Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир (книга жизни .TXT) 📗

Девчонка зарделась, но стрельнуть взглядом не забыла. Впрочем, лесть такое блюдо, с которым переборщить невозможно. Тем временем в моей голове сухо защелкал калькулятор, перемножая старые копейки на кучу новых рублей:

— Пиши должок в долговую книгу, и говори, роза моих снов, что за это хочешь.

Люська скромничать не стала:

— Мне сегодня ночью шуба приснилась. Но потом я подумала: зачем мне мутоновая шуба? Помнишь, ты мне сапоги дарил? Вот к ним мне нужна дубленка. Только хорошая, югославская. Скоро зима.

— Да что ты говоришь? — Антон оглянулся на залитую солнцем улицу. Большинство пацанов обувью пренебрегли, а из одежды наблюдались лишь короткие портки из обрезанных треников.

Я хмыкнул следом за ним — ушлая девчонка решила ковать сани, пока горячо.

— Скоро, Антоша, скоро. Оглянуться не успеешь, как зима кольнет в глаза, — она убежденно покачала головой. — Надо торопиться. А деньги у меня есть, ты не думай! Все расходы оплачу.

— Хм… Дубленка не вопрос, — пятнадцатикопеечные монеты явно перевешивали тулуп из стриженой овчины. — А давай я тебе найду импортный пуховик?

— Импортный? — о таком невероятном повороте гардероба в вещих снах она даже не мечтала.

— Да, на натуральном гусином пуху. Легонький, беленький, а подкладка цвета золота.

Дав ей время на осмысление, я добавил:

— Китайский пуховик тебе пойдет, зайчик.

— Афигеть… — Люська закатила глаза — явно представила себя в образе снегурочки, наряженной в белую накидку и красные сапоги на шпильке.

— Но это еще не все, — добил я ее. — Пуховик можно вывернуть, и тогда он станет золотым, но с белой подкладкой.

Продавщица реально приготовилась падать в обморок:

— Неужто, Тоша? Настоящее китайское пальто из двух цветов? А если можно вывернуть наизнанку — считай, что два. Ткань небось шикарная, нейлон? Но это, наверно, дорого… Тоша, у меня денег отложено только на одну дубленку!

Антон хмыкнул, а я махнул рукой:

— Будет тебе и пуховик, и дубленка, и шапочка. Две. А это тебе, солнце, сувенир на память, — я крутанул колесико зажигалки «Крикет», и обычное желтоватое пламя околдовало Люсю — продавщица закаменела.

— Мамочки, она прозрачная! — после длительной паузы потрясенно прошептала девчонка.

Если бы у колонизаторов Америки были одноразовые зажигалки, то бусы и огненная вода не понадобились, все золото инков индейцы сложили бы у их ног за мешок гипнотических огоньков.

— Слышал новость? — наигравшись с прозрачным мутантом кресала и огнива, Люська заговорщицки заблестела глазами. — Гошу подрезали.

— Не, не слышал, — моментально очухался Антон. — Откуда дровишки, радость моя?

— Участковый, дядя Гриша, по секрету сказал, ему такое знать положено, — сообщая небывалую тайну, она снова вылезла в окно, чтобы оглядеть подступы.

Облако «Рижской сирени» выпорхнуло следом, обдав ароматом свежести и гелиотропа. Концентрация запаха заставила Антона чихнуть.

Я же немного подзавис — необычная информация требовала осмысления. Вот это новость! А мне все удивительно было, чего это последние дни ни Гоши, ни его шавок на улице не видно.

— Сильно подрезали?

— Насмерть! — она округлила глаза. — Представляешь? У него дружок в море утонул, и Гоша поехал туда разбираться. Ну и повздорил в Гантиади с местными… А банду его там в милицию упекли. Даст бог, законопатят всех — за поножовщину. С такими делами срок с земли поднять просто.

Под давлением незаурядной новости, монеты в мешочках ушли на второй план, но слов не было: на обратном пути мы с Антоном обменивались одними междометиями. Конечно, неприятности Гоша поймал по собственной дурости. А если и помог кто, так это не важно. Главное другое — здесь-то я точно ни каким боком, вообще ни при чем! Коля тоже усилий не прикладывал, уж я бы знал.

