Выживший. Покорение Америки (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (лучшие книги TXT) 📗
— И сколько это будет в долларах?
— Хм… Вы деловой человек, Ефим. Хотя что я, собственно, вы бы всё равно произвели в уме вычисления, и поняли бы, что общая выручка равняется 10 тысячам долларов. То есть ваши — 500 долларов. Согласитесь, сумма для вчерашнего заключённого немаленькая. А в дальнейшем, если всё пройдёт нормально, я устрою вас своим помощником. Будете выполнять кое-какие мои поручения. Ну как, согласны?
— Почему нет? Предложение и впрямь выгодное. Спасибо, что решились взять меня в дело. Единственное «но» — у меня пока еще нет документов. А без них, сами понимаете, особенно не попутешествуешь.
— Действительно, — опять почесал свой нос Лейбовиц. — Официально вам паспорт никто не выдаст, даже на вымышленное имя, вас сразу же сдадут в полицию. А знаете что, я сведу вас со своим хорошим знакомым. Зовут его Аарон Мендель, тоже эмигрант, правда, из Польши, хотя тогда, когда он уехал, она ещё входила в состав Российской империи, так что и с ним можете говорить по-русски. Он дантист, и его частная практика находится под защитой людей того самого Мейера Лански, о котором я вам рассказывал. Он им платит — они его охраняют. Может быть, Аарон сумеет как-то помочь решить этот вопрос. Вы не против? Тогда я сейчас же с ним созвонюсь из своего кабинета, а вы пока посидите здесь.
Через десять минут Лейбовиц вернулся с торжествующей улыбкой на своих тонких губах.
— Ну что ж, Аарон ждет нас через час, у него как раз в семь вечера закрывается частная практика. И я заодно с вами прогуляюсь, навещу старого знакомого.
Аарон Мендель практиковал в таком же тихом переулке на Амстердам-авеню, недалеко от Центрального парка. По пути я избавился от браунинга, который до этого покоился в кармане пиджака. Не знаю уж, паленый ствол или нет, но лучше не рисковать, тем более у меня имелось свое оружие, на территории США точно нигде не засветившееся. Так что я при первой же возможности зашвырнул пистолет в озерко на территории Центрального парка, который мы миновали по пути к дантисту.
К нашему приходу очередной представитель древнейшей нации успел спровадить последнего на сегодня клиента и помощницу — она же секретарша — и лично встречал нас на пороге своей маленькой клиники.
С Лейбовицем они обнялись как старые друзья, каковыми и являлись, собственно говоря, даже чмокнули друг друга пару раз в щёку, общаясь, похоже, на иврите или вообще на идише. Мне же Мендель учтиво поклонился, на неплохом русском приглашая также проходить внутрь.
— Присаживайтесь, молодой человек, — кивнул он на зубоврачебное кресло.
— Да я…
— Садитесь, я вам говорю. Сначала я должен убедиться, что с вашими зубами всё в порядке, а после этого мы уже и поговорим о ваших делах.
Не сказать, чтобы я панически боялся стоматологов, тем более все болезненные операции в мое время уже проводились под хорошим местным и даже общим наркозом. Но некий трепет я все же испытывал. Сейчас же, глядя на разложенные передо мной на столике инструменты и дедушку бормашин будущего, я невольно содрогнулся. Об анестезии в эти годы вряд ли имели представление.
Опустившись в обитое потертой кожей кресло, я оказался в полулежачем положении. Надо мной вспыхнула яркая лампа, и я невольно зажмурился.
— Ну-с, — по старорежимной привычке произнес дантист, — открывайте пошире рот… А у вас неплохие зубы! И кто вам ставил пломбы? Из какого они материала?
Не буду же я рассказывать, что три акриловых пломбы мне обошлись в семь тысяч рублей каждая. Поэтому наскоро придумал версию о хорошем одесском стоматологе, лечившем первых лиц города, к которому меня привели по блату, и работа которого мне обошлась в общей сложности в десять рублей. А уж что он мне там ставил — никакого понятия на данный счёт не имею.
— И все же странно, я подобного ещё не встречал, хотя и слежу за всем новым в этой сфере, — продолжал удивляться дантист. — А нижняя «семёрочка» у вас все же требует небольшого ремонта. Если сейчас не запломбировать — через пару месяцев начнет побаливать. Не бойтесь, за одну пломбу я с вас денег не возьму, это вам от меня скромный подарок.
