Расплата за предыдущую жизнь (СИ) - Косенков Евгений Николаевич (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Однорукий вздохнул, усмехнулся.
— Я из такого же «Захара» вылетел при взрыве. Видишь, что со мной. Если бы не моя специальность, расстреляли бы. Без руки я, правда, уже не шофёр, но немцы посчитали, что сгожусь как механик. Там, под сиденьем, топливный бак на шестьдесят литров. Шальная пуля и всё.
Они помолчали. Через некоторое время подошёл фельдфебель.
— Грузовик готов?
— Готов, господин фельдфебель.
— В тебе я и не сомневался, Пузенко. Что скажешь по поводу нового шофёра?
— Что тут сказать? Сядет за руль увидим.
Фельдфебель внимательно посмотрел на Тюляпина.
— Увидим, — многозначительно произнёс он. — Пузенко, помоги Ивану. У него там небольшая проблема.
Когда фельдфебель ушёл, Тюляпин осмелился на вопрос.
— Он что — русский?
— Фельдфебель? Нет, немец. В тридцатые годы жил в Москве, был шофёром при каком-то важном чине. По-русски говорит почти без акцента.
Пузенко затушил папиросу и неторопливо отправился на помощь Ивану.
— Полазь по машине, поизучай, — полуобернувшись, крикнул он.
Тюляпин с интересом осмотрел «раритет», обнаружил железный ящик за кабиной с инструментом и запасными деталями. За спинкой сиденья кучу ветоши. Сел за баранку. Прислушался к мерно работающему мотору.
— Вот так, Аркаша, был ты бойцом Красной Армии, а стал — хиви…
Глава 25. Последний бой
Приход в сознание вызвал продолжительный кашель и боль в голове в районе затылка. Мокрая гимнастёрка с налипшей вязкой глиной неприятно прилипала к телу. Александр прокашлялся. Было странным, что он не нахлебался воды и сумел добраться до берега.
Становилось темно. Он ощупал шишку на затылке, невольно застонал от боли, и пополз по глине, потом по песку. Ноги мёрзли. Сапоги утонули. Перевернувшись на спину, понял, что у него нет оружия, планшетной сумки с картой, и вдобавок к сапогам, ремня. Попытка вспомнить, как он оказался на берегу приводили только до места падения с катера и удара головой о борт.
— Приплыли, — проговорил Александр.
Грустно и печально оглянулся по сторонам. Скинул с себя форму и исподнее, прополоскал в речной воде, помылся, потёрся песком вместо мыла. От холодной воды немного утихла боль в районе затылка, но кожа покрылась мурашками и застучала челюсть.
— Что мы имеем? — задумался Александр, натягивая мокрые вещи на себя. — Опять один. Оружия нет. Есть желание добраться до своих. Желание есть, а вот с чем я к ним выйду? Как бы к стенке не поставили как дезертира без оружия и ремня. Есть направление куда идти. Река течёт на восток, и ошибиться невозможно. Петляет, не без этого, но основное направление понятно.
Он помассировал замёрзшие ступни, помахал руками, разогнал по телу кровь, попрыгал. В затылке появилась боль.
— Без обуви далеко не уйти. Значит, надо искать обувку, а заодно и оружие… и поесть.
Чтобы не замёрзнуть, он решил идти к линии фронта. Не привыкшие к хождению босиком ступни ног постоянно накалывались на что-то, и порой хотелось кричать от боли. Приходилось ступать осторожно, что замедляло движение. Попытка пройти вдоль уреза воды потерпела крах. Густой ивняк и подводная трава стали непроходимым препятствием. Пришлось возвращаться на высокий берег. Как не старался сохранить бодрость, а усталость и сон накатывали, пытались слепить глаза, тогда Александр спотыкался, иногда падал, но вставал и брёл дальше, шатаясь словно пьяный. Даже боль от получаемых уколов в подошву ног и порезы от травы ушли на второй план.
Рассвет застал его у небольшого осинового леса. Силы давно находились на исходе. Александр прошёл вглубь и, не выбирая места, свалился в редкую траву…
Глаза открылись с трудом. Сквозь трепещущую листву осин пробивалось яркое солнце. Изредка доносились голоса птиц. Вставать не хотелось. Александр пошевелился и зажмурил глаза от прострелившей боли в затылке. Действительность вместе с болью вернулась, активировала весь организм. Чувство самосохранения заставило осмотреться. Вокруг ни души. И тишина, словно никакой войны нет.
