Воздушный стрелок (СИ) - Демченко Антон (полные книги TXT) 📗
— Кхм. Валентин Эдуардович… — Услышав меня, боярин вынырнул из своих мыслей. Вскинул головой и наткнувшись на мой выжидающий взгляд, кивнул. На журнальный столик между нами упала небольшая кожаная папка, с засургученным замком.
— Вот. Именно из-за этого я тебя и позвал. — Протянул Бестужев. — Не стесняйся, бери. Открывай и читай.
Я с опаской покосился на папку. Неужто, еще какие-то новости сейчас свалятся мне на голову? Я еще и от уже имеющихся-то, не отошел толком…
— Что это? — Не торопясь брать в руки этот «подарок», поинтересовался я.
— Хм… документы твоего отца, кое-какие записи о школе. Пара личных дневников… в общем, всякое-разное… Почитаешь, поймешь. — Тихо проговорил хозяин дома. — Ну а если в чем-то не разберешься, обращайся. Помогу.
— Поня-ятно. — Протянул я и, опомнившись, кивнул. — Спасибо, Валентин Эдуардович. Дома у меня не было почти ничего от родителей. Разве что отцовы досвадебные фотографии и семейный альбом.
— Ну да, а архивы рода, место чересчур скучное. — Хохотнул боярин. Стоп! Какие-такие архивы?!
— Ну-у, да. — Изобразив виноватую улыбку, ответил я, мысленно проклиная инерцию мышления. Все-таки, иногда, память Кирилла подкидывает подлянки. Точнее, мое к ней отношение. Вот, как сейчас, например. Кирилл знать не знал, ни о каких родовых архивах, но я-то должен был понять, что семьи обязаны сохранять и беречь важную информацию, документы и свидетельства о своем прошлом. В конце концов, традиционность здешнего высшего сословия просто требует такого отношения к предкам и их деяниям! А вот поди ж ты… Не сообразил. В очередной раз положился на память четырнадцатилетнего паренька, не подумав, что он был совсем не всезнающим и… дьявольщина!
Услышав легкое покашливание рядом, я понял, что теперь сам слишком глубоко ушел в себя.
— Простите, задумался. Это все? — Вскинув голову, спросил я боярина.
— Хм… Полагаю, пока да. — Кивнул тот в ответ. — Если ты не собираешься читать документы прямо сейчас, конечно.
— Не хочу вас стеснять, Валентин Эдуардович. — Я отрицательно покачал головой.
— Ну, что ты, Кирилл. Мы же как-никак будущие родственники. — Добродушно усмехнувшись, пророкотал боярин. — Какое тут стеснение! Ладно, иди, читай. Будут вопросы, сразу обращайся. Обязательно отвечу и поясню, если что-то будет непонятно.
Слиняв из кабинета Бестужева, я добрался до выделенной мне комнаты, и уже хотел было сломать сургуч на замке папки, как почувствовал вибрацию «громовского» браслета, напяленного мною сразу по возвращении из «разведки».
— Кирилл, здравствуй. — Изображение Гдовицкого странно дернулось. Это ж, куда он закопался, что эфир так искажается?!
— Добрый вечер, Владимир Александрович. — Кивнул я.
— Как сказать. — Явно о чем-то своем, буркнул мой собеседник, но тут же спохватился. — Добрый, добрый. Кирилл. У меня не так много времени, поэтому просто слушай и не перебивай. Боярина Бестужева, Федор Георгиевич уже предупредил, теперь на всякий случай, предупреждаем и тебя. Томилины. После смерти Ирины Михайловны, у нас возникли серьезные трения с их родом. Близнецы не в курсе, но все очень-очень серьезно, понимаешь?
— Война родов?
— Умный мальчик. Я не прошу тебя быть их телохранителем, в сложившихся обстоятельствах, это идиотизм, но… пожалуйста, присмотри, чтобы у них не было контактов с Томилиными. Особенно, с одним из них. Романом Вышневецким. Ты его должен был видеть, на похоронах он стоял рядом с Линой.
— Владимир Александрович, а вам не кажется, что мне не должно быть никакого дела до того, с кем общается Малина Федоровна? — Тихо проговорил я, мысленно потирая руки. На ловца и зверь бежит, а?
— Хм… у меня нет времени на долгие уговоры, Кирилл. — Хмуро ответил Гдовицкой, явственно поморщившись от моих слов. — Поэтому, скажу просто. Боярин Громов обещает тебе поддержку рода в твоих начинаниях, если ты поможешь Валентину Эдуардовичу оградить Лину от общения с этим…
— В каких начинаниях?
