Цесаревич Вася - Шкенев Сергей Николаевич (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Глава 18
Капитан Родионов, лётчик-истребитель из будущего, откровенно не понимал, зачем в Российской империи строят такие дороги. Кому по ним ездить, если автомобильного транспорта совсем мало, а основные грузоперевозки осуществляются железными дорогами и речными судами. Но нет же, строят вот такие вот восьмые чудеса света.
И в самом деле, трасса Санкт-Петербург – Москва – Нижний Новгород – Казань производит впечатление своей монументальностью. По три полосы в каждую сторону с широким газоном между встречками, с виадуками на важных развязках, с шикарными мостами даже через мелкие речушки, с ямскими станциями.
Кстати, про станции стоит сказать отдельно. Название осталось со старых времён, и расстояние между ними до сих пор соответствует дневному конному переходу в сорок километров, но на самом деле это целый комплекс, где можно не только передохнуть уставшему путешественнику.
Ямская станция обычно представляет собой гостиницу, совмещённую с кафе и столовой, бензоколонку с автомастерской, почтовое отделение и пункт охраны правопорядка с несколькими полицейскими при одном пулемёте. И несколько магазинчиков с разнообразными полезными мелочами.
Было видно, что услугами ямских станций охотно пользуются жители окрестных деревень. Во всяком случае, где-то перед Тверью Василий заметил ремонтирующийся в автомастерской старенький трактор, а перед магазином два бородатых мужика грузили в телегу конную сеялку, блестящую от краски и заводской смазки.
Впрочем, почему бы не строить такие дороги при наличии большого количества одарённых-почвенников? Не всем же нравится картошку выращивать, полезные ископаемые искать или вести арыки где-нибудь в Туркестане. А тут работа пользуется уважением и хорошо оплачивается, заодно приобретается необходимый опыт для будущего возведения фронтовых оборонительных укреплений. А что, потренируется человек на дорожном покрытии, выдерживающем пятьдесят лет интенсивной эксплуатации, а потом дот его работы ни один вражеский снаряд не расковыряет. С какой стороны ни посмотри, везде прямая польза.
А какую скорость можно дать на прямой, широкой и почти пустой дороге! Восторг и благоговение! Мощная машина сама летит вперёд и чутко реагирует на любое движение рулевого колеса, широкая резина цепко держит трассу, педаль газа в пол, и… и вопли с пассажирских сидений!
– Васенька, не гони так быстро! – это Вера Столыпина сзади кричит прямо в правое ухо. – Ты же нас убьёшь!
– Вася, потише, ну пожалуйста! – это уже Катя Орджоникидзе. Вопит сзади-справа, но страдает всё то же ухо. – У меня сейчас морская болезнь начнётся!
Лиза Бонч-Бруевич сидит на переднем пассажирском сиденье молча, но одной рукой прикрывает рот, а побелевшие пальцы другой намертво сжались на дверной ручке. Округлившиеся до невозможности глаза неотрывно и гипнотизирующе смотрят на стрелку спидометра.
Да что там смотреть-то? Восемьдесят километров в час разве скорость? Избалованы девушки неторопливой ездой на извозчиках или семейных авто по спокойным улицам Петербурга. Сейчас сорок километров в час уже считаются бешеной гонкой и уделом спортсменов.
– Стекло опусти, сразу легче станет, – не оборачиваясь, посоветовал Красный. – Там на дверке ручка есть, её покрутить нужно.
Страдающая Катя послушно последовала совету, но лучше бы она этого не делала – ворвавшийся поток воздуха захлопал, заухал, загудел на низких тонах, заставляя сердце уйти в пятки. Сначала в левую пятку, потом в правую, потом обратно, и так несколько раз.
Катерина судорожным рывком подняла стекло и угрожающе прошипела сквозь зубы:
– Я тебе это не прощу…
– Извини, – Василий повернулся к девушке, вызвав новый панический писк. Да, писк, потому что на крики сил уже не было. – Я сейчас вентиляцию включу, мне инженер Найдёнов объяснял.
С этими словами Красный ткнул пальцем в кнопку на передней панели. Загорелись многочисленные огоньки, но вентиляция не включилась. Ткнул в следующую – внутри панели что-то зажужжало, но опять не включилось. А вот третья кнопка дала результат, только совсем не тот, что от неё ожидали – зазвучал невидимый оркестр, причём сразу со всех сторон, и послышался чуть хрипловатый голос.
Какое-то время кроме музыки и песни в машине был слышен только ровный гул двигателя, но чуть позже с переднего пассажирского сиденья раздалось что-то похожее на сдавленные всхлипывания. Красный старательно смотрел только на дорогу перед собой и левое боковое зеркало. В салонное зеркало заднего вида он заглядывать не решился. Но вот музыка смолкла.
– Ещё…
Голос Вася не узнал, но невидимый оркестр подчинился просьбе и заиграл вновь.
С последними аккордами по подголовнику застучали маленькие кулачки Веры Столыпиной:
– Выключи! Не трави душу, немедленно выключи!
– Да! – сквозь рыдания поддержала подругу Катя Орджоникидзе.
Красный молча пожал плечами и нажал три кнопки в обратной последовательности. Потом подумал, сбросил скорость и притёр машину к обочине.
– Не вздумай останавливаться! – потребовала Лиза Бонч-Бруевич и неожиданно добавила: – Бесчувственный болван и дурак!
Вот и пойми этот прекрасный женский пол – итальянским кастратам в опере «Браво!» кричат, картавому кокаинисту Вертинскому рукоплещут, а за две хорошие песни дураком и болваном обозвали. Где логика, где разум?
(Примечание автора: Я в возрасте капитана Родионова понимал разницу между терминами «гормоны», «гармони», «гармония» и «гармоники», но имел слабое представление о правильном толковании именно первого термина. Последний, как радиолюбителю, был хорошо известен. Но в женской логике и на шестом десятке как-то… профан, короче. :))
Следующие километров триста ехали в полном молчании. Останавливались на ямских станциях, заправляли машину, сидели за одним столом в кафе, но всё это молча, избегая встречаться друг с другом глазами. Нет, как раз Василий многократно пытался поймать чей-нибудь взгляд, но девушки упорно рассматривали пол или столешницу и даже заказ делали, попросту ткнув нужную строчку в меню.
Если собирались таким образом испортить Васе аппетит, то напрасно надеялись. Кормили на ямских станциях замечательно, и он с большим удовольствием умял запоздавший обед. Без фанатизма и злоупотреблений, но вкусно и сытно. На первое взял сборную селяночку с расстегаями, потом для лучшего пищеварения – кулебяку и майонез из судака, а на второе удовольствовался фаршированными рублеными яйцами запечёнными перепелами. Обошёлся без десерта и чай пить не стал, но горячий клюквенно-брусничный сбитень с двумя ещё теплыми калачами удачно их заменили.
