СССР: вернуться в детство 6 (СИ) - Войлошников Владимир (книги бесплатно полные версии .txt, .fb2) 📗

Он помолчал.

— К особисту, значит. А зачем тебе к особисту, ты мне не скажешь, да? Вот откуда ты такой Петров взялся, а?

— Так Иркутские мы, вы же знаете…

— Не паясничай! Если надо, значит по прибытии Васин тебя отведёт. Главное, чтоб там кто-нибудь на месте был, поздновато уже.

— Если там никого не будет, мне нужно будет позвонить.

— Ага, прям позвонить! Ты сразу в штаб армии звони!

— Так я практически туда и позвоню.

Капитан осёкся и, развернувшись на сидении, смерил меня взглядом.

— Ты вообще кто такой, Петров?

— Так ирку…

— Прекратить балаган!

— Есть прекратить! — я помолчал, но потом добавил: — Тащ капитан, я подписку давал. Не обижайтесь, не имею права рассказать вам всё. Оно вам надо?

К чести капитана он ответил сразу:

— Во вверенном мне подразделении, у учащихся от меня секретов быть не должно. Это банальная безопасность вверенных мне ребят. Так что, давай-ка вместе к особистам пойдем, а то мне эти игры…

— Как скажете.

В училище приехали в полвосьмого. Капитан сразу позвонил по внутренней связи в особый отдел. И мы пошли, а вернее — почти побежали в штабное здание. Больше всего мне было жаль Маяка и Васина — опять ящики таскать остались. С другой стороны, Васин щас свистнет — пара взводов сразу на помощь выбежит, затащат наше барахлишко махом, как муравьи рассыпанный сахар.

В тридцать седьмом кабинете нас уже ждали. Тот же майор, похожий на Берию, и незнакомый мне старлей.

Я представился и сходу предложил:

— Тащ майор, не в обиду будет сказано, но если у товарища старшего лейтенанта нет спецдопуска, то содержание следующей беседы ему знать не положено. Как и товарищу капитану. Извините.

У старлея вытянулось лицо:

— Да что вы себе позволяете, товарищ учащийся? Да…

— Селиванов, выйдите. Гробовченко тоже. Подождите в коридоре.

— Есть! — Недовольно произнес старлей и вышел. Капитан смерил меня взглядом и вышел следом.

Особист набулькал себе в стакан из графина воды и предложил:

— Ну, а теперь рассказывай!

— Можно я сяду? Весь день на нервах, ноги не держат! — и, не дожидаясь разрешения, сел на стул у стены. — Короче, сегодня на учениях, на которых была комиссия из генштаба, — майор кивнул, — большое начальство очень нами заинтересовалось, но не это главное, на брифинге… м-м-м… на совещании по завершению учений, я сказал то, что учащийся моего возраста и допуска знать не может. Это мой косяк, я осознаю. Это нужно решать вам с моим куратором из… — я ткнул пальцем вверх.

— О как.

— Ага, — эхом откликнулся я.

— Как хоть учения-то прошли? Без подробностей — успешно или нет?

— Очень успешно. Теперь главное, чтоб успех этот нам спину не сломал.

— Ну, мы постараемся вас прикрыть. Не сломают.

— Тащ майор, я внутренней конкуренции между армией и спецслужбами боюсь. Одно дело делаете, родине служите, а взгляды и методы разные.

— Я понял вас, товарищ учащайся. Ещё вопросы?

— Капитану Гробовченко нужно что-то про меня сказать. Не вдаваясь в особые, — я выделил голосом последнее слово, — подробности. Но он многое имеет право знать, всё-таки мой командир.

— Буду думать.

— Спасибо.

— Подожди в коридоре, мне нужно поговорить с товарищем капитаном, скажи, чтоб зашёл.

— Есть!

Я вышел. В коридоре мялись капитан и тот старлей. Увидев меня, капитан вопросительно дернул головой, а старлей скорчил неприязненное лицо.

— Тащ капитан, вас.

И мы остались в коридоре со старшим лейтенантом вдвоём. Стояли молчали, пока старлей не выдержал:

— Ну и зачем малолетку вызвали в особый отдел?

— Во-первых, не вызвали, а сам пришел. А во-вторых, это не ваше, вот будь вы моего возраста, сказал бы, собачье дело, но из уважения к звёздам, — тут я посмотрел на его погоны, — скажу, что всю информацию, касающуюся вас, до вас доведут в положенное время, в положенном месте. Или не доведут, тут уж как…

— Наглый, — с некоторым уважением протянул старлей.

