Когда растает снег... (СИ) - Семенов Игорь (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
Когда-то Квета мечтала попасть в страну социализма… Верила в то, что там совсем другая жизнь, что там все прекрасно. Издалека Советский Союз казался страной мечты… Во всяком случае, для сторонника социалистических идей.
Странно, но… Пытаясь полить грязью коммунистов, американская пропаганда тем самым рисовала СССР куда сильнее и могучее, чем оно было на самом деле. Помнится, еще в США Квета удивлялась — если у СССР столь большая военная (а, значит, и экономическая — ведь танки с ракетами сами собой не появляются и делением не размножаются) мощь, то почему он еще не захватил весь мир? Реальность оказалась куда прозаичнее… Советский Союз и до Долгой зимы был страной далеко не столь богатой и могучей, как то можно было предложить… Да и агрессивность его американская пропаганда сильно завышала. Долгая зима же окончательно разорила страну… так что не до метро тут — наладить бы в более важных областях нормальную жизнь!
Но вот и объявление о прибытии их поезда… Пройдя на нужную платформу, они терпеливо ждут появления тепловоза с едущей вслед за ним вереницей пассажирских вагонов. И вот уж вдали наконец-то появляется долгожданный тепловоз ТЭП60. И спустя еще пару минут поезд останавливается у платформы — и женщины начинают оглядываться по сторонам в поиске Михаила. Однако появляется он все равно неожиданно…
— Привет, Вик! — радостно улыбаясь, обнимает жену мужчина. — ну вот я и вернулся…
— Привет! — с трудом удерживаясь от того, чтобы не поцеловать мужа прямо на людях, улыбается Вика. — Приехал, наконец-то! Как же долго мы тебя ждали…
— Что поделаешь, Вик… Дела! — только и смог ответить Михаил.
Ну да… В этот раз в Москве он провел больше месяца — причем, за это время успел понаблюдать и смену главы государства… Пономаренко ушел со своей должности накануне праздника Революции — так что на трибуну Мавзолея в этот раз вошел уже не он, а товарищ Шелепин. Новый Председатель Совета министров и генеральный секретарь ЦК КПСС.
— Буду теперь писать мемуары про Долгую зиму и ходить на встречи с пионерами! — когда 10 ноября Михаил последний раз встретился на даче с товарищем Пономаренко, усмехался тот. — Как бы не хотелось иного, но… Не хочу стать таким, как ваш Брежнев!
«Или как Сталин в последние полтора года», — мысленно заканчивал Пантелеймон Кондратьевич, но эти его мысли остались для Михаила тайной. Бывшему главе государства хотелось, чтобы люди запомнили его бодрым и уверенным мужчиной, а не дряхлым, больным старичком… А ведь здоровье у него уже и так сдавало! Пусть и пытался не показывать этого на людях. Однако внезапно мысли с воспоминаниями Михаила и веселую болтовню Вики, стремившейся как можно быстрее поделиться с мужем новостями последнего месяца, прервал совершенно уж незнакомый голос.
— Kveta, si? — послышался рядом незнакомый голос.
— Папа, ты? — буквально остолбенев от удивления, уже привычно по-русски произнесла Квета. — Но… как?
— Moja dcéra! — радостно улыбаясь, произнес мужик. — Som tak rád, že ťa vidím!
Улыбающаяся до ушей Квета тоже перешла на словацкий, и смысл дальнейшего разговора остался от Михаила с Викой тайной… Видя такую радостную встречу родных людей, они предпочли оставить их наедине друг с другом, а сами поспешили на трамвай…
Постэпилог
«Эх, старость не радость!» — с трудом ковыляя вверх по склону, думал Михаил Васильевич. Достав из кармана джинсов карманный телефон, он подслеповато взглянул на часы… Без семи одиннадцать! А ведь когда-то мог добраться до этого места куда быстрее… Ну да недолго уж осталось. Но ведь семьдесят лет — не семнадцать и даже не тридцать семь… ну да ничего, уже немного!
