Зверь над державой - Бриз Илья (чтение книг .TXT) 📗

– Исходя из всего, мною сказанного, – продолжил я убеждать присутствующих на совещании, – пусть лучше эта война будет именно сейчас, когда мы к ней более-менее готовы и знаем основные планы противника.

Распечатки «Барбароссы» легли на стол Сталина еще в начале марта.

– Так значит, ты не за саму войну, а только за момент ее начала? – дошло наконец-то до Ворошилова. – Именно поэтому тебе так нужен этот танк?

– Конечно, Климент Ефремович, вы, как всегда, все правильно понимаете, – решил я польстить маршалу.

Сталин хмыкнул в усы, но промолчал. В том, что Иосиф Виссарионович сразу понял все правильно, у меня не было и тени сомнения. Вот только почему он не прервал эту перебранку сразу?

Стройные ряды воинов, марширующих мимо трибун, смотрелись красиво и даже немного грозно. «Мосинки» с примкнутыми трехгранными штыками были оружием Первой мировой войны, но никак не наступившей уже второй. Орудия на конной тяге и несколько тачанок с «Максимами» тоже не произвели на меня особого впечатления. Довольно красиво, надо признать, проехали по Красной площади инвалидные коляски под названием Т-26. Я, конечно, понимаю, что нельзя так называть когда-то вполне неплохой легкий танк. Но, в сравнении с теми же боевыми машинами пехоты, которые сегодня стоят на вооружении советской армии, он смотрится каким-то непропорциональным недомерком. Следующими на площадь выехали тяжелые танки. Большие и неповоротливые, с мизерными ресурсом и надежностью. Зато целых пять башен. Экипаж монстра Т-35 разыграл все как по нотам. Танк заглох прямо напротив трибун. Сквозь грохот гусениц других машин прорывались закономерные матюги. Послы Германии и Великобритании довольно переглянулись и не смогли скрыть улыбок. Доклады о том, что у этих «комми» танки глохнут прямо во время парада на Красной площади, уйдут в Берлин и Лондон сегодня же. Заранее проинструктированный экипаж идущего сзади танка не растерялся, с ходу обогнул заглохшую машину, остановился и быстренько взял увечных товарищей на буксир. В этот момент над площадью начали крутиться шустрые «ястребки» И-16, заглушая ревом своих моторов все звуки на земле. Внимание зрителей было отвлечено самолетами, и неприятный инцидент заметили только сидевшие на дипломатической трибуне. Мы, присутствовавшие на трибуне мавзолея, переглядываться не стали и свое удовольствие смогли скрыть. Военный парад наконец-то закончился, и я смог опустить руку Вот в этот момент мне и принесли эту сводку радиоперехвата. Наши еврейские товарищи по общей борьбе выполнили свое обещание и сделали свой подарок советскому народу к празднику Всеобщей Солидарности Трудящихся. В ночь на первое мая трубопровод из Ирака в Хайфу, где нефть перерабатывали и грузили на танкеры, был взорван сразу в нескольких местах. Судя по захлебывающимся словам корреспондентов, полыхнуло там здорово. А ведь тушить такие пожары они еще не умеют. У британцев ожидаются большие проблемы с горючим.

Глава 8

– Без тебя разберутся. Привыкай. Ты теперь не только директор СГБ, но и член Политбюро. Лицо, так сказать, нашей партии. Поэтому, хочешь не хочешь, а обязан посещать официальные мероприятия, – сказал Лазарь Моисеевич и был таков. А то, что мои ребятки обнаружили сосредоточение английских войск на границе Ирана, его не волнует. Для Кагановича главное – это порядок в его многочисленных министерствах. Во, министр-многостаночник! Железные и автомобильные дороги в его руках. Тяжелая и топливная (Именно так называлась в те годы нефтеперерабатывающая промышленность) промышленность под ним. Метрострой тоже под себя заграбастал. При этом он – один из замов премьера и член Политбюро. И как он везде успевает? Сие уму непостижимо! Моему, во всяком случае. Еще и указания дает! Значит, должен присутствовать на праздничном концерте в Центральном Доме Советской Армии? Лицо партии демонстрировать? Виссарионыч речь перед телекамерой толкнул и на ближнюю дачу работать смотался. А я отдувайся. Кто еще будет на концерте? Ворошилов? Обязательно. Лаврентий Павлович со своей красавицей-женой Нино? Наверняка! А если? Вот тут я немного задумался. Доложат Самому? А как же. Настучат! Но из подполья все равно надо выходить. Заодно и покажем народу лицо нашей родной Коммунистической партии Советского Союза. Переименовали из ВКП(б) на последнем съезде.

