Агитбригада 2 (СИ) - Фонд А. (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
— Да.
— Красивые, — удивился я, вот уж не думал, что Моня прям эстет такой, — у Изабеллы ещё красивее и побольше.
— Нет, Генка, здесь не то, — покачал головой одноглазый, — у неё такие глаза… как бы тебе объяснить…
— Прекрасные? — подсказал я.
— Лучезарные? — подсказал Енох.
— Да ну вас! — рассердился Моня, — не могу объяснить. В общем, такие как у Софрония этого.
— Но Софроний отшельник, святой человек. А Анна — большевичка, руководитель женской коммуны и рабочей артели на селе.
— Вот это меня и удивляет, — задумчиво сказал Моня.
Мы быстренько разместились, и Гудков погнал нас всех знакомиться с коммунарками. Встреча была в клубе. Над большой, убранной гирляндами с бумажными цветами сценой висел транспарант:
Пролетарка станка должна протянуть руку помощи своей более темной, более отсталой сестре — пролетарке сохи и приобщить ее к своему движению! И. Арманд
Меня приятно удивил довольно большой актовый зал. А уж агитбригадовцы как были рады — отпадала необходимость ставить шатёр-шапито и давать представления на улице. В тёплом светлом актовом зале всё-таки намного лучше. Правда места маловато, но можно просто несколько акробатических фигур отменить.
Единственный минус — вместо театральных кресел, или хотя бы стульев, в зале стояли простые лавки. Но девушки не жаловались, сидели прямо, с ровными спинами.
Они были разные — были совсем ещё юные, которые постреливали любопытными глазёнками в нашу сторону из-под платков. Были женщины намного постарше — две я заметил хорошо так за пятьдесят.
Примечательно, что все они одеты были в длинные юбки и тёмные платки.
Беседа ещё не началась, ждали девушек с дальнего коровника.
Воспользовавшись свободным временем, Зубатов спросил Анну:
— А почему все женщины в тёмных платках и длинных юбках?
Мне показалось, или на лице Анны промелькнул страх. Однако она широко улыбнулась и ответила:
— Такие платки завезли к нам в магазин. Других не было. Бабухино — такая глушь. А вот длинные юбки сами женщины любят, в них не холодно и ветер не поддувает.
— А как же красота? — вклинилась Нюра.
— А перед кем нам красоваться? Мужчин у нас нет. Есть только работа.
Они продолжили спорить о роли женщины на селе, когда я обратил внимание на одну деталь: каждая девушка или женщина, которая входила в актовый зал, смотрела в дальний угол с полупоклоном, тихо проходила и молча садилась на своё место.
Вообще в зале не шумели, хотя беседа ещё не началась.
Наконец, мы дождались опоздавших и беседа началась.
Анна вышла на середину и сказала:
— Сёстры! Мы сегодня собрались здесь чтобы поговорить о нашей жизни, о мечтах и желаниях, живущих в наших сердцах. Сегодня у нас гости. Да вы все уже знаете об этом! Мы же ждали несколько дней!
Анна повернула сияющие глаза к нам и продолжила:
— Это Агитбригада «Литмонтаж» из города N. Да-да, наши товарищи из соседней губернии приехали к нам, чтобы показать интересное представление, побеседовать на острые темы. Давайте я вам представлю наших гостей, а вы уже потом познакомитесь с ними поближе.
Анна назвала каждого из нас по имени, мы вставали, чуть кланялись, а коммунарки горячо аплодировали. Даже Гудков отмяк.
— Сёстры! — сказала Анна и гул голосов моментально стих, — позвольте зачитать вам письмо. Пишут нам крестьяне из деревни Дерюжки. Я сейчас зачитаю.
Она развернула сложенный листочек и принялась громко, с выражением, читать:
— Мы изголодавшиеся и бедные материально крестьяне. Но мы богаты духом, сильны и тверды настроением. Мы свято верим в победу трудового класса, в победу пролетариата и советской деревни! Мы, как пролетариат и беднейшее крестьянство. Мы раскроем невиданный и желанный идеал братского единения и таким путем уничтожим желание личной наживы и толкнем массы к воспитанию нового советского человека! Во имя этих идей мы и просим вас о помощи с инвентарем, живым и мертвым, чем сможете!
После этого Анна умолкла и обвела взглядом притихших коммунарок:
— Что мы ответим, сёстры?
