Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (читаемые книги читать txt, fb2) 📗
— Здоровый пациент — лучшая награда для врача, — выдаю я немного банальную, но по сути правильную формулировку. — И вообще приглашение на такое мероприятие дорогого стоит.
Тут я уже, конечно, малость преувеличил, видел в своей жизни мероприятия и покруче, вспомнить только поездку в Москву на концерт «Deep Purple» в 96-м на стадионе «Динамо». Правда, вместо легендарного Ричи Блэкмора играл Стив Морз, но остальные музыканты во главе с вокалистом Иэном Гилланом приехали и дали такого жару, что не только я один, наверное, охрип в тот вечер, подпевая легендам мирового рока.
— Ну, это Георг Васильевич постарался, хотя я бы тоже пригласил, но он меня опередил.
Ласло смеётся, демонстрируя жемчужного цвета зубы. Наверное, искусственные, а может просто следит за ними с детства. Жителям Пензы сохранить девственность зубов на порядок труднее. Вода у нас тут такая, жёсткая, от которой разрушаются зубы. Неудивительно, что у меня к 70 годам был полон рот виниров.
В общем, к началу концерта душа моя была спокойна, и мы с Татьяной громко аплодировали венгерским артистам, которые пели, плясали и демонстрировали цирковые номера — в Бекешчабе имелась цирковая школа. Началось всё, кстати, с выступления Мясникова, которого у микрофона сменил Ласло Молнар. После чего почётные гости переместились в директорскую ложу, там вместе с ними я заметил и Гришина, чей хор весной гастролировал как раз в Венгрии.
В антракте мы решили никуда не ходить, нам хорошо сиделось и было о чём поговорить тет-а-тет. Но едва освободился проход между рядами, как к нам протиснулся неприметный мужчина в строгом костюме.
— Вы Арсений? — спросил он, чуть наклонившись в мою сторону. — Меня звать Марат Викторович, я референт Георга Васильевича. После концерта он с венгерским гостем и товарищем Гришиным едут ужинать в трактир «Золотой петушок», и просил вас с вашей девушкой составить им компанию. Сможете, или у вас какие-то неотложные дела?
Я покосился на Таню, та напоминала в этот момент жену Лота, и понял, что любимая слегка охренела от такого предложения. Вежливо улыбнулся Марату Викторовичу:
— Передайте Георгу Васильевичу, что мы с благодарностью принимаем приглашение. Где нам надлежит находиться по окончании мероприятия?
— Сразу после концерта подходите на служебный выход.
Вот так мы с моей невестой и Гришиным, занявшим переднее пассажирское место, оказались в «Жигулях» под управлением Марата Викторовича, несших нас на окраину города, где на въезде в Пензу возвышался памятник деревянного зодчества — таковым трактир стал сразу же после постройки в 1970 году. Мы держались за «Волгой», в которой на заднем диване (я всегда предпочитал называть так длинное, сплошное сиденье в машинах) сидели Мясников и Ласло. От посторонних взоров их отделяла гофрированная шторка на заднем окне. Такие же гофры имелись и на боковых окнах, но Мясников и Молнар задвигать их не стали.
Перед тем, как мы расселись по машинам, Мясников шепнул мне, кивая на Ласло, что именно венгерский гость настоял, чтобы к вечерней трапезе присоединились его спаситель со своей спутницей. Молнар всё ещё чувствовал себя должником и пытался хоть так немного компенсировать проделанную мною работу по его исцелению. Правда, как я догадывался, за счёт принимающей стороны, не венгр же платить будет в итоге по счетам в ресторане.
Ну да с обкома партии и Мясникова в частности не убудет. У них там наверняка выделяются на такие посиделки соответствующие фонды.
Домчались быстро, благо что в эти годы машин было немного и такого понятия, как автомобильная пробка, в СССР не наблюдалось. Ещё лет тридцать минимум пройдёт, а то и сорок, да и то эта проблема больше коснётся мегаполисов, пензенские «пробки» с теми же московскими, где люди часами стояли на МКАДе, не шли ни в какое сравнение. Или не будут идти, постоянно путаюсь в этих временах.
А вот и «Золотой петушок». Построен трактир изначально был специально для шоферов-дальнобойщиков, но практически с первых же дней стал работать, как ресторан, куда мог прийти любой желающий. Или приехать, в том числе на такси, вот и сейчас несколько таксомоторов стояли в ожидании клиентов.
Во дворе колодец с журавлем и клетка с настоящим медведем, чей рёв мы услышали, проходя мимо на расстоянии метров тридцати. Вроде бы этот мишка закончил свой век в пензенском зоопарке, если мне не изменяет память. То есть закончит.
Туалет тоже во дворе. По каким-то санитарным нормам нельзя его устроить в помещении трактира. Так что, если приспичит — придётся бежать на улицу. Ещё рядом стояла телега, почему-то без одного колеса и только с одной оглоблей. На башенке трактира — фигурка Золотого петушка. А при входе висела доска, из надписи на которой следовало, что это здание срубили и украсили народные умельцы из села Русский Камешкир три брата Сорокиных (указаны инициалы) и их двоюродный брат Строкин (тоже с инициалами).
— Кстати, мы сейчас проектируем похожее заведение под названием «Засека», — комментирует на ходу Мясников. — Оно будет располагаться на западной окраине города, где когда-то была та самая засека, защищавшая город от набегов степняков. Будут у нас два действующих памятника деревянного зодчества.
— А вы помните, мы обговаривали постройку на улице Бекешкой ресторана венгерской кухни «Чарда»? — напоминает ему Ласло.
— Как же, конечно, помню. Проектировщики уже над этим работают.
И я тоже помнил, что этот ресторан откроется в 1980-ми году, но под названием «Кёреш», в народе получивший прозвище «Кореш». Будет он назван в честь реки, на которой стоит Бекешчаба. Раза три, кажется, доводилось в нём бывать, включая день рождения первой жены.
Запомнились барельефы мужчины и женщины в национальных венгерских костюмах на фасаде здания. Лаконично, к месту были использованы элементы старой архитектуры — шатер над входом, чеканка по карнизу, а окна оформлены национальным орнаментом. Изящная, почти воздушная дверь, ведущая в зал, решетка с цветными стеклами и национальной венгерской вязью. Невольно обращали внимание на себя два красочных панно из тонированного гипса. Особенно оригинально смотрелось одно из них — полуовальное, со сценками из повседневной жизни венгров.
Интерьер был отделан искусственной кожей и ковровой тканью. Мягкий, ненавязчивый свет, приглушённо-коричневые тона стен удачно контрастировали с ярким, «сочным» потолком. На его алом фоне особенно выделялись люстры, украшенные бронзовыми монистами.
Кухня, как нетрудно догадаться, была тоже национальной венгерской. Ну или почти национальной, во всяком случае, преобладали острые блюда, овощи и пряности. Помню, как с каким удовольствием угощался овощным салатом «а ля карон», антрекотом по-венгерски, мясным рулетом с яйцами под названием «штефания», «паприкашом из цыплят»… И всё под живую скрипичную музыку[1].
Всё-таки иногда ловишь себя на мысли, что странно думать о будущих событиях в прошедшем времени. Такой вот парадокс.
— А может, назвать его лучше «Кёреш»? — подаю я голос. — В смысле, ресторан венгерской кухни? В честь реки, на которой стоит Бекешчаба.
— О, вы даже это знаете? — удивляется Ласло.
— Да просто вычитал где-то, — скромничаю я.
— А вообще идея неплохая, — не унимается венгр. — Мне этот вариант даже больше нравится, чем «Чарда». Георг Васильевич, нам этот момент нужно будет как-нибудь обсудить.
— Обсудим, — кивает Мясников, немного недовольно косясь в мою сторону. — В другой раз, сегодня никаких разговоров о делах, просто отдыхаем, отмечаем Дни венгерской культуры в Пензенской области.
Внутренний интерьер, мебель и костюмы обслуживающего персонала трактира «Золотой петушок» были изготовлены в русском национальном стиле, даже светильники оказались выполнены в виде свечей. Все напоминало старину, мы как будто, оказались в XIX веке. Впрочем, в той жизни доводилось мне тут пару раз бывать — в начале и в конце 1980-х. Собирались компаниями, так сказать, единомышленников.
Вот и этот старинный граммофон с трубой, на котором ставили старинные же пластинки, я тоже запомнил. Как и клетку с канарейкой в одной горнице (так здесь изначально назывались залы), и клетку с говорящим попугаем Гришей — в другой.
