Чаганов: Москва-37 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Фриновский скользнул взглядом по полудюжине кепок, висящих на вешалке, пристроил рядом свою фуражку и последовал за хозяином по длинному коридору. Глянув в открытую дверь одной из комнат, сообразил, что окна квартиры выходят не во внутренний дворик, а на соседнее П-образное здание, известное как Пятый дом Советов. В этом, спрятавшемся в тени небольшого садика бывшем доходном доме графа Шереметева (комкор бывал в нём однажды на квартире у Будённого), построенном в конце прошлого века в стиле эклектики, жили высшие руководители государства: Млдлтов, Каганович, Косиор, Ворошилов и другие. Он разительно отличался от, как будто рубленного топором, Первого дома Советов богатством отделки снаружи и изнутри.
– Здравствуйте, граждане, ваши документы! – На грубый громкий голос вошедшего, вздрогнув, испуганно обернулись сидящие за круглым столом Косиор, Постышев, Рудзутак, Эйхе и Хрущёв.
Фриновский, довольный произведённым эффектом, рассмеялся во всё горло.
– Ты что, Михаил Петроуич, на радостях хуатил лишнего? – Вызверился на него Косиор.
– Я бы тоже тяпнул рюмочку… – Эйхе вопросительно взглянул на Розенгольца, тот – на Косиора.
– Для храбрости, что ли? – Усмехнулся Постышев. – Я смотрю и Никита дрожит, нацепил пиджак в такую жару и преет.
Хрущёв вместе со всеми заулыбался незлобивой подначке, но пиджак не снял.
– А и вправду, чего сидеть в темноте, душно у вас… Я открою окна. – Предложил Фриновский.
– Не-е-т! – Хором закричали собравшиеся.
В наступившей напряжённой тишине комкор недовольно занимает место за столом.
– Почему бы не выпить, Станислав Викентьевич? Давайте выпьем. – В разговор вступает Рудзутак. – И повод имеется, сегодня мы одержали пусть и небольшую, но победу. ЦК пошёл за нами. Неси, Аркадий, что там у тебя есть в загашнике.
– За нами… – ворчливо протянул Косиор. – Тридцать пять голосов… куда делись пятеро? Нас было сорок.
– А и вправду, Никита, – теребит седой ус Постышев. – не твои ли нацмены струхнули?
– Скажете тоже, Павел Петрович, – застрочил Хрущёв. – какие они мои? Сами они по себе, я им в бю-ллю-тень (с трудом выговорил иностранное слово) не заглядывал.
– Как сами по себе?! – Вскипел Постышев, рванув ворот рубахи. – А чего раньше плёл? Так кого ты здесь представляешь тогда? Жену свою?
– Всё шутите, Павел Петрович… – Второй секретарь ЦК Узбекской ССР, спрятав глаза, скривился в вымученной улыбке. – а может так статься, что ваши это…
Из прихожей послышалась трель дверного звонка. Через минуту в гостиной, держа в руках графин и тарелки, показались хозяин квартиры и секретарь ЦК Пятницкий.
– Вовремя ты это…, Осип Аронович, – Фриновский принялся разливать водку. – поспел. Розенгольц достаёт из посудного шкафа рюмки и компания принимается выпивать и закусывать. После третьей рюмки напряжение, повисшее в воздухе, начало было разряжаться.
– Михаил Петроуич, я слышал ты Чаганоуа уыпустил… – Не я, это прокуратура, – Фриновский лезет в карман за папиросами. – а что им было делать? Невиновный он оказался.
– Как так не виноват? Он же… – Всполошился Хрущёв и вдруг осёкся.
– Так и не виноват, – равнодушно продолжил комкор. – свидетель показывает, что до Чаганова в квартиру двое неизвестных, которые скрылись потом через чердак.
– Свидетель… – прошипел Эйхе. – ты, Михаил Петрович, как ребёнок… не знаешь что делать с такими свидетелями?
– Поздно. Ежов делом Чаганова занимался, – Фриновский спокойно прикурил. – я не в курсе был.
– А я смотрю, тебе всё равно! – Взрывается Постышев, видя реакцию собеседника. – Как будто не твоё это дело…
– Не кипятись, Павел Петрович, – Рудзутак снимает очки. – и обвинениями не бросайся. Давайте лучше обмозгуем, что нам делать сейчас. Дело Чаганова сейчас – ключевое. Голоса в ЦК почти поровну разделились. Вдруг при следующем голосовании чаша весов в другую сторону качнётся? Надо перед заседанием поговорить с людьми, рассказать что Чаганов свою любовницу убил, а Киров его выгораживает. Намекнуть, что, мол, покушение на Кирова тоже из-за бабы было, что вертеп у них в Смольном был.
