Атомный пирог (СИ) - Конфитюр Марципана (читать бесплатно книги без сокращений TXT, FB2) 📗

— А вы уверены, что это именно вредители и буржуи? — осторожно спросила я.

— Ну да. А кто ещё-то? Эти нелюди вечно то ботинки в магазины недопоставят, то спички попрячут, то трактора на заводе сломают заранее! Просто жить нормально людям не дают. И главное, чем лучше мы живём, тем они злее! То их в авиапромышленности выявят, то в парторганизации Ленинградской, то в главке по водному транспорту… Ох! Вот буквально вчера в министерстве горнодобывающей промышленности целую шайку арестовали. Представляете? С министром во главе! Он сказал, что все месторождения железа у нас кончились. Тоже мне, умник! Кончились, не кончились, а план-то остаётся! У меня вот бывает, что мысли иссякнут. Так что же? Всё равно план по научным публикациям я делаю!.. В общем, надеюсь, что их расстреляют — так же как и клику из Госплана на той неделе!

— Ох… — только и смогла ответить я.

— Простите, мэм! — Профессор спохватился. — Как-то некстати я сходу вас загрузил нашими политическими проблемами. Давайте лучше поговорим о чём-нибудь более приятном. Вот скажите: как вам Ленинград? Что понравилось больше всего?

Ленинград… Ах ты Господи… Как бы соврать так, чтоб не проколоться? Что там в этом Ленинграде вообще есть? Дворцы? Музеи? Что-то большевистское наверно?.. Монументы революции? Не помню… Что же делать?

— Больше всего мне понравились люди, — ответила я. — Советские люди, они просто супер!

Профессор расплылся в улыбке.

— Хорошо, что вы там были, когда взрыв случился, — заметил он чуть погодя. — Мы тут сильно напугались. Показалось, это ядерная бомба. Не самое приятное ощущение, скажу я вам… А вас, американцев, чего доброго, могли бы заподозрить, если б здесь были… А может, вы о взрыве и не слышали?

— Слышала. Это на Красной площади который был, верно?

— Он самый.

— И что говорят? Кто взорвал?

— Ну кто-кто! Сионисты-менделисты, разумеется!

— А кто это?

— Враги всех коммунистов. Ой, да ну их! Лучше вот в кафе зайдём давайте-ка!

Мы зашли в какую-то буфетную. Там посреди зала было несколько высоких столов, предназначенных, чтоб есть за ними стоя, а вдоль стен по всему периметру располагались торговые автоматы. Надписей над ними я не поняла, но по виду догадалась, что одни из них заполнены горячими напитками, другие — газировкой, третьи — бутербродами, четвёртые — ещё какой-то снедью.

— Могу я угостить даму? — кокетливо произнёс Изотопов. — Ведь ваш муж не обидится?

— Если честно, мне неловко за ваш счёт есть… В этот раз я уж точно вернуть не смогу…

— Пустяки! Тут без выреза талона отпускают. А вы просто обязаны попробовать достижения советского пищепрома. Вы ели моркофель?

— Кого?

— А, не ели! Сейчас поедите.

Изотопов опустил монетку в один из автоматов и извлёк оттуда алюминиевый тюбик ярко-розового цвета.

— А кофе вам какой, мэм? Из желудей, из цикория, из ячменя?

— Можно чай, пожалуйста?

— Конечно.

За вторую монетку профессор получил стакан чаю в подстаканнике с изображением Спутника. С этой «добычей» он гордо вернулся ко мне.

— Вот, попробуйте. Это пюре из моркофеля — смеси картофеля и моркови. Его наш институт вывел, у вас такого нет! Сытный как картошка, сладкий как морковка и вашему жуку не поддаётся!

— Какому ещё нашему жуку?

— Да как какому? Колорадскому, конечно! Которого буржуи к нам закинули, чтоб еду советского народа уничтожить. Но не тут-то было! Мы, бойцы, мичуринско-лысенковского фронта, пропитание людское обеспечим! Так что можете им так и передать… Шучу, конечно. В общем, этот гибрид наша кафедра вывела.

Я выдавила себе в рот немного пюре.

— Ну как?

— Довольно вкусно. На пюре из батата похоже.

— Это не батат, — сказал учёный, помрачнев. — А чай теперь попробуйте.

Подстаканник ужасно нагрелся. Ума не приложу, зачем их делают металлическими?..

— Ну что? Сладкий?

— Да, довольно-таки.