Александр растёр замёрзшие ноги и задумался об обуви. Ступни болели от множества накалываний и порезов. Решение созрело после того, как живот выдал длинную тираду ругани, а изо рта об упоминании еды потекла слюна. Александр вытер рукавом губы и замер.
— А почему бы и нет? — пробормотал он.
Гимнастёрка лишилась обоих рукавов. Прикидывая так и так, Александр обмотал ступни, получил своеобразную мягкую обувь.
Первая попытка встать на ноги оказалась неудачной. Исколотые и порезанные подошвы ног отозвались болью. Первые шаги пришлось делать через боль, но постепенно она становилась терпимой.
Александр сорвал какие-то травинки и стал бездумно жевать, в надежде немного утолить голод. С водой проблем не было, река недалеко. Он вышел к берегу, спустился вниз и припал губами к прохладной поверхности реки. Ничего вкуснее он никогда не пил. Ладони утонули в песке реки, безрукавная гимнастёрка, подсохшая после стирки, пропиталась водой. Александр пил жадно, громко глотая, будто с похмелья. Речная поверхность блестела на солнце и слепила глаза. Лёгкий прибой с чуть слышным плеском приятно отдавался в душе.
Организм на некоторое время обманут большим количеством выпитой воды. Необходимо двигаться дальше. Александр начал выбираться от воды по откосу на берег. И вот он уже достиг поверхности, когда услышал приближающийся звук мотоцикла. Осторожно глянул поверх травы. Действительно, приближался мотоцикл с тремя седоками в серой форме. Сердце сразу загрохотало в груди, дыхание участилось, боль исчезла, всё переключилось во внимание.
Мотоцикл проехал на небольшой скорости мимо. Все три солдата осматривались, и создавалось впечатление, что они заблудились. Александр выглянул повторно, только когда звук удалился на некоторое расстояние. Идти днём по берегу, поверху, было опасно. Кто знает этих байкеров, не повернут ли они обратно, а может за ними едет целая колонна и они только разведка. Ничего не оставалось, как пробовать пробираться понизу, вдоль уреза воды. День всё-таки не ночь и сквозь тальниковые заросли при свете солнца пройти проще.
Через некоторое время усилился ветер, сначала белые облака закрывали солнце, а затем потянулись серые тучи. Рябь на воде усилилась. Александр неторопливо двигался на восток, осторожно пробираясь сквозь довольно густые заросли тальника. Иногда открывались свободные от растительности подходы к воде и Александр, озираясь по сторонам, быстро перебегал это пространство под защиту спасительных ив.
На одно такое свободное от растительности пространство он неосмотрительно выскочил, забыв об осторожности, которой до этого строго придерживался. Немецкий солдат от неожиданности упал на пятую точку, попытался перекинуть из-за спины винтовку. Округлившиеся глаза, заполнившиеся страхом, не мигали и смотрели на Александра, удивлённого и испугавшегося не меньше. Немец потянул винтовку и получил удар ногой в лицо. Александр забыл, что сапог на ногах нет, и скривился от боли, удар пришёлся по скуле. Он прыгнул на немецкого солдата, подмял под себя, придавил коленом горло. Глаза у врага выкатились из орбит, полные ужаса и боли. Александр не ощущал ничего, кроме злости и ненависти. Немец в какой-то миг обмяк, беспомощно раскинул руки, в глазах погасла жизнь. Александр отвернулся, а пальцы сжались на стволе винтовки. Рванул оружие на себя, безжизненная голова немца дёрнулась вслед. Жалости не было. Обшарил солдата, но кроме винтовки ничего ценного не нашёл.
— Как ты тут один оказался? Или ты не один? — чуть слышно проговорил Александр, передёргивая затвор.
Аккуратно выглянул на берег.
— Так это старые знакомые! — пронеслось в голове. — Мотоциклисты. Одного уже сделал, а двое возятся с техникой. Пока, возятся. Ну-ну.
Александр прислушался, звуков, кроме разговора немцев, больше никаких слышно не было. Прицелился к ближнему, выстрел. Немец ещё падает, а затвор уже передёрнут, и винтовка смотрит на второго солдата, который оказался неимоверно прытким. Но завершить действие до конца Александр ему не дал. Тело упало прямо на пулемёт, размещённый в люльке. Ближний немец оказался ранен, и его пришлось добить ударом приклада в височную часть.