– Пусть он на следующем заседании выступит, – Постышев подался вперёд, тыча указательным пальцем на Фриновского. – Обскажет всё и заявит, что он не согласен с решением прокурора и что свидетель – липовый.
– Вы меня в свои интриги не впутывайте, – разозлившийся комкор выливает себе в рюмку остатки водки из графина. – мы как договаривались? Моя задача – не допустить того, чтобы Сталин с Ворошиловым ЦК не разогнал. Так же, Станислав Викентьевич?
– Тоуарищ Фриноуский, я посмотрю, на дуух стульях уседеть хочет? Не получится. У туоём положении. За смерть наркома унутренних дел кто-то должен отуетить…
Эйхе и Хрущёв быстро переглянулись, Фриновский залпом выпивает стопку и резко ставит её на стол.
– Так что ты не рыпайся, Михаил Петрович, – Постышев встряхивает пустой графин. – выскажешь, так сказать, своё мнение…
– Вы моё мнение, товарищи, знаете, – вступает в разговор, молчавший до этого, Розенгольц. – все эти интриги, нерешительность и трусость до хорошего не доведут. Надо убирать Сталина. Без него все эти Кировы и Ворошиловы – ничто… пустота. Струсил в тридцать четвёртом Зиновьев, слишком близки мы с ним были, а я предлагал… одновременно в Ленинграде и Москве ударить. Себя предлагал… когда ещё Сталин один в Кавалерский корпус кино смотреть ходил…
Глаза Хрущёв округлились, Фриновский уставился на хозяина квартиры, как будто впервые его увидел.
– Что ты сейчас то предлагаешь? – Раздражённо прерывает Розенгольца Рудзутак.
– А то и предлагаю… похороны послезавтра на Новодевичьем кладбище. Сталин должен быть. Спрятать оружие среди могил не составит труда. Михаил Петрович узнает подробности: во сколько приедет? Где будет стоять охрана?
– Не будет его на кладбище. – Быстро отвечает Фриновский.
– Не будет, это верно, – соглашается Постышев. – он в ваш клуб приедет прощаться. Я – в похоронной комиссии. Постоит у гроба пять минут и уедет.
– Кто с ним у гроба стоять будет? – Глаза Розенгольца блеснули в сумерках.
– Каганович и ещё двое кто-то, не помню. – Трёт лоб Постышев.
– Погодите, товарищи, погодите! – В гостиной загремел голос Пятницкого. – О чём вы говорите? Я категорически против! Пора прекращать эту кровавую вакханалию. Заговоры, процессы, убийства, расстрелы… Неужели не ясно, что на на убийство Сталина они ударят наотмашь? Даже разбираться не станут.
– Я тоже протиу, – Косиор резко повернулся к Розенгольцу. – надо продолжать нашу линию: добиуаться большинстуа в ЦК и менять оппортунистский курс нынешнего рукоуодства. А их самих – под суд!
– Правильно, тоже за это, согласен… – собравшиеся согласно закивали, хозяин угрюмо промолчал.
– На этом усё! Решено. Расходимся по одному.
– Я – первый! – Облегчённо выдыхает Хрущёв.
Через пять минут в комнате остаются четверо: Розенгольц, Фриновский, Постышев и Косиор.
– Зачем ты при них заговорил? – Недовольно выпалил Постышев.
– Нарочно, – хозяин закрывает тяжёлые шторы и включает свет. – а то, я смотрю, некоторые уже завиляли хвостом. Назад дороги нет – мы все на тайном собрании обсуждали покушение на Сталина. Точка.
– Только не уыйдет так, что Никитка сейчас же побежит к Сталину?
– А тот ему вопрос: что ты вообще делал в такой компании? – Усмехается Розенгольц. – Да и не дурак он, понимает, что его слова никто из нас не подтвердит. Прослушка в наших домах не ведётся, так Михаил Петрович? (Тот кивает головой). Ну так как, товарищ Постышев, сможешь меня включить в одно время со Сталиным?
– Смогу, своя рука – владыка…
– А с вас, Михаил Петрович, пистолет, – хозяин квартиры испытыюще смотрит на застывшее лицо комкора. – передадите мне в зале.
Тот молча кивает головой.
Фриновский быстро выходит из подъезда, выскочивший с переднего сиденья машины сержант госбезопасности распахивает перед ним дверцу ЗИСа, почти перекрывшего узкий проезд со стороны улицы Герцена.
