за мной в банкетный зал минуты через три, врать не стал.