— В любых, не связанных с нарушением закона. — Отрезал Владимир Александрович, но тут же смягчился. — Кирилл, я понимаю, что для тебя, выполнение этой просьбы, только лишняя обуза, но… ты учитель Лины и Милы, и в какой-то мере, это соответствует принятым тобой обязательствам. Уж ты-то знаешь, что Ирина Михайловна слишком многое позволяла своим детям, и потакала Лине в ее интересе к этому молодому человеку. Но наш род не может позволить, чтобы кто-то из его членов связал себя официальными отношениями с сыном изгнанника и бывшим папистом. Томилины могут как угодно относиться к Вышневецкому, он их родич. Но не мы.
— Бестужев в курсе? — Вздохнул я.
— Да. Я же говорю, твоя задача, помочь ему в этом деле. — Слабо улыбнувшись, проговорил Гдовицкой. Думает, что уже победил? Зря.
— Хорошо, Владимир Александрович, я соглашусь помочь роду Громовых, но при одном условии.
— Кхм. Слушаю. — Напрягся тот.
— Это будет последнее вмешательство в личные дела представителей рода Громовых с моей стороны, и последнее вмешательство представителей рода Громовых в мои личные дела, соответственно. Георгий Дмитриевич готов подтвердить такое соглашение?
— Хе. Сознательное вмешательство, без твоего и нашего согласия. Такая формулировка тебя устроит… внук? — Неожиданно появившийся на экране браслета, боярин Громов пыхнул трубкой
— Устроит, Георгий Дмитриевич. — Я растянул губы в широкой улыбке и, решил добить ситуацию до конца. — Жду информацию по этому самому Вышневецкому. ВСЮ информацию.
— Вова, озаботься. — Бросил в сторону Громов-старший и, смерив меня полным странного любопытства взглядом, отключился.
Глава 8. Самое логичное обоснование
Глупо было бы рассчитывать на то, что дед столь быстро изменит свое поведение и станет воспринимать меня всерьез. Но кто сказал, что мнение людей невозможно изменить? Вот и посмотрим, насколько изменится отношение ко мне Громовых, после моей «помощи»… Ведь, просьбу оградить Лину от общения с Романом, как оказалось, Вышневецким, можно понимать по-разному. Очень, по-разному…
Я мотнул головой, вытряхивая из нее преждевременные мысли, и взялся за папку. Как раз, будет чем заняться, пока Гдовицкой соберет информацию по «объекту», и пришлет ее на мой браслет.
Итак… что мы имеем? Документы о школе. В сторону. Слишком рано. Переписка о школе… туда же. Дневники. Хм. А как дневники отца и матери могли оказаться в распоряжении Бестужева? Почему они здесь, а не в упомянутых боярином, архивах рода Громовых? Интересно… А еще интереснее, почему эта папка попала ко мне в руки именно сейчас… Впрочем, могу поспорить на что угодно, это результат нашей сегодняшней тренировки с близняшками. Сдал-таки меня господин Хромов. С потрохами сдал…
Когда «накрылся» целый сектор охранного периметра, прилегающий к тренировочному полю, Хромов было решил, что кто-то наплевал на все правила и негласные договоренности между боярскими родами, и атаковал городскую усадьбу Бестужевых, чтобы добраться до гостей. Всякое бывало в истории, и не всегда традиция нейтралитета соблюдалась. Зря, что ли, Громовы решили укрыть детей в чужой усадьбе, а не в своей, хотя имели такую возможность? Значит, береглись, опасались, что их противники могут заранее уговориться с соседями и те пропустят штурмовиков через свои кварталы… Тут сердце ярого захолонуло. Если это так, то получается, соседи слили Бестужевых! Это с какой же силой должен был столкнуться род Громовых, чтобы такое случилось?! Ведь две трети соседей связаны с Бестужевыми союзными договорами. Что же теперь, все прахом?!
Ноги сами понесли Аристарха к месту возможной атаки, а разум в это время пытался прощупать Эфир, стараясь заменить собой чувствительные датчики охранной системы. Вот, загрохотали сапоги дежурной смены, по постам прокатилась команда-перекличка и гвардия, что называется, встала на боевой взвод. А в Эфире странная тишина. Словно, противник сам оказался в шоке от собственной дерзости и теперь затаился, будто чего-то выжидая. Все эти мысли пронеслись в голове Хромова за считанные секунды, а потом он вылетел к месту предполагаемого прорыва штурмующих, и невольно затормозил.