Кровавое Благодаренье (СИ) - Большаков Валерий Петрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
— Утешаешь, да?
— Ага. Теперь твоя очередь.
Малышка привстала на коленки, и обняла меня за шею.
— Ты не переживай, папочка, — опалил ухо горячий шепот, — мама скоро приедет, вот увидишь!
Мое сердце заколотилось, как сигнальный колокольчик — рядом с калиткой остановилось светло-оливковое такси.
— Лея, — сказал я подсевшим голосом, — кажется, мама приехала…
Девочка сильно вздрогнула. Глянула за стекло — и тихонько захлопала в ладоши.
— Пап! — вытолкнула она голосом, сдавленным под шквалом ликования. — Пошли, встретим мамочку — и никому не скажем! Давай⁈
— Давай! — выдохнул я.
На втором этаже что-то упало, учебник или швабра, однако мы с Леей все равно опередили домочадцев. Выскочили на крыльцо, побежали по дорожке, взявшись за руки…
Наталья, нагруженная сумками, чемоданами и яркими пакетами, как раз тискалась в калитке. Увидев нас, она охнула, уронила всю свою кладь — и поймала, обняла, прижала к груди радостно верезжащую Лею.
— Леечка… Дочечка… — лепетала Наташа, плача и целуя свое чадо. — Мишечка…
Вот и мне перепало…
— Наташка! — я скупо чмокнул девушку в зареванную щеку.
— И-и-и! — это налетела Юля.
Блудной тете пришлось сначала отцепиться от Леи, прыскавшей смехом, чтобы обнять девушку. А тут и Рита подбежала, смешавшись, но Наташа первой бросилась к ней — и радостный девичий визг разнесся по всей улице…
Там же, позже
Измятую постель покинули вдвоем — сначала я встал, сладко потягиваясь, разминая тело после длинноты «слияния», а затем Наташа дурашливо перекатилась и поднялась, с удовольствием хватаясь за меня. Обнимаясь, посмеиваясь, мы прошлепали к окнам.
Сосны застили луну, цедя холодное сияние сквозь нахлесты ветвей, зато синие, серебрящиеся отсветы выявляли из тьмы смутные образы беседки, флигеля в соседнем дворе, а «Москвич», брошенный у ворот, отливал тусклыми бликами, словно волна ночного озера.
— Хорошо-то как… — поплыл умиротворенный шепоток.
— Угу, — велеречиво поддакнул я.
— Мне холодно! — капризно заявила подруга, и живо протиснулась между мной и подоконником. — Согрей!
Растянув рот в довольной улыбке, я притиснул Наташу со спины, и набрал полные ладони лакомой плоти — приподнял упругие груди, словно взвешивая их прелесть.
— А пошли вниз? Я закинул в камин целую охапку дубовых поленьев. Вряд ли они успели прогореть. Там сейчас тепло-о…
— Пошли, пошли!
Мы спустились по лестнице, и окунулись в облако нагретого воздуха. Размытые тени шатались по стенам и потолку, словно гоняясь за алыми отсветами.
— О-о… Хорошо как…
— Мерзляка…
— Ага, мерзляка! — подала жалобный голос Наташа. — Я ж всё лето жарилась в тропиках! Отвыкла от ваших зябких «северов»… Ух, ты! Даже диван гретый!
Мы уселись рядышком — я посередке, подруга с левого боку, поближе к огню. Полешкам еще гореть и гореть — их черные остовы с перебегавшей краснотой окутывались прозрачным пламенем, напуская сухого припёку. Хорошо…
— Миш, а где Инка?
— В Москве осталась. Она звонила утром, ныла, что не хочет портить нам вечер… — замявшись, я договорил: — Инку мучают кошмары. Ей часто снится, будто я исчезаю — рассыпаюсь в серую пыль. Мне удалось немного помочь, страшные сны не доставали Инну больше месяца. И вот, снова начали показ…
— Инночке надо помочь! — встревожилась Наташа. — Давай, съездим завтра? Ты когда вернешься?
— Мне с утра на Старую площадь.
— О, вообще хорошо! Съездим?
— Обязательно.
После недолгого молчания я услышал:
— Миш… А тебе не кажется, что Инна как бы предчувствует что-то?
— Что же?
— Помнишь, ты рассказывал мне, как перенесся сюда из иного пространства-времени? Помнишь? И как ты, уже после… м-м… «аутотрансплантации сознания», видел себя — оплывающего, распадающегося в серый прах? Ой, тебе, наверное, неприятно об этом вспоминать?
