Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий (онлайн книга без .TXT) 📗
В парадном зале замка тихо играла музыка. По надраенному до блеска паркету неспешно фланировали гости. Распорядитель сообщил, что бал уже начался, но король, открыв его, уединился со своими ближайшими советниками для срочного совещания. Поняв, что венценосец, очевидно, получил какие‑то срочные сведения о действиях рокошан, Чигирев направился на поиски Афанасия Васильева. Он быстро нашел русскую делегацию. Облаченные в тяжелые одежды, члены посольства стояли у дальней стены и как‑то затравленно смотрели на собравшееся общество. Во главе делегации стоял дьяк Афанасий Васильев, высокий статный мужчина. Он надменно взирал на высокородное собрание.
– Здравствуй, Афанасий, – подошел Чигирев к Васильеву. – Вот, еле поспел.
– Здравствуй, Сергей, – поклонился ему в ответ дьяк. – Рад, что ты приехал столь споро. Государыня наша скоро будет.
– Ты уж видел ее? – поинтересовался Чигирев, – Видывал, – гордо сообщил дьяк. – Нравы здесь басурманские, так что девки незамужние на всяких приемах да балах отплясывают. Тьфу, противно. Но на государыню нашу глаз не нарадуется. Красоты она неописуемой. Кожа бела, глаза как два алмаза, походка легка, голосок ангельский.
– Это хорошо, – Чигирев в замешательстве прикидывал, как может столь восторженное описание соответствовать не слишком лестным отзывам современников об этой женщине. – А ты говорил ли с ней?
– Как можно мне, холопу царскому, с его невестой беседы вести? – изумился Афанасий.
– Да ты же глава посольства?!
– Мне государь император[18] Дмитрий Иоаннович в великой милости своей дозволил его царскую невесту здесь, в Кракове, встретить да в бережении на Москву привести. А разговоры вести с ней – уж не мое холопское дело. А ты, Сергей, почто сюда прибыл? Тебя же послом в Рим отряжали.
– Да выполнил я государев наказ в Риме. Мне император наш и повелел в Краков ехать да к посольству твоему присоединяться.
– Вот оно как, – протянул Васильев, очевидно, лихорадочно соображая, должен ли он подчиняться теперь Чигиреву, или Чигирев сам поступил в его распоряжение.
– В царевой грамоте писано быть при твоем посольстве да своими делами ведать, – быстро добавил Чигирев, прекрасно зная, как надменно ведет себя дьяк по отношению к тем, кого считает ниже себя самого.
– Ну коль так, то все сделаем, как государь повелел, – развел руками дьяк.
Мысль, что рядом с ним в посольстве окажется человек, который не будет ни подчиняться ему, ни командовать им, дьяку явно не понравилась, и это отразилось на его лице. Но отразилось лишь на мгновение. Овладев собой, Васильев тут же расплылся в подобострастной улыбке. Если вновь прибывший не был отдан ему в подчинение, то есть не становился его холопом, следовало быть с ним любезным. Мало ли что…
Внезапно по толпе пробежал шорох. Все взоры обратились к входной двери. Оглянувшись, Чигирев увидел, что в зал входит сомборский воевода Юрий Мнишек с дочерью. Мнишека Чигирев видел неоднократно, еще во Львове, в период формирования войска Отрепьева. О Юрии у него сложилось впечатление, как об отъявленном прохвосте и авантюристе, не готовом, однако, рисковать по‑крупному, но всегда способном подшакалить и утащить то, что плохо лежит. Он был не поляком, а чехом. Его семейство перебралось в Речь Посполитую еще при Сигизмунде Втором и активно занялось дворцовыми интригами. Самому Юрию удалось войти в ближайшее окружение короля. Нажился он при этом непомерно. Говорили, что, когда Сигизмунд Второй скончался, Мнишеки вывезли из королевского замка несколько возов разного добра. Обворовали замок так, что короля даже хоронить было не в чем.
Стефан Баторий недолюбливал Мнишеков и удалил их от двора. А вот при Сигизмунде Третьем проходимцы снова оказались в фаворе, и Юрий Мнишек часто мелькал при дворе.
Марину Чигирев увидел впервые. Облаченная в дорогое, расшитое золотом платье, она гордо ступала по паркету королевского замка. По всему было видно, что девушка уже осознала себя царицей московской, стоящей неизмеримо выше всех окружавших ее в этот момент шляхтичей и магнатов. Была она чрезвычайно мала ростом, стройна, если не сказать худа. Молодое и в общем миловидное лицо несколько портил непропорционально высокий лоб и крючковатый тонкий нос, придававший всему облику царской невесты хищное выражение. При всем желании Чигирев никогда не смог бы признать Марину красивой или просто симпатичной. Впрочем, он прекрасно понимал, как легко смогла эта опытная придворная львица вскружить голову Отрепьеву, знавшему только московских гулящих девок да разбитных запорожских жинок.
