Эволюция. Темная сторона жизни (СИ) - Берия Сергей (бесплатные полные книги .txt) 📗
Саша и сам не знал, почему он уже считал себя частью команды. На миг показалось, что он давно и хорошо знает не только Кондратия Федоровича, но и Полину, а уж тем более Ивана.
— Всему свое время, — усмехнулся полковник в отставке. — Думаю, что мы узнаем это на месте. Так ты с нами?
— С вами, куда уж тут, — проворчал Саша. — Чайку?
— Давайте, — весело согласился Кондратий Федорович.
В семь утра Александр зашел к Шпакову. Серега, вообще-то, был главным заводилой в их маленькой артели. Именно он заставил, буквально поволок восьмерых судуйских мужиков в Москву, на заработки. Три месяца адского труда, с понедельника по пятницу — на стройке, суббота, воскресенье — в депо на разгрузке. Четверо выдержали, и заработали столько, что смогли вернуться домой и открыть свое маленькое дело на двухстах гектарах заброшенной пашни.
— Слушай, Шпак, — сказал Саша, взяв соседа по лестничной площадке одной рукой за подбородок, а второй — за лоб, не позволяя мутным голубым глазам закрыться. Сергей был всем известен своим умением спать «до последнего». Правда, и работал он тоже — «до последнего».
— Слушай, Шпак, — повторил Саша. — Я возьму твой «Уазик», а свою «ласточку» тебе оставлю. На пару деньков. Да слушай ты!
— Слушаю я, слушаю. Сбрендил ты… Весна же… А сегодня в «усадьбе» делов навалом, — бурчал Шпаков.
— Меня не будет сегодня и завтра. А может и послезавтра. Потом все объясню. Понял? Вычтешь потом эти дни из моей доли.
— Вычту, вычту, — бубнил Сергей.
— Ключи, — рявкнул Саша.
— На! Только учти, утопишь в болоте — простишься со своей «ласточкой», — Серега явно начал приходить в себя.
— Ладно, пока, — сказал Саша, отдал свои ключи и захлопнул дверь.
— Третий цилиндр компрессию не держит, — заявил Иван, когда закидывал свой рюкзак в багажник «Уазика».
— Да знаю, — отозвался Саша. — Некогда перебирать.
— И карбюратор разболтался, — проворчал обряженный в «хаки» красавчик, и направился к капоту.
— Сейчас открою, — крикнул Александр.
Но Иван только отмахнулся, ухватился длинными пальцами за край и вздернул крышку вверх.
— Не ломай! — заорал Саша сквозь рев двигателя.
— Не ломаю, — донесся, словно издалека, сочный тенор. Двигатель чихнул, почти заглох, а потом заворчал, сбавляя обороты, и, вдруг замурлыкал, словно довольный, сытый кот. Иван захлопнул капот, и рокот мотора превратился в шепот. Машина работала — но так тихо, ровно и слаженно, будто только что с конвейера.
— Здорово, — сказала Полина сзади.
— Да, Иван у нас по таким делам просто спец, — проворчал Кондратий Федорыч, втискиваясь на заднее сиденье.
Саша стер испарину со лба, сел за руль, глубоко вздохнул несколько раз, чтобы прийти в себя, выжал сцепление. Откуда-то пришла уверенность, что они проедут тринадцать километров по заброшенной лесной дороге без всяких приключений и поломок.
Дико и страшно жутко въезжать в заброшенную деревню. Старые тополя. Один из них упал прямо на дом. Заколоченные окна и выбитые стекла, крапива и иван-чай из всех щелей, покосившаяся громада клуба, заросший рогозом и затянутый ряской пруд. Заброшенная дорога привела их к единственному жилому дому. Сновицы, деревня, в которой когда-то жили семьдесят две семьи, сейчас напоминала кладбище. И дядя Леша словно оставался смотрителем этого жуткого места. Судьба восьмидесятилетнего старика была тревожна и заковыриста. Когда молодому цыгану исполнилось семнадцать лет, его застала война, примерно в такой же деревеньке, но в Белоруссии. Как кудрявого и носатого Лешу назначили полицаем — одному богу известно. А когда немцев выбили, девятнадцатилетнего Алексея отправили в Сибирь, на двадцать пять лет. Он оттоптал положенный срок и уехал сюда, в глушь. Тогда еще в Сновицах жили, колхоз работал, и даже в школе на краю поселения оставалась старая учительница. Постепенно молодые перебрались в город, старики вымерли один за другим, а дядя Леша остался. Совсем одичать ему не давали радио и собака по кличке Чебурашка — умная, и необыкновенно ласковая.
— Дядя Леша! — закричал Александр, очень надеясь, что старик жив.