Тем не менее, жизнь меняется как-то резко. В моей реальности Гоша умер от пули снайпера в смутные девяностые, это мне точно известно. И безвременно утонувший Ярик тогда лег рядом с ним, вместе с окружающими шавками…

Глава тридцать девятая, в которой козу лечить не стремно

От тяжких дум меня отвлекла молочница Римма. Соскочив с велосипеда, она лихо перевернула бейсболку козырьком вперед.

— Антоша, выручай. У меня Машка заболела, — выпалила она.

— Какая Машка? — я поднял брови. Дочек молочницы звали иначе. Римма заглянула Антону в глаза:

— Козочка моя ненаглядная. Представь, всегда четыре литра молока давала, вкусного, жирного, а сейчас и стакана нет.

— И что? — Антон растерянно взглянул на Веру, та в ответ пожала плечами.

Вслед за ним оглянувшись на девчонку, Римма прищурила глаза:

— Мы же партнеры? Антошик, когда ты с Надькой Козловской поговорил, она сразу пить бросила. Поговори с моей козой, что тебе стоит?

Я медленно выпустил воздух сквозь зубы. Дожились! Вот так приходит слава, нежданно и неотвратимо. Только козочек мы еще не лечили… И ведь отказать нельзя, партнер все-таки, и надежный поставщик чистого продукта. Козий сыр, который тает во рту, не только французские гурманы понимают. Коля тоже не дурак, а при наших темпах скоро Римма будет работать исключительно на ту сторону.

— Да, — согласился Антон. — Люди делятся на две категории: одним что-то нужно от нас, другие нужны нам. А мы с Риммой нужны друг другу.

— Гриня! — гаркнула молочница в сторону вихрастого паренька, предводителя местной ребятни. — Чтоб через десять минут велосипеды были у меня во дворе!

А по пути Вера ввела меня в курс дела:

— Сначала Машка простудилась. Полежала на холодной земле, и заработала мастит. Тетя Римма ее вылечила: капустные обертывания, мази из ольхи, укропный чай. Но молоко не появилось, потому что у Машки стресс.

— У коз бывает стресс?! — поразился я.

— Еще как бывает, — подтвердила Римма. — Машка очень умная. Сама пастись в балку ходит, и сама возвращается. Но нервная, людей пугается.

— Даже так?

— Ага, Легко возбудимая. Чуть что, от страху сразу кидается в драку, — по садовой тропинке Римма повела нас за дом. — Настоящая женщина, палец в рот не клади. Я с ней всегда разговариваю, когда молоко дою. Иначе никак.

Да уж, добавить нечего. Женщины любят ушами, против истины не попрешь. И когда мужчина бывает неправ, его легко можно забодать. Так устроен мир, и с природой спорить бесполезно — большую часть жизни мужчины подвергаются насилию. Иногда репрессии завуалированы под женскую обиду, однако заканчивается все разводом на деньги.

Козы обитали в сарае, но на день Машку отселили в отдельный загон. Вера задержалась на входе, посмотрела издалека, и вынесла вердикт:

— Сглазили вашу козу, тетя Римма. Несите колодезной воды.

— Как же так?! — молочница охнула, но метнулась пулей. — Кормилица моя! А тебе это откуда ведомо?

— Плохие люди, недобрый взгляд. От этого и стресс, — Вера пожала плечами. — Как пить дать.

— Да чтобы их перекосило, — воскликнула Римма с отвращением, подавая полный ковшик. — Помойное ведро им на голову, и чтоб ботинки на ноги не налезли!

Вера хмыкнула согласно, потом пошептала чего, затем брызнула на козу, а в завершение колдовской операции дала той попить из ковшика. И пока Римма отвлекала ее листьями малины и морковкой, мы с Верой прочитали стандартные мантры. Кося на нас влажным глазом, коза прислушалась к монотонному рассказу о текущей воде и шумящем водопаде. И, что удивительно, в конце концов, Машка влиянию поддалась — сверкнула фиолетовой аурой. Ну и дырами в ней, конечно.

— Так-так, — пробормотала Вера, мимоходом сметая с вымени серое облачко боли. — Как, интересно знать, мы будем это штопать? У Антоши аура красная, у меня зеленая… Получится не Машка, а разноцветный фестиваль какой-то.

— Лишь бы молоко давала, — хмыкнул Антон. — Давай уже работать. Бабушка Мухия экзекуцию вынесла, и коза никуда не денется. Технология понятна, я стягиваю края — ты лепишь латки. Потом меняемся местами.