Интеллект в подарок (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович (полная версия книги TXT, FB2) 📗

— Митина, а по-русски ты все это повторить сможешь?

После этого случая кто-то предложил общаться в школе только на немецком языке, и эта идея была поддержана всем классом единогласно. Более того, эта идея охватила все старшие классы школы и с тех пор на переменах в коридорах постоянно звучала немецкая речь.

Вот кто, безусловно, и безоговорочно поддержал эту инициативу, так это наша учительница немецкого языка Фрида Марковна Ланге. На русском языке она с нами больше не разговаривала, вообще и принципиально. С нами, это с учениками 10-го "А" класса, конечно. Со всеми другими она своего поведения не изменила. Однажды, Ланге навестила меня с моими подшефными в общежитии, нагрянув неожиданно и без предупреждения. Вот уж мы тогда отвели душу, общаясь на языке Шиллера и Гёте. Она расспрашивала про мою жизнь в общежитие, мои обязанности, отношения с жильцами, а я подробно обо всём этом рассказывал.

Ещё в начале нашего знакомства она все допытывалась у меня, откуда я так хорошо знаю немецкий язык. Чтобы отвязаться, пришлось рассказать ей о молнии, поразившей мою бедную головушку, после чего у меня появились необычные способности и до сих пор я и сам еще не обо всех своих способностях знаю. Она, естественно, рассказала об этом всем учителям, а вскоре об этом знала вся школа. С тех пор мои достижения в учёбе школьники и учителя стали воспринимать как само собой разумеющееся.

Через неделю после начала второй четверти я уволился с должности помощника коменданта общежития для железнодорожников и снялся с комсомольского учёта, встав на учёт в школе. Индивидуальные занятия с отстающими учениками к концу ноября тоже прекратились ввиду их полного отсутствия в нашем классе. У меня существенно добавилось количество свободного времени, и я его целиком перенаправил на изучение магии и кулинарии.

Последней мне пришлось заняться поневоле, так как столовая для железнодорожников, в которой я привык обедать, закрыла передо мной свои двери.

Спасибо, выручил искин, подогнал мне учебную базу по этой теме. Правда, для этого нам пришлось скачать память у нескольких поваров. Посетил с этой целью ресторан при гостинице "Обь", в которой по слухам была очень хорошая кухня. Несомненной удачей было знакомство с главным поваром крайкомовской столовой, куда я попал благодаря Даше, которая тоже увлеклась кулинарией после отъезда матери. Ей поневоле пришлось помогать бабушке в приготовлении обедов, так она потихоньку и втянулась. А потом я её подговорил на визит в крайком, куда нас провёл её дедушка, занимавший там какую-то высокую должность. Мы с Дашей по-прежнему часто встречались, когда в школе, когда у неё дома. Я продолжал опекать её, следуя данному когда-то Серафиме слову не оставлять с ней свои занятия. Геометрию мы уже давно подтянули и по просьбе Даши переключились на немецкий язык.

Кстати, о Серафиме. Хотя при расставании мы говорили только о временном прекращении наших свиданий, но где-то глубоко внутри меня сидела уверенность, что мои надежды напрасны, она ко мне не вернётся, и чем быстрее я её забуду, тем будет лучше для нас обоих. К тому же она напирала на нашу разницу в возрасте.

Однако просто забыть её у меня получалось плохо, меня грызла обида, и я решил ей отомстить. Ну, как отомстить. Скорее слегка напакостить. Причём своеобразно. Мне кажется, что от такой пакости не отказалась бы ни одна женщина на всём белом свете.

К концу ноября мне стала доступна магема исцеления 4-й ступени, которая требовала двенадцать с половиной тысяч единиц маны для одноразового применения. Кроме приведения всех систем организма в идеальное состояние она сильно омолаживала пациента. Задать заранее желаемый возраст я пока не мог, к сожалению, поэтому скастовав магему я подключил её к своему полному накопителю и отправил её Серафиме, на авось, надеясь, что она не превратится в маленькую девочку, ибо это было бы уже слишком. Я ведь уже работал над её внешностью, корректировал фигуру. Тогда она помолодела лет на пять и выглядела на 26–27 лет. И это хорошо. Если она станет моложе ещё лет на 5–7, то это будет то, что надо и это будет не столь неожиданно для окружающих. Но злорадные мысли по этому поводу я от самого себя не скрывал.

