Ратибор. Забытые боги - Корчевский Юрий Григорьевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
По знаку Аякса носильщики остановились у входа и опустили паланкин.
Из портика выбежали две молодые служанки и помогли хозяйке выйти, хотя она вполне могла бы сделать это сама.
Илья ожидал увидеть престарелую матрону, однако лицезрел прелестницу лет тридцати. Ухоженная, благоухающая благовониями, в нежно-розовой тунике, она могла бы составить конкуренцию самой Афродите, выходящей из морской пены.
Хозяйка бросила на Илью мимолётный взгляд и прошествовала в дом. Нет, домом это строение назвать было нельзя, скорее – дворец об одном этаже, с портиками и колоннами, с многочисленными статуями по периметру.
Едва хозяйка вошла внутрь, как зазвучала арфа – это услаждали слух госпожи рабыни-арфистки. М-да, красиво жить не запретишь!
Носильщики подняли пустой паланкин. Впрочем, он не стал намного легче, хозяйка не была женщиной крупной или тучной.
Аякс скрылся в доме, носильщики обогнули дом. За ним располагались хозяйственные пристройки, дом для прислуги. Носилки оставили в сарае, где стояла украшенная деревянной резьбой колесница. «Для хозяина», – догадался Илья.
Носильщики прошли в небольшую комнату.
– Твоё место, – на греческом, с акцентом, сказал ливиец.
Низкие топчаны с тонкими матрацами, набитыми высушенными морскими водорослями, стояли по углам. Посередине – стол. Больше в комнате не было ничего – шкафа или сундука для одежды, скамеек или стульев.
Илья с наслаждением улёгся – после долгой дороги ноги устали, работая на винограднике, он отвык от больших переходов.
От матраца пахло чужим человеком, видимо, тут раньше спал носильщик, вывихнувший ногу.
– Чего разлёгся, идём есть.
Но Илья и сам собирался спросить о еде – проголодался.
Носильщики прошли в трапезную для слуг. Два длинных стола, вдоль них – лавки. По самым скромным подсчётам, трапезная могла вместить полсотни человек.
Носильщики уселись за стол, и двое рабов поставили перед ними пиалы с чечевичной похлёбкой и положили лепёшки. Ложек, похоже, тут отродясь не было.
Илья, чтобы не опозориться, стал смотреть, как едят носильщики. Они отламывали кусочек лепёшки, макали его в похлёбку и отправляли в рот. При этом пиалы пустели быстро.
Илья решил поступить проще – он откусил от лепёшки и отпил из пиалы. Вкус был непривычный, но съедобный. Чечевичную похлёбку он пробовал впервые.
Носильщики переглянулись: так принимать пищу среди римлян, рабов, было не принято.
Ливиец сказал:
– Варвар.
Илья усмехнулся – вступить с ними в перепалку в первый же день он не хотел. С носильщиками ему жить какое-то время придётся, паланкин таскать. А ел он так, как ему было удобнее, всё лучше, чем лепёшку в похлёбке мочить.
Едва они успели доесть, рабы тут же убрали из трапезной пиалы и поставили на стол миски с тушёными бобами, обильно сдобренными сверху красным молотым перцем.
Илья попробовал – остро, даже чересчур. Но носильщики ели с удовольствием. Для Ильи пища непривычная, придётся привыкать, ибо со своим уставом в чужой монастырь не ходят и готовить привычные ему блюда здесь никто не будет.
Сразу же принесли кувшин с уже разбавленным вином и разлили его по кружкам. Разбавленное водой вино называли уксусом, и считалось, что его употребление полезно для здоровья.
После обеда или ужина они отправились в комнату. Солнце стояло ещё высоко, и сориентироваться во времени было сложно. В этих южных краях закат был быстрый. Только диск солнца коснулся холмов – и почти сразу же темно. На Руси темнеет медленно, а тут – как будто лампочку выключили.
Когда они входили в отведённую комнату, Илья споткнулся о подставленную ливийцем ногу, и двое других носильщиков весело засмеялись.
Илья устоял, не упал, но, проходя мимо ливийца, быстро и резко ударил его локтем в живот, под дых. Ливиец от боли согнулся – ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Ты не заболел после перца? – участливо спросил его Илья.
Носильщики, возможно, удара не видели, но встревожились. Илья же прошёл к своему топчану и лёг.