Сразу поднялся шум, гвалт:
— Да они разгильдяи! Сами небось пропили всё!
— Конечно, если не работать, то ничего и не будет!
— Зачем кормить лодырей⁈
— Не давать ничего!
— Гнать таких надо!
Анна дала женщинам выпустить пар и опять поднялась с места:
— Сёстры! — кротко улыбнулась она, — а давайте посмотрим на это с другой стороны? Вот смотрите, к примеру, мы сейчас напишем так, как вы говорите, мол, раз вы лодыри и раз вы не умеете хозяйничать, то и мы вам ничего не дадим — всё равно пропьете. Так вы хотели?
Из зала послышались согласные крики.
— А теперь сами смотрите. Вот получат дерюжкинские крестьяне наше письмо и что они подумают о нас? Что мы — бабы, сами ничего не можем, что без мужиков у нас здесь всё на добром слове держится. Поэтому и дать им ничего не можем.
В зале опять зашумели. В этот раз возмущались гораздо дольше.
И опять Анна сидела и терпеливо ждала, когда буря утихнет. Затем вновь взяла слово:
— И вот что я предлагаю. Давайте поможем нашим братьям. Дадим, что сможем. У нас единая страна и единый народ. Негоже спать на перине и сытно есть, если твой брат голодает. Пусть он и лодырь. Правильно я говорю?
Шум пять поднялся такой, что не было ничего слышно.
Когда бабоньки угомонились, из задних рядов подскочила плотная женщина в летах. Поправив платок, она сверкнула глазами и с места закричала:
— Сёстры! А ведь Аннушка всё правильно говорит! У нас главная цель, доказать, что женщина не уступает мужчине! А как мы докажем, если даже в такой малости пасовать будем? Я предлагаю дать им много всего! Пусть видят, как мы здесь сами, без них, работаем и процветаем!
Зал грохнул аплодисментами.
Затем поднялся спор. Яростный, бабский. Но спорили и препирались, в основном, из-за того, что давать, чтобы ого-го и ух! Выбрали какую-то тоненькую девчушку секретарём, и она еле успевала записывать.
Примерно через полчаса все успокоились, и Анна зачитала список инвентаря и другой материальной помощи крестьянам из деревни Дерюжки.
Каждый пункт сопровождался аплодисментами.
Вот как решили коммунарки поддержать мужиков:
— две коровы с телятами;
— лошадь;
— бык-производитель;
— отара овец;
— куры, двадцать штук, и петух;
— плуг и борона;
— сеялка;
— полотно для одежды, два тюка;
— посуда глиняная и прочая утварь;
— лопаты, серпы, ножи;
— четыре пуда муки;
— семенной картофель и рожь.
Когда Анна закончила читать, зал ещё пару минут рукоплескал. Девчонки аж искрились от удовольствия, что так утёрли носа мужикам.
Я заметил, как Зубатов смотрел на всё это. Ну, или на Анну.
Чёрт, хоть бы Клара не заметила, а то замучает меня совсем.
— А теперь, сёстры, давайте поговорим о том, как мы с вами будем дальше жить…
Анна начала беседу, в которую тут же включились все, особенно агитбригадовцы. Больше всех, конечно же, старался блеснуть эрудицией Зубатов. Беседа разгорелась и грозилась затянуться далеко за полночь.
Мне же стало скучно, я никогда все эти идеологические разговоры не любил. Поэтому я ещё немного посидел, шепнул Нюре, что пойду спать, и вышел из клуба.
Колючий ветер резко швырнул мне в лицо горсть острых дождевых струй, я поспешно втянул шею в ворот тулупчика, сунул руки поглубже в рукава и торопливо почесал в трактир, где мы теперь жили. Под ногами противно хлюпала грязь. Дорога была скользкой от разбухшей глины. Один раз я чуть не поскользнулся и не поехал в овраг.
На дороге я растерянно закрутил головой — не помню, в какую сторону.
Раздумывать было некогда и я, как любой нормальный мужик, пошел налево. Пройдя довольно большой кусок дороги, я внезапно вдалеке увидел отливающую чернотой гладь пруда и понял, что не всегда налево — это хорошо. Решил вернуться. Затем, соответственно повернул направо. Пошел дальше. Дождь усилился и теперь идея уйти пораньше спать уже не казалась мне такой замечательной.
