Конфайнмент (СИ) - Тимофеев Владимир (книги онлайн TXT) 📗
Сидеть, несмотря на лёгкий мороз, было совсем не холодно. Железнодорожный бушлат грел не хуже армейского. А от крутящихся в голове мыслей становилось даже немного жарко.
То, что саму Лену увидеть здесь не получится, я узнал ещё в понедельник.
На балконе мы со Смирновым стояли минут пятнадцать.
Почему, спрашивается, не вернулись обратно в комнату, чтобы поговорить в нормальных условиях? Ответ на этот вопрос был чрезвычайно простым.
Конечно, Михаил ни на что конкретно не намекал, но лично я понял его прекрасно. И ещё больше утвердился в своей догадке во время беседы с Ходыревым. Тот, мало того что общался со мной только внутри квартиры, он ещё и говорил довольно отчетливо, тщательно произнося каждое слово. «Жучки», сиречь подслушивающие устройства, они, как известно, необходимые атрибуты всякого контролируемого спецслужбами помещения. А вот на балконе их, по всей вероятности, не было. Там слишком шумно, сыро, и при перемене погоде капризная техника может неожиданно засбоить.
То, что Смирнову вдруг вздумалось пообщаться со мной тет-а-тет, без лишних ушей, меня нисколько не удивило. Он и в моём прошлом-будущем всегда был себе на уме, даром что из «конторских», и кроме того основания, чтобы нарушить инструкции, у него и вправду имелись.
Прежде чем говорить о Лене, он повернулся ко мне и негромко спросил:
— Знаешь, что это?
Между его указательным и большим пальцем была зажата монета. На моём месте не узнать её мог только слепой. Номинал — два рубля, год выпуска — 1998, эмитент — Банк России.
— Знаю. Я такие обычно в правом кармане носил, вместе с другими мелкими. А те, что по пять и по десять — в левом. Так сдачу было легче отсчитывать.
— Два рубля — это мелочь? — удивился Смирнов.
— Инфляция, — пожал я плечами. — В моём времени нормальные зарплаты начинались тысяч от тридцати, а нарезной батон стоил у нас двадцать рублей.
Миша убрал монетку и ненадолго задумался.
— Я обнаружил её случайно. 29 августа. Нашёл на полу в ИАЭ.
— Где-где?
— В Институте Атомной Энергии, лаборатория номер 34…
— Второй этаж. Четвёртая дверь справа. Верно? — продолжил я с лёгкой усмешкой.
На лице Михаила не дрогнул ни один мускул.
— Это был неудачный эксперимент?
Я мотнул головой.
— Нет. Просто несчастный случай.
Смирнов почесал несуществующую бороду и снова достал монетку.
— Ты не поверишь, но раньше я никому её не показывал, даже начальству.
— Почему?
— В лаборатории случился пожар, комнату, где он был, передо мной обследовали пять человек. Монета лежала на видном месте, но кроме меня её никто не увидел. И я до сих пор не могу понять, почему? А через день эта монета исчезла, словно её и не было. Но двенадцатого сентября она появилась снова.
— Как это?
— А вот так, — пожал плечами Смирнов. — Может быть, в угол случайно в ящике закатилась, а после нашлась, а может…
Он опять посмотрел на меня. Догадаться, кому адресовался вопрос, было несложно.
— Мы познакомились… в 2001-м. В нашей конторе ты работал заместителем Генерального по безопасности. Уверять, что мы были друзьями, я бы не стал, но…
— Я понял. Можешь не продолжать, — остановил меня Михаил. — Думаю, что во всей этой ерунде я завязан по полной. Только не здесь, а там. Верно?
— Почти угадал. Но объяснять ничего не буду. Рассказывать о твоём личном будущем тоже. Причину, я думаю, ты понимаешь.
Смирнов едва слышно вздохнул.
— Да. Я понимаю. Всё правильно. Будущее не должно быть определённым. Его природа всегда вероятна.
Я посмотрел на него с удивлением.
Он в ответ усмехнулся.
— Пришлось заняться образованием. Книжки нужные почитать, с товарищами поговорить…
— Раньше, я помню, ты физикой не увлекался.
