Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён (е книги .TXT) 📗

Глава 31

– А-а-а, вы об этом, – Асада беззаботно откинулся на спинку стула, как обычно, игнорируя даже подобия правил приличия.

Теперь Кавасиме иногда началось казаться, что белобрысый так ведёт себя специально.

– А ведь чтоб таким неотёсанным выглядеть, это ж талант нужен, – неожиданно для самого себя сформулировал Начальник образовательного процесса. – Чтоб с таким… эм-м-м… имиджем жить, за позицией точно что-то стоять должно.

– Вы сейчас о чём? – оторопел отпрыск якудзы. – Я понял, о каком инциденте вы говорите, но не уловил насчёт позиции и неотёсанного.

– Неважно… По жизненной позиции неважно, – поправился Юто. – А насчёт вчерашнего – я тебя внимательно слушаю.

– Я буду вам очень признателен, если вы уточните свой вопрос, – гайдзин, казалось, балансировал на грани хамства. – По мне, там абсолютно нечего рассказывать. Что именно вас интересует?

– Тебе не кажется, что от тебя начинает становиться слишком много проблем за короткое время? – тоже оставил обходительность преподаватель.

– А что, от них уже и жалоба есть? – удивился Асада-младший. – Могу ознакомиться с содержанием? Так-то, мне есть что ответить. Но всегда же полезно знать, в чём именно тебя обвиняют… – он, казалось, сейчас осёкся и недоговорил.

– Нет, жалобы нет, – вынужденно признался преподаватель. – Но это не отменяет общей нездоровой обстановки. Согласен? И мой вопрос, если его сформулировать деликатнее, выглядит так: насколько высок потенциал твоей неуживчивости? И чего ещё лично мне ждать от тебя в качестве таких вот «сюрпризов»? Асада, что за странные гримасы? Тебе не кажется, что ты сейчас забываешься?!

– Абсолютно искренне думаю, в какой ипостаси вам ответить, – пацан покладисто извлёк из кармана смарт с активированным приложением. – Вот, зелёненькое, говорю правду. Научился его использовать хоть как-то, – доверительно поделился он, будто бы действительно не отдавая себе отчёта, где находится. – Как показал опыт, на других оно может ошибаться. Но зато всегда показывает другим, что правду говорю я.

– Сомнительная радость… – не сдержался Начальник образовательного процесса. – Ты сейчас имел ввиду какие ипостаси? Тебе точно врача не надо?

– Вроде бы нет, вот же медицинское приложение. Пока вроде всё в порядке… Насчёт ипостаси. Формально, я являюсь учащимся, несовершеннолетним. И вроде как должен в приоритете встраиваться в существующие и сложившиеся отношения, а не навязывать своё видение остальным. Ну, исходя вообще из обычаев и стандартов нашего общества. Так?

– Примерно так. Продолжай.

– Но иногда, когда сталкиваюсь с явными несоответствиями, я себя ощущаю единственным повзрослевшим в окружении. Потому что остальные просто идут мимо и не видят. Ну или им удобно не видеть, – простенько заключил белобрысый.

У педагога тут же закралось нехорошее предчувствие:

– Ближе к теме.

– Между вчерашними, как вы говорите, двумя драками есть большая разница. Хотя лично я бы второй раз дракой не назвал….

– Без словоблудия! – Кавасима чувствовал, что, вопреки долгу, сейчас непозволительно заводится.

Белобрысый его просто бесил, одним своим существованием. Что было крайне неконструктивно и роли педагога недостойно.

– Есть разница между инцидентами, – неуступчиво набычился Асада. – И есть кое-что общее. Общее: оба раза лезли ко мне. Инициатором был не я, поверьте. Вы, кстати, можете это проверить и лично, если опросите всех тех, кто попал со мной в эту вашу камеру во второй раз…

– Я САМ РАЗБЕРУСЬ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ. Фуф, та-а-ак… – Юто набулькал в стакан воды из диспенсера, стоявшего прямо под рукой. – Говори дальше.

– Вы в курсе, что старшая школа, естественное отделение, собирает достаточно регулярно деньги у малышей с гуманитарного? – выдал без предисловий пацан, моментально сбивая тон беседы из напряжения в удивление.

– Педагоги очень часто догадываются обо всём, даже если прямых свидетельств и не имеют, – обтекаемо ушёл от прямого ответа Кавасима. – Тем более что для прямых вмешательств нужна основания. Типа открытого заявления пострадавших. А об этом речи просто нет, я знаю, о чём говорю.

