Империя на краю (СИ) - Тамбовский Сергей (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Я сказал маме ждать здесь, сам быстро сгонял до гаража и подъехал к райкому на своей копейке.
— Садись, мама, съездим в больницу, узнаем что там и как.
Мать без слов села. До 40-й было недалеко, всего-то между парком и Земснарядом, а потом немного направо. Вот и приемный покой.
С большим трудом выяснили, куда там определили Игоревича и кто конкретно будет им заниматься, потом мама сидела на скамейке, а я мерил шагами коридор, иногда выходя на улицу. Увидел будку телефона-автомата и вспомнил про Евтушенку, времени много прошло, а ответного звонка от него что-то я не дождался, надо напомнить о себе. Двушка в кармане нашлась и Евтушенко даже сам снял трубку.
— Алло, это Сергей, который книжки вчера в ящик положил.
— Ааа, очень приятно, Сергей. Книжки хорошие, спасибо.
— А что насчет денег?
— Каких денег? — натурально удивился Евтушенко, — ты мне дал их почитать, когда прочитаю, назад верну.
— Слушай, дружище, мы так не договаривались, деньги гони, да.
— Успокойся, лошок, не будет тебе никаких денег.
— Я ведь знаю, где ты бываешь, а по номеру телефона адрес легко найду.
— Ну что ты такого мне можешь сделать, щенок?
— Например заставлю сначала обосраться, а потом все это съесть.
— Ой как напугал. Бывай, а если еще что появится, приноси, всегда возьму. Ту-ту-ту.
Мда, еще один облом, что за день сегодня такой? А с Евтушенкой я обязательно разберусь, только потом уже.
Вернулся в приемный покой — там наконец-то вышел врач, который в теме, он сказал, что будет операция на митральном клапане, через час начнется и продолжаться будет не меньше 2 часов… да… приехали, так что дальше уже некуда ехать…
Вернулись домой, к вечеру надо будет съездить еще раз.
Вечером я уж один туда поехал, узнал, что вроде бы все прошло неплохо, больному получшало, сейчас его отвезли в реанимацию (и не надо пугаться, после таких операций всех туда отвозят), а завтра где-нибудь в 10 часиков его даже можно будет навестить. Ну и на этом спасибо.
Засыпая, сочинил такую заумь:
Неудачную недельку я выбрал, чтобы бросить курить
А также чтобы бросить пить, нюхать клей и догоняться амфетаминами, как когда-то сказал великий Стив Маккроски. Сами посудите — с утра меня опять таскали в ментовку, на очную ставку с вовкиным папашей. Папаша не мычал и не телился, пребывая в глубоком абстинентном синдроме, пришлось мне отдуваться за двоих — рассказал про драку все, как было, чего тут утаивать-то, тем более, что там свидетелей по бокам сидело выше крыши. Мой рассказ аккуратно запротоколировали, после чего сказали быть свободным. Пока. А на вопрос, что там с подпиской о невыезде, добавили, что все с ней хорошо, невыездной ты пока, Сергуня.
Потом я собрал передачку для Игоревича (вот же был большой вопрос был, что туда класть… сошлись на соке и апельсинах, лежали у нас две штуки к празднику), подогнал маму и мы опять потащились в больничку.
Синеньких полиэтиленовых бахил в 77 году еще не придумали, поэтому я предусмотрительно взял из дома две пары тапочек, в них и переобулись. Думал, как-то прорываться через заградительные кордоны придется, но нет, в 40-й вопросы посещения больных были отданы на полный откуп посетителям, ходи куда и когда вздумается. Игоревич лежал на третьем этаже в реанимации, рядом с операционной. Заглянул, он там один в целой палате, не 8 душ, как обычно, и к нему даже был подключен некий приборчик с мерцающим экранчиком, ну надо ж, какая продвинутость, не ожидал.
Постучал, не дождался ответа, зашли внутрь. Игоревич сразу открыл глаза:
— Ааа, это ты, Сергуня.
— Так точно, тщ майор, — бодро ответил я, — как дела?
