Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич (читать книги без сокращений .TXT) 📗

Так весть о новой победе станет выглядеть куда ярче. А что касается пленников – то вереницы их действительно длинны, менялы влезают в долги, чему свидетельством эта расписка, и наместника Балык-Каи никто никогда не сможет обвинить во лжи.

Нукер Гуззат вернулся из Балык-Каи без всякого ответа, и Алги-мурза разочарованно отмахнулся от него, словно от надоедливого слепня. Это значило, что его бей не отменяет своего приказа охранять русского и не разрешает вернуться в кочевье. И ему придется еще несколько месяцев торчать в ставке ногайского бея, ожидая осени.

Да, конечно, тяжелый весенний поход принес хорошую добычу, и тут он на Менги-нукера не в обиде. И есть надежда, что обещанный осенний набег тоже окажется не пустым. Но между этими двумя походами пролегал путь в жаркое, иссушающее, зажаривающее живьем лето.

Алги-мурза с тоской вспомнил безумного русского, который разгуливал из-за жары в одних тонких, похожих на женские шаровары, шелковых штанах, хорошо помогающих от чесотки, и такой же тонкой шелковой рубахе. Этому, обуянному шайтаном ненависти, иноземцу настолько безразличны все правила приличия, что над ним никто даже не пытается насмехаться. А вот ему, мурзе древнего богатого рода, показаться на людях без двух дорогих халатов, надетых один поверх другого – это просто позор. Настоящий позор – как бы при этом ни пекло солнце.

Он потянулся было к пиале с кумысом, потом остановился. Сегодня опять будет праздник у ставшего веселым и хлебосольным Девлет-Гирея. Не стоит наливаться кумысом раньше времени – а то слишком рано придется убегать от дастархана.

Да, похоже он застрял при Гирей-бее надолго, очень надолго. Алги-мурза поднялся, опоясался саблей, покосился на свисающий с пояса нож. Надо наточить. А то притупился каждый день баранину резать.

Обед у бея проходил, как всегда: неспешное распределение блюд с разделанным по всем правилам жеребенком, кувшины с теплым кумысом, неуклюже пытающиеся танцевать голые полонянки, уже давно не вызывающие никакого вожделения.

Алги-мурза вспомнил ненавидяще-страстную Дашу, и ее обещание наложить на себя руки, если он уедет. Интересно, выполнила или нет? Он едва не рассмеялся. Конечно же, нет! Сидит сейчас в отдельной кибитке и радуется тому, что попала в плен, а не живет сейчас в какой-нибудь грязной избе со вшивым бородатым мужем.

Ему неожиданно страшно захотелось стиснуть ее грудь, вжать в мягкий ковер, смотреть на приоткрытые в сладком стоне губы, увидеть покорно раздвинутые колени. Он вздохнул, пропустив мимо ушей очередную шутку Девлета. В самом деле, раз уж он тут застрял, то сколько можно жить в гостевом шатре бея? Пора послать Гумера за своими. Отослать Фехуле – и только ей – подарки и вызвать к себе Дашу. И еще какую-нибудь жену, чтобы старшая не взревновала. Например, курносую татарочку Зульфию.

Решив так, мурза с облегчением выпил полную чашу кумыса, с улыбкой посмотрел на старающихся угодить хозяевам голых русских девок, а потом отрезал себе еще ломоть сочного молодого мяса и отправил в рот.

– Осенью мы пойдем уже не пятью, а пятнадцатью тысячами! – разгорячившись, обещал Гирей. – Мы возьмем Оскол и Елец. Русские будут сами стоять вдоль дорог и протягивать руки, чтобы их связали!

– Великий бей! – Полог откинулся и внутрь вбежал татарин в синем халате. – Великий бей, страшная опасность грозит тебе в твоей ставке.

Алги-мурза узнал того неуклюжего главу рода, что перед началом весеннего набега попытался перечить Гирею, а во время трудного перехода допустил в своей полусотне бунт и был слегка помят и извозюкан в грязи русским. Допустив две такие оплошности, сам Алги-мурза не рискнул бы попадаться на глаза бею лет пять. А этот – прибегает сам. Значит, он еще и сильно глуп.

Впрочем, обращение «великий» Девлету понравилось, и он не приказал немедленно выбросить незваного гостя вон.

– Заботясь о жизни и здоровье твоем, приказал я нашей шаманке гадать на тебя, здоровье твое и врагов твоих, великий Гирей-бей. На ближних к тебе людей, что темные мысли могут носить.

Татары заинтересованно притихли. Уж слишком скучны стали последние недели, чтобы упустить возможность внести в жизнь некое разнообразие. Чья-то родовая шаманка учуяла заговор против бея Девлета! Интересно, в кого собирается ткнуть пальцем этот мурза?

– Она мучилась три дня и три ночи, разговаривая с духами, она перенесла страшные муки, но смогла пробиться через колдовскую завесу и найти главного твоего врага. Она нашла существо, пришедшее к тебе не от живых, а от мертвых, родившееся в небытии и пришедшее, чтобы погубить тебя, детей и родичей твоих, погубить всю страну нашу и превратить могучее Крымское ханство в бесплодную пустыню. Истинно так, и правда эта вопиет душами предков наших, глазами древних наших Богов и болью нашей земли.

Мурза перевел дух, подошел к Менги-нукеру и ткнул пальцем ему в лицо:

– Это существо не человек, мой любимый Девлет-Гирей. Это ифрит. Ифрит злобный и страшный, надевший маску мужчины, чтобы принести тебе и всем нашим родам неминуемую погибель. Это ифрит!

– Вот видишь, к чему приводит твое воздержание, Менги-нукер, – покачал головой Девлет. – Сколько раз я предлагал тебе в подарок невольниц, а ты отказывался. Теперь тебя перестали считать мужчиной.

Большой бейский шатер едва не подпрыгнул от дружного хохота. Татары раскачивались вперед-назад, роняли ножи и куски мяса, расплескивали кумыс и утирали слезы.

– Это ифрит, сородичи, – бестолково закружился мурза. – Истинно клянусь вам, это ифрит! Он погубит вас! Погубит вас всех.

Но гости бея хохотали и хохотали, не в силах остановиться. Прошло не меньше часа, прежде чем они, наконец, успокоились, вытерли глаза, просморкались и смогли опять спокойно понимать чьи-то слова и поступки.

– Умоляю тебя, Гирей-бей, – опустился на колени мурза. – Поверь мне, бей. Наша шаманка еще ни разу не ошибалась. Этот ифрит приведет нашу степь к погибели, он обезлюдит ее и отдаст на поругание неверным.

– А ты знаешь, что сегодня счастливейший день в твоей судьбе, мурза? – негромко поинтересовался русский.