Таким образом, после примерно пятнадцати минут пытки я стал обладателем пломбы из амальгамы. Когда я, насквозь вспотевший, наконец покинул зубоврачебное кресло, мы втроём перешли в другой кабинет, обставленный вполне прилично, где расселись по удобным креслам. Хозяин тут же разлил по рюмкам 40-градусный напиток из изюма под названием «пейсаховка», причем в количестве трех экземпляров.
— И мне можно? — спросил я.
— В качестве антисептика немного можно, — кивнул дантист. — Но все же пару часов рекомендую не употреблять горячего.
Когда мы вкусили чуть сладковатой водки с карамельным запахом, перешли к делу.
— Итак, Абрам по телефону в общих чертах рассказал мне вашу историю и как вы героически спасли его от грабителей, — без доли иронии произнес Мендель. — Хотя, Абраша, я тебе уже не раз говорил, что телефонные разговоры могут прослушиваться, а ты все мои советы пропускаешь мимо ушей.
— Да брось, Аарон, кому нужен скромный антиквар? Ты лучше скажи, как нам снабдить молодого человека документами, пусть даже поддельными, но хорошего качества?
— Может быть, нашему другу попросить политического убежища? После революции в Соединённые Штаты хлынула волна белоэмигрантов, и многие из них стали обладателями так называемых нансеновских паспортов. Правда, пока не все страны его признали, но сути дела это не меняет. Можно попробовать обратиться в пункт приёма иммигрантов на острове Элис. Это по соседству с островом Либерти, где стоит статуя Свободы. Не исключено, что там смогут решить ваш вопрос.
— Но всё же существует риск того, что меня могут отправить обратно в СССР?
— К сожалению, ничего нельзя исключать.
— Вот видите! А тем более, если я тут буду жить под своим именем, на меня может начаться охота. Вспомнить хотя бы Троцкого…
— Льва Давидовича?
— Ну да.
— Вы считаете, на него охотятся?
Блин, а он что, ещё живой? Надо было лучше учить историю, хорошо ещё не успел ляпнуть, что Троцкого зарубили ледорубом.
— Хотя мерзавец ещё тот, — неожиданно огорошил меня Мендель. — Ваша революция стала лакмусовой бумажкой, благодаря которой мы поняли, что и среди евреев попадаются
Я бы на вашем месте не переживал. Кто вы такой и кто такой Троцкий! Вы же обычный, хм, скажем так, уголовник, хотя на уголовника, по крайне мере манерой держаться и разговаривать, вы и не очень смахиваете.
— Всё же, мистер Мендель, я не хотел бы рисковать. Если есть возможность заполучить паспорт или водительские права на другое имя — это было бы здорово.
— Ну раз вы настаиваете… Хотя я слышал, что Лаки Лучано вплоть до своей посадки так и не являлся гражданином Соединённых Штатов, что не мешало ему до поры до времени спокойно обстряпывать свои делишки на американской территории. Но если вы, Ефим, настаиваете, я, пожалуй, попробую что-нибудь для вас сделать. За посреднические услуги вы мне ничего не будете должны, а вот уж сколько запросят люди, с которыми я свяжусь — большой вопрос. Вы вообще какой суммой располагаете?
— Э-э-э…
— На паспорт у него точно не хватит, — вклинился антиквар. — Но если документ будет все же получен, то я за него заплачу сам. А вскоре нам предстоит дальняя поездка, и потом уже — не обессудьте, мистер Сорокин — я вычту эту сумму из вашего гонорара.
— Тогда скрепим наш договор еще одной порцией божественного напитка, — заключил дантист, снова разливая по рюмкам свою «пейсаховку».
Опустошив рюмку, он спросил:
— Ефим, так вы, значит, сбежали от чекистов, если Абраша меня не обманул. А он не такой человек, чтобы водить за нос своих друзей, одним из которых, надеюсь, я всё же являюсь. Сделайте одолжение, расскажите свою историю, если вас это не затруднит, а заодно поделитесь впечатлениями от жизни в советской России. Так ли всё страшно, как это пишут в эмигрантских газетах? Я на днях читал в «Новом русском слове», что у вас там даже Ежова расстреляли…