— Всё когда-то бывает впервые, — пожал он плечами и указал на одинокую девятиэтажку. — Я, кажется, обещал тебе о ней рассказать, да?
На перемену темы я отреагировал предсказуемо:
— Хватит играться, Миш. Хотел рассказать, так рассказывай. Я тебя за язык не тянул.
— Ладно. Будем считать, что уел, — засмеялся Смирнов. — Короче, в ДСМУ мне сказали, что Елена Кислицына две недели назад подала заявку на перевод в одно из стройуправлений БАМа, а с прошлой среды оформила себе сразу десять отгулов. В воскресенье я заходил к ней домой. Оказалось, сейчас там живут её родственники из Рязани, пенсионеры, переехали туда по просьбе её родителей. Сказали: их попросили последить за квартирой до марта, пока старшие Кислицыны в командировке в загранке.
— А сама она сейчас где? — невольно вырвалось у меня.
— Пока, говорят, на даче. Заявку ей вроде уже одобрили, и не сегодня-завтра она уедет. Ну, по крайней мере, должна, — развёл руками Смирнов. — Такие вот пироги, Андрей. Нужно это тебе или нет, решай сам…
Что ж, он был абсолютно прав. Свои проблемы надо решать самому.
Поэтому я и сидел сейчас на холодной скамейке и в очередной раз пытался разобраться в себе и своих желаниях. Зачем я здесь? Что должен сделать? Не станет ли лекарство хуже болезни?
На втором этаже хлопнула форточка.
Опять, как и тогда, когда мы с Леной неожиданно помирились, из чужого окна зазвучала почти забытая в будущей жизни песенка:
Ты обещала мне давно,
Что мы с тобой пойдём в кино,
Но не попали мы в кино, обманщица.
Должна была ты в пять прийти,
Я ждал тебя до девяти,
Напрасно ждал до девяти, обманщица…[3]
Неспешно поднявшись, я закинул за спину рюкзак и побрёл в сторону общежития.
А вслед, несмотря на мороз, всё неслось и неслось:
Ненадёжная
Ты, как лёд весной,
Видишь, я в глазах твоих тону.
Почему всё шутишь ты со мной,
Почему люблю тебя одну?..
[1] Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США
[2] Американская некоммерческая организация, выполняющая функции стратегического исследовательского центра
[3] «Обманщица» — песня ВИА «Поющие сердца» (муз. В.Добрынин, сл. М.Пляцковский)
Глава 11
Пётр Сергеевич терпеть не мог ситуации, когда кажется, что всё под контролем. За тридцать лет службы он уже привык к тому, что если перед операцией всё складывается идеально, то, как только она начинается, все заранее разработанные варианты и планы сразу летят в тартарары и действовать приходится в условиях критической недостаточности информации. Зато если планы начинают вдруг исполняться с безукоризненной точностью, а информация поступает вовремя или даже заблаговременно — жди беды.
Сегодня всё складывалось почти идеально. Тот, кого долго искали, нашёлся и снова готов к сотрудничеству, препятствия, как мнимые, так и реальные, устранены, санкция руководства получена, полномочия наивысшие, а межведомственные споры и дрязги ушли в прошлое вместе с прежним Генсеком.
Тем не менее, генерала не покидало ощущение какой-то неправильности, как будто он упустил что-то важное, ставящее под угрозу всю операцию.
Вероятней всего, причиной волнения являлось обычное нервное напряжение последних недель, но возможно, его истоки находились гораздо глубже. Ведь то главное, что лежало в основании разработки «клиента» — об этом Пётр Сергеевич начальству пока не докладывал. Не потому что специально хотел это скрыть, а потому что сперва ему требовался результат, причём, безусловный и значимый.
Генерал знал, что сегодня его соображения об иновременном происхождении Свояка вызвали бы у руководства Комитета в лучшем случае улыбку, а в худшем его просто уволили бы из органов и отправили на лечение. Поэтому волей-неволей пришлось включать вариант прикрытия и делать акцент на разоблачении кротов в собственном ведомстве. Сведения, полученные от Свояка в начале ноября, сыграли здесь ключевую роль. По некоторым фигурантам данные уже подтвердились, по остальным велась плотная оперативная разработка…