Чебурашка выскользнула из-под покосившейся двери, завиляла хвостом и тихонько тявкнула. У Саши отлегло от сердца. Жив, жив курилка!
Дядя Леша выскочил секунд через десять.
— О! — закудахтал он с порога. — Гости. Кто к нам приехал?
— Это я, дядя Леша! — закричал Александр, памятуя, что старик глуховат. — Помните, я Саша! На лето приезжал. Вы мне еще ружье хотели продать, мы весь чердак облазали, а не нашли!
— Помню, помню, — говорил старичок, пытаясь заглянуть в кабину. — Курить привез? Табачок в прошлом годе плохо родился.
— Привез, дядя Леша, — кричал Александр. — Сигарет привез, хлеба, сахара и соли.
— А еще чего?
— Больше ничего, — признался гость. — Я тут ненадолго. Машину хочу оставить около вашего дома.
— Оставь, оставь, — ворчал дядя Леша, принимая нехитрые дары. — Кто ее в такой глуши украдет. Гости с тобой?
— Да! — признался Саша. — Хочу их на Красное озеро сводить.
— Своди, своди, — спокойно говорил старик. — Только дальше не ходите. Страшно там. Опасно. Не заблудитесь, так сгинете…
Александр обернулся и успел заметить, как переглянулись Кондратий Федорыч с Иваном.
Саша в лесу заметил, что их странная четверка почти не производит шума. Кондратий Федорыч шел медленно, осторожно, за ним, шаг в шаг — Иван. Полина отстраненно посматривала по сторонам, но ни разу не оступилась, ни разу под ее ногой ни хрустнула ветка. Никто не разговаривал, не насвистывал популярных мелодий, не дышал тяжело, не кашлял, не чертыхался. Лес тревожно скрипел деревьями, шелестел зарослями малины. Иногда на пути встречались поваленные временем сосны — огромные, с темной чешуей, чуть ли не в два человеческих роста толщиной — их приходилось обходить.
— Медведи здесь есть, — произнесла Полина вполголоса.
— Ага, — негромко согласился Саша. Ему почудилось, что за одним из стволов он заметил движение, и мысленно ругнулся, что не взял ружье.
— Стоим, — скомандовал Кондратий Федорыч.
— Кто там? — поинтересовался Иван.
— Кто-то есть, — отозвался полковник. Он внимательно смотрел под ноги, затем перевел взгляд на заросли малины. Там кто-то завозился, поднялся в полный рост. Саша перевел дух — это был не медведь. А через секунду он узнал местного егеря — Фадея. Как он умудрился оказаться здесь? Что ему надо?
— Стоять, — громко сказал Фадей.
— Это я, Саша, — крикнул Александр и шагнул навстречу.
— Стоять всем! — срывающимся голосом отозвался егерь и навел ружье на Ивана. Видимо, посчитал его самым опасным.
— Дядя Фадей, это же я, — не унимался Александр. — А это мои друзья. Мы к Красному озеру идем.
— Знаю я этих друзей. Положу сейчас всех. Туристы-пофигисты, ерш тя по голове…
Егерь бурчал, а Саша пытался понять — что происходит? Они что-то нарушили? Фадей кого-то узнал? Глаза у него мутные, подумал Саша. Скорее всего, они вторглись на территорию, где их быть не должно… Может, Фадей здесь коноплю выращивает, или еще какую наркоту.? Вон как оброс мужик. И пена в бороде. Все-таки здесь есть что-то. Вполне возможно, что газ. Галлюциногенный. И где-то утечка.
Полина вздохнула и повернулась к Фадею спиной. Саша даже поморщился — вот дура! А потом Кондратий Федорыч сделал какое-то движение, словно от комара рукой отмахивался. И Фадей начал падать.
— Что такое? — пробормотал Саша, а потом заметил, что у егеря что-то выросло из горла, какой-то коричневый нарост. А потом Александр догадался, что это не нарост вовсе, а рукоять толстого и короткого ножа.
— Черт, — выругался полковник. — Я же не хотел. Дьявол под руку толкнул. Вот чертовщина!
— Он бы нас убил, — не оборачиваясь, сказала негромко Полина. — Нож заберите, а его в кусты спрячьте. Ночью медведь придет…
— Вы же его убили, — медленно сказал Саша. — Вы понимаете? Вы что наделали!
Мерзкое чувство охватило его. Не было никакой жалости, не было страха. Только ноги подгибались, подташнивало и очень хотелось в туалет. Впервые Александр увидел смерть так близко. Только что был человек, полный сил, злости и невменяемости — и вот его нет. Совсем нет. Точнее — он есть, его тело валяется на хвое. И от этого только хуже. Если бы можно вернуть время хоть на минуту назад, хоть на тридцать секунд! Бросился бы в ноги, свалил, заломал, покалечил — но не убил.
