Равеннский экзархат: доместик арканитов (СИ) - Никатор Александр (лучшие книги онлайн .txt) 📗
–У них там чота случилось, вчерась... – начал, коверкая слова, выговаривать старший, на вид ему было не более восемнадцати лет. – Утром, когда мы эхали со стороны границы зархата – они уже выстроились в круг и что то обсуждали. Потом быстро собрались и сев на лошадок – потихоньку вымелись подальше, из лесу, где были... А там людёв побитых, видимо-невидимо осталось: пять десятков в полузасыпанной яме валялись, мы по головам посчитали...
–Копались в поисках добычи? – брезгливо спросил Сергей.
Оба разведчика потупились и лишь хмуро кивнули. Патлатый удивился гневу командира и стал объяснять что руги давно нет, а жить с чего то надо, да и лошадок содержать...
–Что ещё видели? – спокойным голосом спросил россиянин, пока все его бойцы, зевая и почёсываясь понемногу вставали с дна повозок и выходили размяться или выпить воды.
–У тех, что из лесу тикали, – продолжил старший разъезда, – много, в повозках, раненными лежало, не меньше чем трупяков в ямах! Мы по ихнему понимаем, всё время талдычили что-то про “дух леса” и что место там гиблое. Теперь желают вернуться: ибо что плохо началось – то плохо закончится...
Второй тоже что-то тихо произнёс, но Сергей его не расслышал и потребовал что бы он повторил.
–Бегут, от чертей, господин. – поклонившись, объяснил второй разведчик из разъезда приграничья. – Они не только о “духе леса” говорили, но что целая орава чертей их всю ночь избивала и они не желают связываться с ними. Пора возвращаться!
Командир диверсантов сиял. Шутка Авалии и Ратсимира себя полностью оправдала, а Кассиодор, убедивший его на проведение ещё и психологической операции – пожалуй должен получить прощение за свой косяк у повозок, что сорвал блестящий план. Втык, конечно, ему дать стоит, но уже не такой мощный как думалось вчера.
–Думаете они сбегут прочь, не станут помогать своим пехотинцам при штурме полиса? – весело потирая руки, спросил у пограничных наблюдателей, Сергей.
–Ну... – развели руки оба. – Там смотря кто у них за вождя: если вождь кавалеристов старше, по пониманию, в племени – тогда да, но если пехами командует представитель королевского дома или избранный “старший вождь”, тот может развернуть обратно и наорав и дав тумаков, заставить их исполнить первоначальную задумку.
–То то и оно... – продолжал лыбиться Сергей. – Кассий, пойдёшь со мной! Авалия, Теобальд, Ратсимир – прикрывать нас будете... Вадилла, у нас есть какая одежда победнее? Или так, пускай эти достойные молодцы скинут свои рубахи и дадут нам, я им по монете серебряной за это дам, ну... и что бы могилы не обыскивали в поисках поживы. Вадилла, тебе важное задание – берёшь всех кто с нами не отправится под своё управление и ведёшь повозки до полиса. Коняг вдоволь, вчера захватили сбежавших у лангобардов, так что выпрягать никого не надо. Полис это вам цель – мы там скоро сами будем. Предупреди караульных что бы нас стрелами не встретили!
Через полтора часа колонну лангобардов, отступающих после побоища в лесу, из пары сотен кавалеристов с длинными бородами и полтора десятка повозок, со стонущими раненными – встретила странная пара то ли местных пейзан, то ли бездомных: длинные рубахи ниже колен, мешковатые латаные штаны выцветшего синего цвета, грязные лица в пыли и соломенные шляпы с короткими полями на головах.
Их окружили передовые лангобардов и на ломаном ромейском потребовали объяснить кто такие.
Оружия при обыске у них обнаружено не было, даже ножей. Лишь короткие верёвки с грузилами и несколько старых вонючих тряпок.
За переговорами, с холма, шагах в трёхсот от дороги, под кустом крайне широким но совершенно низким – наблюдали Ратсимир, Авалия и Теобальд. Их задача была скорее прикрытие и отвлечение внимания варваров, если что пойдёт у “говорунов” не так.
Говорить должен был Кассиодор, как неплохо лопочущий на лангобардском – точнее, сперва на выученном суржике греческого и латыни, “ромейском”, талдычил и бил себя в грудь, со слезами на честном и сейчас крайне растерянном и глупом, лице, Сергей – а уж Кассий всё это повторял для тех из длиннобородых, кто не понимал ни бельмеса.