— Да ладно… — с добродушным ворчаньем обронил я, водя ладонью по гладкой девичьей ноге, горячей то ли от пламени камина, то ли от потаённого нутряного жару.
— Ми-иша… — хихикнула Наташа. — Ну, хва-атит…
— Это по инерции, — нашелся я.
— Нельзя так долго, — нежно увещевала подруга, — ты и так уже… Целых три раза!
— Разве? — я удивился безо всякого притворства.
— А с Ритой когда? — привели мне на ум.
— И правда… — мои пальцы, копируя озабоченного паучка, шаловливо пробежали по ложбинке между плотно сомкнутых ножек.
— Ты неисправим… — ласково укорила Наташа.
— Не то слово! — донесся насмешливый голос Риты, и жена гибко присела, грея меня справа. — Мне же скучно одной, наверное… — она прижалась теснее. — Я еще с лестницы услыхала ваш разговор. Знаешь, Миш, всё-всё, о чем ты рассказал тогда… Помнишь? Мы еще в десятом учились! Всё-всё в памяти осталось. Я впитывала твои слова, как промокашка — кляксы! А вот анализировать стала позже, гора-аздо позже. И, чем больше я думала о том, что ты звал небрежным словом «попадос», тем страннее и таинственнее он мне казался…
Благодушествуя, я обнял обеих девушек за плечи.
— Меня сильнее всего царапнула причина твоей переброски в прошлое, — вступила Наташа, мимолетно мазнув пальцами по моей руке. — Те девицы… Лена и Наташа, вполне могли быть сотрудницами Института Времени, но я никогда и ни за что не поверю, будто бы в «прекрасном далёко» затеяли столь глобальную операцию, типа спасения СССР через заброс твоего сознания в семьдесят четвертый год. Слишком уж макроскопичны изменения реальности, да и риск побочных эффектов огромен! Такое воздействие скорее на хронотерроризм тянет.
— А я всерьез рассматривала версию с Гомеостазисом Мироздания! — призналась Рита, и потерлась носом о мое плечо. — Вот, скажите, что в Мишином «попадосе» самое фантастическое? Перемещение во времени? Нет! Фантастичнее всего переброска Миши из «Гаммы» в «Альфу»! Получается, что у тех девиц либо ничего не получилось, ведь в гамма-пространстве СССР распался-таки, либо Рожкова с Томиной не люди, а сущности Мироздания, приводящие вселенную к равновесию!
— Эпично, — оценил я.
— Знаешь, Рит… — затянула Наташа, рукой дотягиваясь до моего колена. — Я ведь тоже думала о чем-то подобном… М-м… Ой, поздно уже!
— Выкладывай, выкладывай, давай! — велела Рита.
— Ну… Однажды я пришла к выводу, что… Рит, боюсь, ты обидишься!
— Говори! — цыкнула «главная жена», шлепая меня по бедру.
— Ну-у… — промямлила Наташа, — Я решила, что ты как раз противостоишь Мирозданию…
— Ого!
— Да… — упавшим голосом сказала Ивернева. — Твое предназначение — спасать Мишу. Ты для него… ну, как бы «темпоральный иммуносупрессор», что ли. Просто находясь рядом с Мишей и иногда прижимаясь к нему, ты не позволяешь иммунитету Мироздания его отторгнуть, как инородное тело. Ну, примерно, как мой организм отторгал геном Истли!
Зависла пауза.
Рита механически погладила мою ногу, и смущенно пробормотала:
— Спасибо, Наташ…
— Ты не обиделась? — облегченно воскликнула подруга.
— Да ты что! Такая версия… она как подарок…
— Девчонки, а вам не кажется, что вы все ко мне прижимаетесь? — важно спросил я.
— А, может, мы все боимся, что ты рассыпишься в пыль! — парировала Рита. — Особенно, Инка… Вы съездите к ней, ладно?
— Ну, конечно! — закивала Наташа, и притиснулась ко мне еще сильнее.
— Девчонки! — воззвал я. — Пойдемте спать уже!
— Пойдемте! — захихикали девчонки, и чмокнули меня в щеки. — Спокойной ночи!
Понедельник, 30 сентября. Вечер
Москва, улица Строителей
Сегодня мне исполнилось тридцать восемь.
Я усмехнулся, звякая расставляемой посудой — люблю играть с цифрами. Раньше всегда прибавлял свой «истинный» возраст к «тутошнему».
Перед самым моим «попадосом» я отметил шестьдесят первый день рождения, а месяц спустя меня поздравляли с шестнадцатилетием. Это было двадцать два года назад…