– Я вам даже могу сказать, почему нет заявлений, – осклабился Асада. – Хотя вы, сто процентов, и сами это понимаете.

– Знаешь, а ведь теперь я верю, что ты из своей Семьи. – Парадоксально сопоставил кое-что Начальник образовательного процесса вслух. – Ты ведь только сейчас становишься самим собой. Наглым, беспардонным…

– Я тоже вас очень люблю и ценю, – огрызнулся Асада. – Сейчас изо всех сил стараюсь быть с вами конструктивным. Как могу. Спасибо за поддержку моей попытки наладить диалог и быть откровенным!

– М-да. Где-то перегнули, – признал Юто, отчего-то успокаиваясь. – Согласен. Ладно, давай заново… ДА. Я понимаю, что в школе есть обычаи и традиции, которые лично мне очень не нравятся. НО, – он поднял вверх указательный палец. – Это глубже, чем желания. Изменить некоторые традиции иногда очень сложно.

– Сверху. – Уронил белобрысый.

– Что?

– Изменить некоторые традиции иногда очень сложно сверху, – пояснил он. – Надо, чтоб участникам процесса снизу стало некомфортно. Не сочтите за наглость, потому что каждый раз, когда я задаю вам вопрос, моё приложение говорит, что вас это раздражает… Но не могу не спросить. Вы согласны? Некоторые традиции достаточно легко меняются снизу. Но никогда не могут быть исправлены сверху. Я сейчас прав?

– Не буду спорить, – проявил неожиданную уступчивость и деликатность преподаватель. – Твой взгляд на вещи имеет место. Просто пока никто ничего не пробовал менять. Возвращаясь ко второму инциденту. Это и было оно, что ты говоришь?

– Ну да, – удивился Асада. – Сенсэй, вы же не думаете, что я, вместо тренировок и учёбы, только и бегаю по всей Академии в поисках приключений на свою за… гхм… в поисках приключений?!

– Вообще-то, именно так я теперь и думаю.

– Тогда позвольте с вами не согласиться, – Асада коротко кивнул на зелёный огонёк индикатора. – Ко мне вчера прибежали из средней школы, с гуманитарного, и попросили защиты. Я же там учился до позавчера; вот они и посчитали, что мы не чужие.

– Поня-ятно. – Такого варианта, если честно, Кавасима не учитывал. – И что потом?

– А потом я просто пошёл во второй корпус и отобрал у ботаников деньги малышни.

– Что, и все деньги отдал в среднюю школу? И они подтвердить могут? – Не поверил Юто.

– Да. Причём, настаиваю, о драке речь не шла. Я просто попросил – и они сами отдали. Слушайте, давайте позовём их и спросим, есть ли претензии?! И правду ли я сказал? – Пацан говорил ровно и уверенно, а маркер приложения светился ровным зелёным цветом.

– Понятно, что они скажут! – фыркнул педагог. – Они, естественно, заявят, что о претензиях с их стороны вообще речь не идёт!

– Так а чем это лично для вас будет отличаться от предыдущей ситуации? – как-то пронзительно, вязко и по-взрослому спросил Асада. – Когда мелкие из гуманитарной средней школы точно так же не шли к вам с жалобами, а в случае прямых вопросов наперебой бы орали, что претензий не имеют?

– Ты сам знаешь, из какой ты семьи. – Кавасима неожиданно для себя решил говорить, что думает, и не подбирать при этом слов.

– Это единственное отличие? – уточнил белобрысый.

– Наверное, да. Хм, и правда интересно…

– Получается, для вас больше значит не сам поступок? А личности родни того, кем он совершён? Вы правда считаете это объективным и правильным?

Кавасима промолчал.

– Господин директор у меня встречный вопрос, переходящий в заявление. Младшие сказали мне, что деньги у них эта троица забирала регулярно. Также, они вроде бы жаловались своему преподавателю, но безрезультатно: у того нет рычагов давления на старшую школу. Со своей стороны, заявляю вам со всей ответственностью: любую попытку несправедливо ущемлять тех, кто учится вместе со мной и имеет со мной какие-то отношения, я буду расценивать, как физическое нападение на меня лично. Со всеми вытекающими последствиями. Просто потому, что не я первый начал.