Зайдя в небольшой лесок, Михаил дошел до полянке с родником… Эх, были времена! Даже вдруг вспомнился их с Викой выпускной, когда они как маленький дети брызгались водой из крошечного озерца! Следующими были уже воспоминания о том, как они с Викой ходили сюда отдохнуть и, как говорила его жена, «набраться сил». Для нее это и впрямь было какое-то особенное место — с самого детства… И именно потому, едва ли не единственный раз в жизни воспользовавшись служебным положением в личных целях, Михаил постарался сделать так, чтобы все здесь осталось как в те далекие времена. Когда они были еще молоды и полны сил…
Да, жизнь они прожили не зря… Четверых детей нарожали, внуки вон нынче пошли уже… Эх, как же Вика была рада им! Помнится, ей было всего сорок семь когда у их старшего сына родилась первая дочка… Которую в честь бабашки тоже назвали Викой. Эх, были времена… По должности Михаил тоже сделал немало полезного для советской страны и советского народа… Но это тоже уже в прошлом. Бывший конструктор сельскохозяйственной техники и электронных приборов… Бывший начальник одного из КБ. Бывший директор НИИ «Волна». Бывший министр электронной промышленности и бывший заместитель Председателя Совета министров… Да, все это уже где-то далеко в прошлом! В какой-то миг Михаил мог и вовсе стать генсеком и ПредСовмина, но от такой чести предпочел отказаться. Лучше быть хорошим вторым, чем плохим первым. А стать главой государства… Не потянул бы он — в этом Михаил мог себе честно признаться. Пусть лучше товарищ Нестеров страной руководит — у него к этому лучше способности…
Как бы ни не хотел Михаил перебираться в Москву, но все же пришлось… И эти годы своей жизни он ненавидел больше всего. Вечная работа без всякого нормированного графика. Вечные проблемы. Вечные неприятности. И город, который он всегда ненавидел — из-за чего даже в отпуск старался ездить не на моря, а к себе на родину… Там они с Викой хотя бы могли чувствовать себя собой. Но отпуск быстро кончался — и они опять возвращались в эту проклятую Москву. Да… Лучше б, наверное, он тогда отказался! Но увы — чувство долга перевесило, как говорится, мелкошкурнические интересы… С девяностого до четырнадцатого года ему пришлось провести в столице — пока, уйдя на пенсию в шестьдесят пять лет, не вернулся на родину. Да, предельный возраст руководящих работников в шестьдесят пять — это тоже по его инициативе протащили… До того формального ограничения не было вовсе, а «негласная» планка стояла на возрасте в семьдесят — как повелось еще со времен Пономареко. Хотя сам он проработал на несколько лет дольше.
Увы, руководящая работа в немалой мере сказалась и на здоровье… Не будь ее — наверное, сейчас Михаил чувствовал бы себя куда лучше. Да и Вика еще жива была бы, наверное… А уж если б еще и Долгой зимы не было бы! Да, снижение пенсионного возраста до 55 лет — это тоже Михаил пробивал, жаль только, что не все успели до этого изменения дожить. А еще четырехдневная рабочая неделя… Хотя это нововведение до сих пор еще «пробуксовывает» в ряде отраслей, где больше всего нехватка специалистов.
— Помнишь, Вик, наш выпускной? — достав из кармана фотографию, произнес Михаил, в последнее время у него сложилась привычка говорить с женой, словно она была жива и находилась рядом. — Эх, как же давно это было…
Взглянув на родник, Михаил вспомнил про прожитые ими вместе годы… Да, прожили они немало, жили дружно, но не сказать, чтобы так уж счастливо. Все время что-то мешало этому счастью! То Долгая зима… То проклятые Москва и министерство…Так что самыми счастливыми он мог бы считать время с конца Долгой зимы до отъезда в Москву… Шестнадцать лет с семьдесят четвертого по девяностый! Именно тогда и детей нарожали, и дом построили, и не просто дерево, а целый сад посадили — из новых, зимостойких сортов деревьев. Последних достижений советских селекционеров! А потом жизнь словно покатилась под откос… Хотя кто-то был бы очень даже рад такой карьере! Кто-то, но не они…
— Эх, Вика-Вика, — тихо произнес Михаил. — Как бы хорошо мы с тобой могли бы жизнь прожить… Если бы только не…
И в этот миг вдруг снова кольнула сердце… Эх, зря он все же сюда пошел! Говорили ж врачи, что нельзя волноваться… Трясущейся рукой Михаил потянулся в карман за телефоном, даже сумел втащить его, но в этот миг снова кольнуло сердце — и все перед глазами словно начало меркнуть… «Скорую надо!» — только и успел подумать Михаил, и сознание окончательно погасло.