– Вот она, государыня наша! – взвизгнул Васильев и, путаясь в полах шубы, заспешил навстречу Мнишекам. Надменность и достоинство мгновенно слетели с него. Чигирев двинулся следом, но все же порядком отстал.
– А вот и посол царя Дмитрия, Афанасий Васильев, – громко произнес Юрий, завидев приближающегося к нему дьяка.
– Здравствуй, государыня, здравствуй, боярин, – поклонился Афанасий в пояс Марине и ее отцу.
– Здравствуй, Афанасий, – ответил ему Мнишек по‑русски, в то время как Марина присела в реверансе. – Рад тебя видеть. Я полагаю, что как посланец московского государя ты имеешь право на первый танец с моей дочерью.
– О, негоже такому малому и незначительному человеку, как я, танцевать с будущей государыней московской, – воздел глаза к небу дьяк.
– Ну что же, тогда хоть в зал ее введи, – слегка смутился Мнишек.
– Такая честь для меня, такая честь, – засуетился Васильев. Он торопливо полез в карман, достал оттуда платок, обмотал им руку и подал Марине. Поймав на себе удивленный взгляд девушки, он громко объявил: – Негоже смерду до государыни касаться.
Марина сдержанно улыбнулась, явно польщенная таким обращением.
– Ах, матка бозка, он же посол великой страны, – вздохнул стоявший рядом с Чигиревым шляхтич. – Нельзя же так унижаться! Видно, правду говорят, что все русские – холопское племя.
Услышав эти слова, Чигирев скрипнул зубами и вышел вперед. Галантно поклонившись Мнишекам, он сказал по‑польски:
– Здравствуйте, пан Юрий. Рад вас видеть.
– Ах, пан Сергей, – деланно улыбнулся Мнишек. – Я тоже рад вас видеть. Какими судьбами вы здесь?
– Дьяк Сергей Чигирев, посол его императорского величества в Риме, прибыл лишь сегодня, – пояснил Васильев, – и, по указу императора, должен отбыть на Москву вместе с моим посольством.
– Очень рад, – деланно улыбнулся Мнишек. – Марина, позволь тебе представить моего старого знакомца Сергея Чигирева. Он прибыл на службу к Дмитрию еще во время формирования войска во Львове и все это время верно служил своему государю.
– Очень приятно, – Марина сделала реверанс Чигиреву.
– Рад познакомиться с вами, пани, – поклонился ей Чигирев. – Позвольте пригласить вас на танец.
По рядам окружавших их шляхтичей пробежал легкий ропот. Васильев устремил на Чигирева испепеляющий взгляд.
– Я, право, чрезвычайно польщена, – притворно улыбнулась Марина. – Первый танец сегодня ваш, господин посланник.
Она кивнула Васильеву и прошла с ним в бальный зал. Чигирев в паре с Юрием Мнишеком направился следом.
– Вы, кажется, сделали неплохую карьеру, господин посланник, – заметил Мнишек.
– Я личный советник государя, – ответил Чигирев, – и льщу себя мыслью, что буду так же полезен государыне.
– У нас много хороших советчиков, – усмехнулся Мнишек.
– Но не много знающих настоящую Московию. Кроме того, я уже предложил государю прожекты, как сделать стану более сильной и влиятельной. Безусловно, интересы Московии – это отныне и ваши интересы.
– Ну, если предлагаемые прожекты не повредят Мнишекам персонально, – Юрий внимательно посмотрел на собеседника.
– Интересы Мнишеков будут соблюдены, – заверил его Чигирев.
– В этом случае Мнишеки только поддержат хорошего советника при царской особе, – чуть помедлив, ответил Юрий.
Чигирев улыбнулся. Он только что одержал небольшую победу. Заверив царского тестя в своей лояльности, он добился того, чтобы тот не противодействовал его начинаниям в политике. Ведь что по сути нужно Мнишеку? Деньги и влияние при дворе. Внешняя и внутренняя политика государства его не волнует. Если в первое время не задевать его интересов, то можно будет воспользоваться им как инструментом влияния на Отрепьева… а потом устранить при случае. Что же делать, такова политика. Теперь оставался еще танец с Мариной.