— Вот! — сказал профессор, торжествуя. — А сахара-то мы не добавляли! Этот сорт вывел НИИ АтомСельХозПищеСнаб. С помощью ионизирующего излучения они заставили кусты чая мутировать таким образом, чтобы он стал сладким сам собой. Представляете, какая экономия?! Теперь народу нужно в два раза меньше сахара, так что высвободившийся остаток можно направить на помощь Египту.

— У нас тоже проводятся такие эксперименты, — поддержала разговор я. — Например, при помощи радиации выведена порода кур с дополнительными конечностями.

— Да вы там вообще чем попало питаетесь! — Буркнул профессор. — Куры с дополнительными… Ишь ты! Уроды пернатые… Вот ведь что придумают буржуи!.. Пичкают народ всякой дрянью — и только лишь ради наживы! Да у вас там вообще, говорят, всё настолько радиоактивное, что приходится лунит глотать в таблетках или пить с ним лимонад.

— Это просто профилактика.

— Профилактика! О, нет, мэм! Это издевательство над телом. Угнетение трудового человека. Лунит должен защищать человека снаружи, а не изнутри. Из него надо делать короба для двигателей в машинах, а не таблетки.

— Но такая машина была бы слишком тяжёлой, угловатой и некрасивой. Её никто не купит…

— А у нас её с руками оторвут.

— Вы бы тоже поели, — сказала я, не желая ввязываться в спор.

— Да спасибо, я сыт! Нынче с утра кровь сдавал. После этого кормёжка полагается. Так что я пока что завтрак перевариваю.

— Вы тут любите кровь сдавать, да? — глупо ляпнула я, вспомнив, что Дейтерий говорил мне.

— Ну как «любим»… Надо — значит, надо. Просто нашу кафедру обязали сдать пять килограмм крови, двадцать килограмм макулатуры и пятнадцать килограмм металлолома. А у вас, что, так не делают?

— Не делают…

— Отсталый вы народ!.. Не обижайтесь. Я, мэм, конечно, не лично про вас говорю. А другие — нагонят… Ну что, вы доели? Идёмте!

Мы вышли. Прогулялись мимо памятника Сталину по Сталинскому проспекту. Прошли набережной Сталина до площади Четвёртой Сталинской пятилетки. Не могу сказать, чтобы Москва мне не понравилась: она была величественной, очень впечатляющей, дорогой и явно стоившей огромного труда. И всё же для меня эти проспекты были слишком широкими, небоскрёбы — слишком великанскими, античные колонны и триумфальные арки — слишком многочисленными. Я была как в кабинете у директора. Даже в белизне гранитных набережных, в идеальной чистоте гладкой дороги, в ровном ряде деревьев, высаженных на клумбе по краю здания, — всюду мне чудилось что-то холодное, что-то опасно-чужое. Впрочем, дело было наверняка в политике, а не в архитектуре.

Мы уже направлялись в обратную сторону, когда в одном месте мой взгляд зацепился за прозрачный стенд с развернутой газетой. Рядом была пара человек, её читавших. Разумеется, я не поняла ни названия издания, ни одного слова в нём, но кое-что всё же заставило меня остановиться. При одной из статей было несколько фотографий, в первой из которых я узнала человека, чьё лицо было на карточках, висевших в «моей квартире».

— Товарищ Изотопов, не переведёте ли вы мне, что пишут в этой газете? — попросила я своего спутника. Признаваться в том, что вроде как имею отношение к одному из изображённых, сочла излишним. — Хоть бы просто заголовки. Хочу знать, что в мире творится.

Мы приблизились к стенду. Профессор прочёл:

— «План по роботостроению будет выполнен досрочно». «На борьбу за урожай». «США распространяют ложные сведения о якобы желании советского руководства нанести удар по Южному Вьетнаму». «Страдания народа Северной Кореи». «Расстрел безоружной демонстрации в ФРГ». «Рабочим в странах НАТО недоступен даже кофе». «Поповские прихвостни не унимаются: нелепые слухи о воображаемых летающих объектах над Кремлём». «Новый Мавзолей будет лучше прежнего». «Американским солдатам вживляют устройство контроля над памятью». «Доллар скоро рухнет». «Расстрелять как бешеных собак!».

Последний заголовок был как раз около интересующих меня фотографий.

— Это что за собаки такие? — спросила я.

— Да та самая шайка из МинГорноПрома. Саботажники, вредители. План по железу сорвали. Вот это сам министр, — Изотопов указал на фотографию моего «квартирохозяина». — А те восемь — его заместители.