Большая охота - Мартьянов Андрей Леонидович (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Увы, толкового разговора с соотечественником у Джейля не вышло. После всех треволнений последних недель, после жутковатого гостеприимства хозяев Ренн-ле-Шато и визитов наводящего оторопь «мессира де Гонтара», любые угрозы вкупе с заманчивыми посулами не вызывали у Гая ничего, кроме глухого раздражения. Джейль, кем бы он ни был, по сравнению с Железным Бертраном или таинственным де Гонтаром казался не более чем заурядным бандитом. Кому бы из королей этот тип не служил, Гисборн отнюдь не собирался ни играть в его грязные игры, ни, тем более, вступать с вероломным убийцей в какой бы то ни было сговор.
Посему английский рыцарь с порога обдал мессира Джейля презрительным ледяным высокомерием. Сперва Ральфа это не удивило и не задело: при желании он сам мог скроить не менее непроницаемую и надменную физиономию. Что он знает о тайнах Крестового похода, этот Гай Гисборн? Ровным счетом ничего. Только пыжится, уподобляясь жабе на болоте. Ничего, это пройдет. Даже самый тупоумный крестьянин не ошибется в выборе, коль скоро выбирать приходится между жизнью в почете и достатке или наспех вырытой безвестной ямой в придорожных кустах.
Однако беседа, скверно начавшись, и далее протекала в том же крайне неприятном ключе. В ответ на пропозиции Ральфа рыцарь, нимало не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает о Джейле (вероломном мерзавце), его ремесле (гнусном), его методах (грязных) и его подчиненных (поголовно висельниках). Почему, собственно, он должен безоглядно верить уверениям неведомого разбойника с большой дороги? Ах, у него есть письмо со своеручной подписью и печатью мадам Элеоноры? Да что вы говорите! Неужели это письмо дарует мессиру Ральфу Джейлю право безнаказанно грабить путников, пленять невинных и убивать исподтишка?! И вообще, надо еще подумать, кто здесь выступает чьим сторонником и кому предан сам мессир Ральф! Может статься, он давно куплен посланцами Константинополя – и докажите мне, что это не так! Своим грязным золотом и своей недостойной славой пусть мессир Ральф подавится, а угрозы свои вышеупомянутый мессир может засунуть себе… да-да, именно так, и желательно поглубже…
В глубине души Гай восхитился, какую складную и толковую речь произнес. Вот и мессир Ральф, сперва пытавшийся застращать собеседника высокими покровителями и жуткими карами, под конец сделался молчалив и задумчив. Так что, когда Гисборн закончил свою гневную филиппику, он лишь сухо осведомился:
– Это все? Что ж, ты сказал, а я услышал. Увести!
– …Ну, чего он хочет? – вскинулся Франческо, едва за Гаем закрылась дверь их временного узилища. – О чем спрашивал?..
– Сулил немереные почести от коронованных особ, если буду с ним заодно, – гордо расправил плечи рыцарь. – Грозился смертью, если откажусь. Подумать только, этот упырь предлагал мне, потомственному дворянину, есть из одного котла со своими головорезами! Вместе с этими скользкими типами тащить вас на веревке в Марсель! Как, по-твоему, я должен был поступить?!
– Согласиться, конечно, – мрачно буркнула из своего угла Изабель Уэстмор. – Тогда бы мы имели своего человека в неприятельском стане и приличный шанс выжить. Надеюсь, твоя рыцарская честь не помешала тебе принять его благородное предложение?
Пару ударов сердца Гисборн немо таращился на девицу Уэстмор. Потом, тяжело плюхнувшись на табурет, треснул себя по лбу и выругался от всей души.
«За всю жизнь со мной не происходило столько неприятностей, сколько за последний месяц!»
Такова была первая отчетливая мысль Дугала из клана Лаудов, уроженца малоизвестной деревушки Гленн-Финнан. К моменту, когда к нему частично вернулась способность здраво соображать, он сумел выкопаться из неглубокой могилы, устроенной для него подчиненными Джейля, отогнать нахального ворона, посчитавшего бездыханный труп своей законной добычей, и с трудом преодолеть сотню шагов в глубину распадка. Там он снова рухнул навзничь, с трудом втягивая холодный утренний воздух. Горло саднило так, будто с него содрали кожу и нацепили раскаленный железный ошейник.
Второй, вполне закономерной мыслью, было: «Может, я все-таки умер?»