— Дела хреновые, сам видишь…
— Да ладно, лечащий врач сказал, операция вполне успешно прошла, так что теперь остается только восстанавливаться. Мы вот тут тебе принесли кое-чего… кстати, это моя мама, Клавдия Алексеевна.
Игоревич внимательно поглядел на мать и сказал:
— Да я уже догадался, здравствуйте. Чего там еще врач говорил?
— Что недели две ты тут проваляешься, сказал. А из реанимации вроде должны завтра-послезавтра перевести в обычную палату. Слушай, мне бежать надо, там у нас небольшие проблемы нарисовались во дворе, так я побегу, а мама тут с тобой посидит немного, ладно?
— А что за проблемы-то?
— Ерунда, потом расскажу, но мое присутствие вроде как обязательно.
И я побежал обратно. В кабинете не удалось им пообщаться, хоть здесь пусть поговорят, может так даже и лучше, думал я, сбегая вниз по выщербленной многими поколениями больных лестнице первого корпуса.
Вернулся в свой двор значит, а там на лавочке сидит Валерик, сгорбленный и унылый.
— А чего не в клубе? — спросил я нарочито бодрым голосом.
— Накрылся похоже наш клуб медным тазом, — ответил Валера, — вот только что Пенькович хотел у меня ключи отобрать, мол власть поменялась, больше вас прикрывать некому…
Вот же гнида, и когда только успел узнать?
— Ключи я ему конечно не отдал, сказал они у тебя, поэтому и не в клубе… да, и еще одна хреновая новость — Вера звонила, просила передать, что в комиссионку, где родственница ее работает, пришла ревизия, так что продажа штанов отменяется. Не насовсем, а на некоторое время.
— Ну хотя бы то радует, что не насовсем.
— И еще одно… не хотел говорить, но вываливать, так уж все кучей — полчаса назад иду это я по парку, а там значит возле пруда сидит твоя Анюта на лавочке и с Вовчиком обнимается…
— А вот это уже совсем интересно. В каком месте-то точно?
— Слева, если отсюда смотреть, там где тир.
— Хорошо, пойду поговорю с обоими.
— Да, и чего там с твоим райкомовцем-то, расскажи.
— Выбыл из строя недели на две, операция на сердце. А ключи не давай никому конечно, официальную бумагу принесут, тогда поговорим.
— Стой, еще одна новость…
— Ну вываливай, добивай уж…
— Хорошая новость, что ты сразу — короче вовкиного папашу железно привязали к убийству, один отпечаток на ноже вроде как его оказался, и еще у него нашли какую-то вещь Игорька, портсигар что ли, так что ты теперь совсем вне всяких подозрений.
Ну спасибо тебе, друг синяк, выручил… жалко что ты последний.
— Ладно, пойду до пруда прогуляюсь.
Скамейку эту я довольно быстро нашел — да, действительно между прудиком и тиром, из которого доносились редкие выстрелы, тихо-мирно сидела значит моя Анюточка рядышком с Вовчиком, причем обнявшись сидела. И о чем-то весьма оживленно беседовала, посмеиваясь… со мной она себя что-то совсем не так вела.
— Аня, — сказал я, подойдя к скамеечке (Вовчик аж в лице изменился), — можно тебя на пару слов.
— Почему же нельзя, можно конечно. Говори, у меня от Вовы секретов нет.
Вовчик дернулся было уйти, потом в обратную сторону, потом таки встал и со словами «Я лучше в тире пока постреляю» ушел в ту сторону. Я сел рядом с Анютой.
— Ну и что все это значит, Анечка? — тихо спросил я.
— Это значит, что раз тебе лучше с Инночкой, то и я могу считать себя свободной.
— При чем тут Инна? — удивился я.
— А кто голышом с ней купался, Пушкин?
— Подожди-подожди, это источник такой был целебный, пропустить никак нельзя было, а купались мы не вместе, а по очереди.
— Да знаю я все, люди мне глаза-то открыли.
— Инна что ли проболталась? Вот уж язык без костей…
— Да при чем тут она, мне твой Андрюха все как на духу выложил.
А это был конечно удар, вот уж от кого не ожидал, так это от него… то молчит днями, то значит из него вываливается все, как из дырявого пакета.