— Так с вами поведёшься…

Он помолчал.

— А верно… — он ещё помолчал. — Слушай, что ты забыл в ИВВАИУ, тебе с такими наклонностями, — он сделал неопределённое движение пальцами, — прямая дорога к нам, если протекция нужна, обратись. Без издёвок и подколов… Ты родине будешь нужнее…

Я перебил его:

— Тащ старший лейтенант, я ОБЯЗАТЕЛЬНО доведу до своего куратора, что вы очень, очень хорошо провели весь разговор, ваше исключительно умелое ведение вышеупомянутой беседы,…в наше время так не умели… — старлей поморщился, а меня несло. — Люди! Сограждане! Общество! Вон, какой бред! Возлюбите друг дружку! Вон, куда заносит! — старлей с ужасом смотрел на моё вдохновенное лицо*. — Можем ли мы победить агрессора-капиталиста? Можем! Но не сейчас! И не мы! Многие так думают, и они заблуждаются! — я помолчал, поморщился и уже спокойно продолжил: — Мне дальше фигню нести или мы молча постоим?

*Ещё бы! Марк Захаров

свой фильм «Убить дракона»

по пьесе Евгения Шварца

пока не снял.

— Молча, — по моему старшему лейтенанту хватило.

25. КОНЕЦ? ИЛИ НАЧАЛО?

И ЧТО ТЕПЕРЬ?

Минут через десять капитан Гробовченко вышел из кабинета, коротко сказал:

— За мной! — и мы ушли.

Правда, до казармы мы вместе таки не дошли. Около стадиона капитан словно очнулся от гнетущих мыслей, тряхнул головой и провозгласил:

— Ну что, Петров, в расположение сам дойдёшь?

— Конечно дойду, тащ капитан!

— Ну и молодец, по прибытии доложись Васину, а я — домой!

Чего это ему особист наговорил? Я прям волнуюсь…

Следующие три дня, до выходных, ничего особого не произошло. Даже оферы ходили с подозрительно спокойными лицами. Привычный распорядок не был нарушен ни разу — разве что разбавлен торжественными построениями, вручениями всяких грамот и значков (естественно, не обошлось без армейских шуточек о награждении непричастных и наказании невиновных).

Одиннадцатого начали разъезжаться дальнобойщики, у кого подходящее расписание поезда было. Я вручил Назиму пару сотен авансом:

— По-братски прошу, Зима, специй мне отправь. Прямо по почте отправь, не таскайся. Только хороших.

— Ты что, Мелкий, с ума сошёл — такие деньги? Чемодан получится!

— Вот и нормально! Только упакуйте хорошо. И, слышь, перца красного побольше. Шпик хочу попробовать по-венгерски сделать.

— А шпик — это чё? — подозрительно спросил Назим.

— Это сало, — доверительно сообщил ему я. — Из того, кого мы называть не будем. Суховатое такое, очень вкусное, отвечаю. Тебе, как воину вдали от дома — можно будет. Только перец привези.

— Замётано! — так же конспиративно ответил Назим, подхватил свой чемодан и махнул рукой всем, остающимся в казарме: — Ну, всё братцы! До следующей осени!

К вечеру уехали Маяк и Лёва. Батон отправлялся рано утром в субботу, на пригородном автобусе. Он, собственно, из-за расписания этого автобуса обычно домой съездить не успевал. В субботу рейс уходил слишком рано, а понедельничный — приходил на час почти позже, чем нужно. А если промежуточные выбирать, получалось, что домой он попал бы примерно на пару часов. Только кости в дороге трясти.

Нас, оставшихся местных, тоже распускали сразу после завтрака — какие уж занятия, всё, каникулярное настроение у всех.

Чемодана у меня не было, и к выходу со второго КПП я подошёл налегке. А там… встречала меня не привычная «Нива» и даже не «Рафик», а чёрная, представьте себе, «Волга». Из неё вышел деда Али и приглашающе махнул рукой:

— Садись, Володя.

— И чего это?

— Было принято решение усилить вашу с Олей охрану.

— Ага. А менее палевно это можно было сделать? На нас сейчас половина казарм пялится.

Он усмехнулся.

— Да и пусть смотрят, взгляд на воротах не виснет.