Доказательств истинности этого соображения – хоть отбавляй. Отчетливое воспоминание о двух ослепительных и обжигающих вспышках, после которых пришла непроглядная тьма. Окликавшие его в этой тьме голоса людей, умерших от его руки либо по его вине. Голоса звали за собой, обвиняли, требовали, грозили… Их заглушил рев пламени, сквозь который еле слышно пробивался отчаянный крик – вроде бы женщины?.. – звавшей на помощь. Она кричала: «Данни! Данни, где ты?» – и пронзительный вопль летел по пустым коридорам, отражаясь от стен и потолков. Он не мог найти ее в этом объятом огнем лабиринте дворов, галерей, переходов, бежал и знал, что опаздывает, безнадежно опаздывает…
– Еще не время, – мягко прошептал кто-то. Темнота ушла, и он очнулся – под тонким слоем земли, с присохшим к небу онемевшим языком и внутренностями, скрутившимися в тугой полыхающий комок.
Нет, на адские равнины (а Мак-Лауд честно полагал, что лучшего он вряд ли заслуживает) это место точно не походило. На райские кущи – тем более. Это была все та же долинка в окрестностях замка Ренн-ле-Шато, поросшая сухим дроком и вереском. А вон и многочисленные следы конских копыт, уводящие к полудню.
Стало быть, он жив?
Но люди не выживают, получив в упор две арбалетные стрелы! От такого выстрела не спасает и лучшая из кольчуг, от него не спасет ничто!
Однако он жив. Дышит, смотрит. Шевелится, пусть и с огромным трудом.
Или ему только кажется?
Господи Всемогущий, что же делать-то? Чему верить – глазам или доводам рассудка? Не слишком ли много испытаний для бедного грешного создания?
Так и не придя к определенному решению, Мак-Лауд попытался встать. Не удержался, упал. Снова поднялся на ноги. И захромал по тропе, ведомый более упрямством, нежели здравым смыслом.
Достигнув глинистого берега речки Сальсы, Дугал с плеском повалился в стылую воду. Напиться, как он мечтал, не удалось – горьковатая, как во всех реках Редэ, жидкость, обильно перемешавшись с желчью, немедля исторглась обратно. Удалось только с грехом пополам вымыться, выяснив неприглядную истину: из имущества ему оставили нижнюю рубаху вкупе со штанами. Побрезговали рваниной, испещренной вокруг ворота и на животе заскорузлыми пятнами крови. Задрав подол рубахи, Мак-Лауд какое-то время недоуменно пялился на появившийся шрам от арбалетного болта – звездообразный, еще сочащийся сукровицей, но уже начинавший затягиваться.
«Ральф, ты сволочь и паршивый мародер. Отомстил давнему врагу, это я могу понять. Но зачем было грабить покойника, то есть меня? Могли хотя бы сапоги оставить… Хотя сапоги – вещь ценная, полфлорина стоят, а покойнику вроде как и ни к чему… Ну как я теперь пойду – босиком по камням? Джейль, скотина, чем ты думал?! Да и куда мне идти в таком виде? Ни в одно приличное заведение не пустят… Бр-р, еще и холодно… Лучше бы я просто и незамысловато умер. Лежал бы в уютной могилке и не мучился…»
Глубокие выбоины, оставленные широкими копытами Фламандца, послужили самым надежным и точным указателем того, в какую сторону направились похитители и пленники. Дугал неуклюже хромал по следам, ощущая, как скрипят треснувшие ребра и ноют новые шишки, наставленные на прежние синяки. Хотелось пить, хотелось есть, но больше всего – прикончить виновника всех бедствий, Ральфа Джейля.
Солнце подбиралось к зениту, прогревшийся воздух стал немного теплее, а ходьба отвлекала от мрачных размышлений. К несказанному удивлению Мак-Лауда, саднящее горло болело все меньше. Начал возвращаться утраченный голос – правда, пока только в виде сипящего шепота. Любой другой на месте шотландца немедля возблагодарил бы Господа за его неизреченную милость. Дугал Мак-Лауд использовал вернувшийся дар речи для проклятий. Сначала – на голову человеку, ставшего виной его нынешнего бедственного положения. Потом – самому себе. Казалось бы, за столько лет давно мог набраться ума и научиться отличать друзей от врагов, так ведь нет! Досталось и Гаю Гисборну – этому и вовсе ни за что. Разве только за компанию.