Никто из носильщиков к ливийцу не подошёл, не помог, и Илья сделал вывод, что здесь каждый сам за себя и помощи ждать ни от кого не приходится.
Ливиец отошёл, выпрямился, отдышался. Глаза его блестели неприкрытой злобой.
Илья сам на неприятности не нарывался, но обиды и насмешки спускать никому не хотел. Надо постоять за себя, иначе на него сядут и понукать будут.
Ливиец подошёл к Илье.
– Ты как посмел меня ударить? – прошипел он.
– Ты первый начал. Сделаешь ещё раз так – шею сверну, – спокойно ответил Илья.
Видимо, ливиец как старожил верховодил у носильщиков, и потому для него пропустить угрозу от новичка значит пасть низко в глазах сотоварищей. Не зная, что новичок – боец, воин, он кинулся на Илью.
Илья же, напротив, был готов к нападению. Как был, в положении лёжа на топчане, он согнул ноги в коленях, принял на стопы ливийца и отбросил его, как из катапульты.
Ливиец, хоть был парнем высоким, но худощавым и жилистым, отлетел к противоположной стене, ударился об неё и сполз вниз, как кисель.
– Ты не ушибся? Я помогу… – Илья встал и приблизился к ливийцу.
От удара спиной и головой об стену тот пребывал в лёгком шоке, глаза блуждали. Однако от шока отошёл быстро, уставился на Илью, а потом прикрыл лицо руками:
– Не бей больше, а то госпоже пожалуюсь.
– У меня свидетели есть – они двое. – Илья указал рукой в сторону носильщиков. – Ты первый напал, я только оборонялся. Стало быть, накажут тебя.
– Нет-нет! Я пошутил, я никуда не пойду…
– Ну смотри, шутник…
Илья улёгся на топчан. Всё, ливиец сломался. Он хотел верховодить, но, получив отпор, сдулся.
Илья не знал, что наказания для виноватых были жестокие. Ливиец был рабом, а напал на свободного гражданина – за это в лучшем случае били кнутом. Двадцать ударов кнутом из толстой бычьей кожи редко кто выдерживал, а если оставался жив, рубцы на теле не заживали долго.
Из четырёх носильщиков все, кроме Ильи, были рабами. Обслуживали они госпожу – у господина был свой штат слуг. Да и господина в данный момент не было, он был сенатором и большую часть года проводил в Риме. Госпожа была предоставлена самой себе.
Как позже узнал Илья, она не была особенно опечалена разлукой. Принимала у себя гостей, сама отправлялась к ним, как это было сегодня.
Аякс же был свободным гражданином, управляющим рабами госпожи.
Илья же размышлял. Попал он на Русь в древнейшие времена не сам, не по своему хотению, а спасая свою жизнь от холодной и голодной смерти. Да, он воспользовался помощью богини Макоши, по мере сил помогал язычникам, хотя сам язычником не являлся и убеждений их не разделял. Погорячился он в Ярославле, вспылил, за что наказан был, хотя наказание считал несправедливым и чрезмерным. Но сила заклятия со временем иссякла, оно закончилось. Тогда почему он не вернулся в своё время? Жил бы в родном городе, работал… Почему же он сюда попал, в Римскую империю, будь она неладна? Или Макошь напакостила? Вот зловредная!
Нет, забыть о древних богах надо, выкинуть их из головы. Кто в его время знал их по именам и поклонялся им? Во всей России несколько сотен человек не наберётся, да и те по большей части кликушествуют, на публику играют. Потому-то древние боги и потеряли силу: нет пожертвований, никто молитв не возносит, не волхвует. Из богов могущественных они богами забытыми стали, тенями из прошлого, покрытого пылью и паутиной. Но Рим при чём? Здесь такие же язычники, только другого толка, со своим пантеоном богов – для Ильи это тем более чуждо. Со своими богами не поладил, зачем ему чужие? И почему у него так складывается судьба? Играет, испытывает на прочность или подталкивает к чему-то, чего он пока понять не в состоянии?
За размышлениями он не заметил, как уснул.
Проснулся в темноте от шорохов. Кто-то тронул его за руку, прошептав:
– Идём.
Раз зовут, значит, надо идти, вдруг госпоже приспичило ночью в гости отправиться?