— Посмотрим, что ты скажешь мне в следующий раз по поводу нашей с тобой разнице в возрасте, — мстительно думал я. — И оставят ли тебя на прежней должности, это тоже большой вопрос.

Через несколько дней после того, как я внедрил ей магему исцеления, мне удалось встретиться с ней у неё дома. Я пришёл вместе с Дашей после школьных занятий. Мы встретились с ней глазами, и я понял, что никаких отношений между нами быть больше не может. Серафима ещё больше помолодела, выглядела вообще лет на 18–20, но при этом стала для меня чужой, потеряв для меня свою прежнюю притягательность. Вот такого поворота событий я совсем не ожидал.

Забегая немного вперёд, могу сказать, что перед Новым годом Серафима вышла замуж за партийца, приехавшего по каким-то делам в наши края в командировку, и уехала вместе с ним в столицу. Познакомил их отец Серафимы, пригласив москвича к себе домой в гости.

Бракосочетание у них прошло тихо, по-семейному. Свадьбу заменили семейным праздничным ужином, а утро молодожёны встретили уже в поезде Новосибирск-Москва. Дашу, кстати говоря, они оставили бабушке с дедушкой, пообещав им забрать её летом.

Даша, от которой я и узнал подробности этого события, говорила мне, захлёбываясь от восторга:

— Вот что любовь с нами женщинами делает. Если бы ты видел маму, ты не узнал её, она стала такой молодой. Жених, когда меня увидел, то не поверил, что я её дочь, он подумал, что мы с мамой сёстры.

Что при этом подумали Серафимины родители я так никогда и не узнал.

Глава 10

Неожиданный экстернат

Среда, 21 ноября 1934 года. Кабинет начальника Краевого Управления Наробраза по Западно-Сибирскому краю и городу Новосибирску. Разговор между хозяином кабинета товарищем Шубиным Мироном Афанасьевичем и директором школы номер 29 города Новосибирска, товарищем Тереховым Константином Андреевичем. Оба давние друзья однополчане ещё по Германской войне, а потом и в Гражданскую вместе воевали. Разговор идёт о Василии Берестове.

— Скажи, Костя, он на чем-нибудь конкретном настаивал? Было у него какое-нибудь предложение?

— Следователь-то этот, Лопатин? — спросил Терехов.

— Да.

— Нет, просто рассказал он мне, как Берестов с бандой расправился. Красочно так рассказал, в деталях.

— У него какие-то претензии к Берестову? — спросил Шубин.

— Нет, по крайней мере, мне он их не высказывал. Более того, мне показалось, что он им восхищался. Потом в доверительном тоне он рассказал мне о давнем столкновении Берестова с бандитами в поезде Новосибирск — Москва в сентябре этого года, о котором статья была в «Новосибирском комсомольце».

— Ну, там-то Василий на подхвате был у военного.

— Все так, но Лопатин подчёркивал, что Василий второй раз оказался в экстремальной ситуации и оба раз действовал весьма хладнокровно.

— Он тебя подталкивал к какому-то выводу? — предположил Мирон Афанасьевич.

— Да, а я никак не подталкивался и тогда он задал мне вопрос, что называется в лоб.

— Какой? Говори уж, не томи.

— Вы, говорит, не боитесь держать в школе рядом с детьми такого человека, как Василий Берестов?

— Он что, с ума сошёл или подозревает Берестова в чём-то?

— Вот, Мирон, я тоже сначала, как и ты возмутился. А уже потом, когда следователь ушёл, я задумался. Понимаешь, этот молодой человек, своими руками хладнокровно убил несколько человек. Да, он действовал на стороне закона, но факт остаётся фактом. Он способен спокойно лишить человека жизни. И такой человек учится в школе, среди детей, которые падают в обморок, когда поранятся перочинным ножичком.

Некоторое время оба молчали. Мирон Афанасьевич закурил и подвинул пачку с папиросами к другу, предлагая тому тоже закурить. Но, Константин Андреевич отказался: