В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Об оплате даже вспоминать не буду, хотя аванс пришлось внести сразу. Задушевный разговор он, как оказалось, дорогого стоит не только в переносном смысле. Ёкарный бабай.
Надо признать, что важной статьей дохода в Древней Руси (об этом как-то не любят писать в современных мне учебниках) была работорговля. При этом торговали не только пленными чужеземцами, но и славянами, причем не только попавшими в рабство за долги, но и взятыми в плен во время многочисленных столкновений между княжествами. Главными работорговцами считались (и были) евреи-радониты. По крайней мере, один такой (по имени Ибрагим) как раз и руководил вопросами торговли людьми в Новгороде. К нему-то я в один из «не торговых» дней и решил заглянуть. Мне для моего дела его товар мог понадобиться, и я решил, на всякий случай, с ним заранее познакомиться.
Меня Ибрагим встретил лично:
— О, сам Игнач к нам пожаловал. Бог в помощь тебе в трудах твоих.
— Во славу Божью. Кем торгуешь сегодня?
— А кого надо? Поискать, так кого хочешь найдем. Есть мужчины, есть женщины, есть маленькие, есть большие, есть полные и есть худые. На любой возраст и вкус.
— Мне нужны крепкие мужи. Лет от 16 и до 30. Есть такие?
— Конечно есть. Кого брать будешь? Есть удмурты, марийцы, зыряне, пермяки, остяки, вогулы, эсты, веси, мещера, вепсы, карелы, лопари, водь, ливы. Вот ижорцев сейчас нет. У них какие-то договоренности с нашим князем, мне неприятности из-за них ни к чему. Мордва есть, причем и мокши есть, и эрзя.
— Так мордва или эти…мокши и эрзя?
— Это одно и то же, только ни мокши, ни эрзя себя мордвой не зовут. Их мы так зовем. Язык у них один, обычаи общие. Там еще терюханы и каратаи есть, но этих сейчас у меня в продаже нет. Но если тебе нужны именно они…
— Нет-нет. А славяне есть?
— Сколько брать будешь?
— Даже вот так?
Я знал, что ко времени монгольского нашествия никакого единого государства «Русь» фактически не было. Было полтора десятка крупных и мелких княжеств, плюс масса мелких и формально независимых друг от друга владений. Среди них выделялись несколько наиболее мощных княжеских кланов, ведущих между собой борьбу за лидерство (скажем, князья Галицко-Волынские, Владимиро-Суздальские, Тверские или, скажем, Рязанские). Как ни удивительно, но для таких владений и княжеств население соседей было «иностранным», как говорится, со всеми отсюда вытекающими последствиями. В том числе и для работорговли. К примеру, в 1169 году владимиро-суздальское войско взяло штурмом славянский же город Киев, захватив там множество пленников и перепродав их в рабство. Рабов было столько, что в тот год на новгородскую гривну можно было купить трех, а то и четырех человек.
Больше того, иногда родного брата-славянина считали чуть ли не худшим из врагов. Так, в борьбе за великокняжеский престол после смерти Всеволода Большое Гнездо в Липецкой битве 1216 года встретились две враждующих группировки, поддерживавших двух разных сыновей Всеволода — старшего Константина и второго по старшинству — Юрия (которого Всеволод назначил наследником). Юрия поддержали все младшие братья, а также дружины Владимира, Суздаля, и Переславль-Залесского, а также муромцы. А в стане Константина оказались дружины Ростова, Пскова, Новгорода, Смоленска и князя киевского Мстислава Удалого (желавший вернуть княжеский стол в Новгороде). Юрий битву проиграл. Но речь не об этом. На княжеских советах перед этой битвой (с той и другой стороны) постановили «Пленных не брать!». В результате эта битва была одной из самых жестоких и кровавых междоусобных сражений в русской истории.
Я постарался объяснить Ибрагиму свой интерес:
— Понимаешь, все славяне разговаривают на одном языке. Различия незначительны. А мне карелов да лопарей учить языку надо будет. У меня на это времени нет.
Ибрагим посмотрел на меня с каким-то сожалением, стряхнул отсутствующую соринку с руки:
— Перво-наперво, у меня есть и не славяне, но язык наш понимающие. При этом остяк или вогул значительно дешевле, чем славяне. Считай втрое.
— Почему?
— Трудно приручаются. Но можно и славян достать, при желании. Тебе славяне зачем? Ежели «на Восток», то, сразу скажу, будет дороже.
— А что, «на Запад» тоже продаешь?
— Так еще в 1223 году (как раз в год битвы на Калке) смоленский князь Мстислав Давидович в деньгах очень нуждался, вот он и заключил договор с купцами из Риги и Готланда. По нему он продавал им своих холопов (в основном, славян) по одной новгородке за штуку. После этого и повелось.
— А почему, если покупаю «на Восток», то дороже?
— Владыка наш и так на мою торговлю косится, а если христиан продам иноверцам, то хорошего от него не жди.
— Но ты ведь, хоть и дороже, но продаешь.
— Продаю. Товар у меня такой. Вон посмотри на гончара. Наделал он горшков, расставил на прилавке и никаких забот. Горшки ни есть, ни пить не просят, тепла в морозы не требует, одежды да обуви тоже. В общем, расходов никаких. А у меня? Каждый день расходы. А это — что? Убытки! Их в стоимость не включишь. Добавь к этому случайных торговцев. Сбивают цену, оттирают на себя покупателей, а это — опять убытки. Поэтому подвернется покупатель — продам. Но за Восток нужно будет переплатить.
— Ну ладно, не нажимай. Я знаю, что торг, он слезу любит. «Продам». А как же Владыка?
— Торговлю моим товаром даже он запретить не может. Не только нам, но и многим большим людям выгода от нее, а потому никакие укоры, даже церкви нашей, её все равно остановить не смогут.
— А как продажи «на Запад». Здесь без наценки?
— А на Запад наши славян сейчас не продают. Не потому, что не хотят, те не покупают. Другие — дешевле, а пленных славян у них и своих хватает. А ты что интересуешься, может сам торговать живым товаром хочешь?
— Нет, Ибрагим, твоим товаром я торговать не хочу. Вот это точно!
— А тебе холопов много надо?
— Много, Ибрагим.
— Десяток? — оживился работорговец.
— Больше.
— Пять десятков?
— Больше. Рот закрой.
— Шутишь?
— Какие шутки.
Я прямо физически почувствовал, как он вспотел. Такие покупатели не то, что не каждый день, не каждый год попадаются. О таких работорговцы потом рассказывают друг другу чуть не легенды.
— Мне может быть даже не одна сотня челяди понадобится.
— Челядью рабов давно звали, сейчас их холопами зовут.
— Ну, холопов, какая разница.
Ибрагим нежно взял меня под локоток, и я сам не заметил, как мы углубились в его «владения», да и пришли не торопясь к небольшому рубленному дому, где нас ждал накрытый стол в теплой горнице.
— Зачем тебе столько холопов? Куда перепродавать будешь? — разливая ставленый мед поинтересовался Ибрагим?
— Я же тебе сказал, что этим товаром я не торгую и торговать не буду. Эти …холопы…мне самому нужны. А вот если в цене не сойдемся, то к другому торговцу могу запросто уйти.
— Ты что? Мой товар самый лучший! А дешевле, чем я продам, тебе никто не продаст. Найдешь дешевле — придешь, я тебе верну разницу!
Где-то я этот перл маркетинговый уже слышал. Но интерес у Ибра-гимки разыгрался не на шутку:
— А за что, уважаемый, брать будешь?
— Могу оплатить железом, могу серебром.
— Серебром? За всех? Не врешь?
— Не вру. А будешь недоверием обижать…
— Что ты, что ты, Михаил Игнатьевич. Какое недоверие? Лучше давай за дружбу выпьем!
— Ты лучше о ценах скажи.
— О ценах договоримся. Мы же за дружбу выпили, мы теперь друзья. А мы, русские, своих друзей никогда не обманываем.
— Нашелся «гусский».
— Другое дело, что народу тебе много надо. Сейчас не весна. Ну две-три сотни я быстро найду… а сколько еще требуется?
— При чем здесь весна?
— Так походы «по соседям», как правило, устраивают каждую весну после полюдья (так называют сбор налогов князьями с подвластных им земель). Это — лучшее время для нападения на соседние славянские земли, но главным образом все-таки не на славян, а на те племена, что к северу от нас, да в сторону Каменного пояса. На славян обычно князья — соседи ходят, а на других так бывает, что и просто ватаги охочих (а иногда и лихих) людей. Пушнину с них, да скарб какой пограбят, да пленных повяжут. Ну с пушниной и прочим — это не ко мне, а вот пленных, так тех именно сюда тащат. Сбыл их и свободен. Таких холопов к началу лета на новгородском торгу иной год под тысячу набирается. А вот мы…