Вытирая слёзы, что понемногу появлялись по причине половины луковицы, находившейся как раз в ладони той руки что он утирал себе лицо – Лихотатеьв начал, кривляясь и постоянно прерываясь рыданиями, рассказ.
Кассий его придерживал за плечи и утешал как мог: качая головой и так горестно вздыхая, словно бы они оба только что с похорон.
Сергей в рыданиях кое-как объяснил что он с младшим братом владельцы имения в нескольких часах ходу отсюда, но сбежали утром, как только случилась возможность и теперь спасаются куда глаза глядят.
–Ночью пришли черти! – орал, словно бы безумный, Сергей, пока Кассий переводил его слова уже негромким голосом. – Появились словно бы из под земли, никого в поле не было и тут раз – с грохотом и свистом, адским криком и стонами адовыми – появились они: огромное чудовище в шкуре гигантского чёрного медведя-великана и с ним две сотни чертей поменьше, все с четырьмя руками и в каждой по мечу!
Лангобардские конники на секунду опешили, потом стали слазить с лошадей и часто негромко талдыча и тыкая друг друга в бока – собрались кругом возле рассказчиков. Тема их явно задела за живое.
–Орали: что те кто не с ромейским царём, из Константинополя – тем смерть! Дома разбивали в пару ударов, словно бы не из кирпичей и камня, а из пуха лебяжьего они строились! Животину нашу заговорили так – что быки кидались колоть рогами пастухов при них, коровы топтали детишек во дворе, лошади взбесились и бросались ломать повозки...
Длиннобородые стали кивать головами и постоянно размахивая руками, рассказывать своё, вспоминая прошлую ночь.
–Мы с братом еле сбежали... – продолжал, буквально выть, Сергей, пока Кассий, давясь от смеха, хотя казалось что у него от потрясений слова застряли в горле, ромей объяснял лангобардам, на их языке, ночное происшествие на выдуманной латифундии. – Прочь от сего гиблого места где черти-наёмники императора нападают на всё живое... прочь и подальше! Бросили любимых жён и деток малых, стариков родителей – лишь бы выжить! Ибо все погибнут против этой силы нечистой. Нет у людей супротив них спасения – нету! Мы бросили пашни в сотни югеров, два десятка коров и тысячу овец, огромные дома с десятками комнат – всё это сокрушили нечестивые ночные... бежать! Бежать надо отсюда и скорее! Бежать всем честным людям!
Лихотатьев ещё много понарассказывал в духе “как страшно жить”, рубил воздух руками, рыдал – а Кассий всё переводил и, по мнению Сергея, даже довыдумывал – тарахтя без умолку и словно бы вдвое больше того, что сейчас трындел командир.
–Последние дни мира наступают!!! – вытирая, измазанное специально грязью лицо в сто пятый раз, добавил жирную точку Сергей.
После того как Кассий замолчал, через пару секунд когда длиннобородые поняли что это всё – они взорвались громкими криками и собственными рассказами.
Постоянно тянули “пастухов” за рукава и громким шёпотом часто-часто говорили что черти, ночью – убили у них множество людей, заставляли лошадей нападать на хозяев затаптывая их спящих копытами и они сами сбегают с места где был настоящий “чертячий праздник”. Советовали пастухам обходить ближайший лесок стороной.
Потом лангобарды стали кругом у повозок и после трёхминутного обсуждения – резко вскочили на коней и уже не обращая внимания на “пастухов”, помчали по дороге на север, в сторону лангобардского королевства.
–Что они трындели? – спрашивал Сергей у Кассия, когда бегом неслись к своим, на холме, что бы сесть на лошадей и осторожно скакать вслед убегающему противнику.
–Говорили что Лиутпранд, что сейчас ведёт пехоту, по приказу короля, на полис – не заставит их участвовать в драке с чертями! На это они не согласны. Договаривались как станут показывать ему своих раненных и требовать что бы поход отменили. Но есть и неприятное для нас...
–Что?
–Пехов не три сотни, как говорили наши конники, это лишь ядро того отряда – всего, по крикам, на совете у повозок, этот Лиутпранд должен был привести не менее семи сотен пехотинцев. А это уже отряд полноценного герцога! Думаю Гонорий прав и полис нужен не для добычи, тут дело пахнет налётом северных герцогов под командованием самого короля на Равенну.