Так, первое. Звоню в оперативный отдел дежурному.

– Самохин? Молодец, Самохин! Найди мне Торопову и Зейдлиц из седьмого управления. Живыми или мертвыми. Тьфу, черт, конечно, живыми! И пусть их обеих доставят со всеми причиндалами ко мне домой.

Кто такие Торопова и Зейдлиц? Лучшие гримеры-визажисты Москвы. Да-да. Эта специальность и здесь уже так называется. Почему они работают у меня в седьмом управлении? Так наружка же, то бишь, наружное наблюдение. Из принца сделают нищего и строго наоборот легко, непринужденно и очень быстро.

Ровно в восемнадцать сорок пять мой министерский «Паккард» останавливается перед Центральным Домом Советской армии. Журналисты наши и ненашенские (а как же без иностранцев?) толпятся перед входом, но на красную ковровую дорожку не заступают. Знают уже, что мои ребята из девятого управления [39] могут резиновыми «демократизаторами» по почкам пройтись, невзирая на лица. Только что отъехала машина Берии, а сам он с женой еще на дорожке. Из передней дверцы моего транспортного средства выскакивает ординарец и открывает мою дверь. Я в белом парадном мундире со Звездой Героя, двумя орденами Ленина и Красной Звездой на груди выхожу из «Паккарда», поправляю фуражку с высокой тульей и, непринужденно повернувшись ко всем присутствующим верхней частью своих нижних конечностей, протягиваю руку внутрь машины. И вот появляется ОНА – моя Светлана. Почти мгновенно наступает тишина. Слышны только редкие охи и ахи. Говорить с отвисшей челюстью несколько сложновато. Светка гордо стоит в изящных туфельках на длиннющих шпильках и в белоснежном длинном платье без рукавов с боковым разрезом снизу почти до трусиков. Высокая причудливая прическа, голые плечи и полуголая спина. Еле заметный макияж подчеркивает кажущиеся огромными карие глаза моей любимой. И никаких украшений. Только белые же, почти прозрачные перчатки до локтей. Тишина продолжалась пару минут, затем защелкали блицами опомнившиеся репортеры. Светлана берет меня под руку, и мы гордо идем по ковровой дорожке. Подходим к чете Берии и раскланиваемся. И все это под ярким светом софитов, которые я распорядился установить на здании еще днем. Что там выход английской королевы, которая здесь еще принцесса? Вот где настоящая принцесса! Со мной под руку. Мы – лучше! Мы – Свободные! Пусть потом смотрят на красочную обложку «Огонька» и завидуют! Лаврентий Павлович уже давно пришел в себя, прокачал ситуацию и даже успел незаметно подмигнуть мне. Мы идем смотреть первомайский концерт.

Интересно, это что, политическая мода такая в двадцатом веке – переходить границу именно в воскресенье? Англичане ввели свои войска в Иран пятого мая, чем дали нам законный повод для войны.

Свежую сводку мне привезли прямо на дом в полдевятого утра. На аэрофотоснимках, переданных из Баку по фототелеграфу, были отчетливо видны колонны английской пехоты, марширующие от пирсов под косыми лучами восходящего над Ираном солнца. В принципе, из разведданных мы знали о подготовке британского вторжения и ждали его со дня на день.

А в девять утра нас посетил Сам. Он прошел прямо ко мне в кабинет, грозно потрясая свежим номером «Огонька», еще пахнувшего типографской краской. Вероятно, второго числа ему доложили о нашем триумфальном посещении Центрального Дома Советской армии, но не решились красочно описать. А сегодня утром он, просматривая свежую корреспонденцию, нарвался на большое, во всю обложку, изображение дочери в откровенном вечернем платье.

– Егор, это что за стриптиз вы мне устроили в центре Москвы?