След кроманьонца - - (электронная книга TXT) 📗
Постепенно из сплава всевозможных обрядов оформился культ Единого Бога и, конечно же, нечто вроде касты жрецов – священников: несколько семей, чьи сыновья не работали, а следили за правильным исполнением богослужебных обрядов или непосредственно участвовали в них. Они же, вероятно, следили, чтобы народ, по возможности, не нарушал многочисленных бытовых запретов-табу. Эти запреты, судя по всему, возникали и множились для отделения своих от чужих. Откуда берется очередной новый вождь-Сеймон, Вар-ка так и не понял.
C идеей пути, движения куда-то происходили изменения странные, но вполне понятные. Сначала толпа иревов действительно куда-то двигалась – скорее всего, за скотом, который объедал пастбища и шел дальше. Было не ясно, как долго это продолжалось, но Вар-ка заподозрил, что, в конце концов, они стали ходить по кругу, протяженностью то ли в год, то ли в несколько лет пути. На этом круге часть народа оседала в оазисах, где ассимилировала местных и начинала заниматься земледелием и торговлей. В результате настоящими кочевниками, кажется, осталась лишь незначительная часть народа. Остальные, похоже, двигались куда-то сидя на месте и выращивая виноград и пшеницу.
Что может быть целью пути для общества, чью численность сдерживают лишь пищевые ресурсы? Конечно же, это место, где всего много. Сначала это была просто некая страна, текущая тем и этим. Но по мере того как бескрайняя неизведанная пустыня становилась все более знакомой и маленькой, рай земной обретал все более определенное географическое положение. И вот тут-то начались проблемы.
Жизненное пространство иревов с одной стороны ограничивало могучее царство-государство, где правил Богоподобный и куда возвращаться никто не собирался. С двух других сторон простиралось море и настоящая пустыня, куда соваться было совершенно незачем. А вот на севере… На севере лежала страна благодатная и… доступная! Сохранилась даже древняя легенда, что именно оттуда предки иревов в голодный год ушли под руку Богоподобного владыки.
Сеймон понимал (Вар-ка начал-таки воспринимать его как одного человека), что контакта не избежать: там, в Наахе, красивые города, тучные пастбища, там крохотный клочок пашни может круглый год кормить большую семью, там… В общем, там есть все, кроме мощного государства, способного выставить армию на свою защиту! А контакт, собственно говоря, уже идет давно: и торговцы туда-сюда ездят, и молодежь, сколько ни запрещай, на заработки уходит. И что характерно: уходит туда народу значительно больше, чем возвращается!
С этого места рассказ сделался многословным, путаным и переполненным религиозным пафосом. Вар-ка с трудом продирался к сути событий.
Иревы – народ многочисленный и буйный, но совсем не воинственный. Точнее, оружие его не мечи и копья, а вера и верность заветам. До сих пор – в пустыне – этого хватало. Но вот устоят ли люди, оказавшись среди дворцов и храмов? Не начнут ли дети смеяться над верой отцов, глядя на роскошь язычников? Ох, начнут…
Надо отдать должное вождям: они приняли мудрое решение! Они не стали засылать шпионов и обучать воинов, готовя военное вторжение. Они наложили многолетний (но не вечный!) запрет на посещение Нааха и занялись укреплением веры в собственных рядах. Священники стали методично приучать людей выполнять все старые традиции и табу, а также придумывать новые: как только народ будет подготовлен, ему откроется путь в благодатный Наах. Он покорит его своей праведностью и силой веры! М-да-а… как ни крути, а резон в этом есть.
Среди прочих «мероприятий по консолидации и укреплению» возникла идея… Точнее, Господь повелел, чтобы основные законы были записаны (впервые!) и вечно хранились среди народа, дабы вовеки не возникло сомнений… В общем, он – Сеймон – эту работу закончил. Почти два года он не спускался вниз, не посещал шатров кочевников и домов земледельцев. Лишь Первосвященник и Ученик его знали, где находится и что делает предводитель. И вот приказ Всевышнего выполнен. По этому поводу народ собран на великий праздник: там, внизу, они все – и пастухи, и пахари, и торговцы, и ремесленники – все!
– Могу я взглянуть на труд, коему отдал ты столько сил?
– О да, Посланник! О да! Они там, у жилища раба твоего.
– Неужели и тебе повторять: ты не мой раб. Не мой! Давай, веди, только не споткнись с закрытыми глазами!
Сеймон встал и осторожно двинулся к своему шатру. Вар-ка тоже поднялся на ноги, но пошел не вслед за ним, а вверх по склону, петляя между кустов. Он был не прочь взглянуть на письмена иревов, но ночь кончалась, рассвет наступал стремительно, а демонстрировать Сеймону свою скромную персону ему совсем не хотелось.
Вар-ка дремал, разомлев под утренним солнцем, когда на него неприятным зудом накатила волна чужих отрицательных эмоций. Импульс шел, конечно, не от людского моря внизу, излучающего радость, – источник где-то рядом. А рядом мог быть только Сеймон, если, конечно, кто-нибудь новый не влез на склон, пока он кемарил после бессонной ночи.
С этого места до жилища Сеймона не больше сотни метров, но разглядеть, что там происходит, из-за кустов невозможно. «Кажется, к нему действительно кто-то пришел – даже голоса слышно! Ну, что ж, пойдем посмотрим».
– …вместе с ними на празднике урожая!
– Он потерял контроль! Он показал свою слабость!! Первосвященник не может, не должен!!!
– Успокойся, Сеймон, успокойся! Что толку от гнева твоего… по крайней мере, сейчас? Яви лучше мудрость свою недостойному Ученику! Было бы лучше, если бы ты…
– Ладно! Говори все, а я буду слушать!
– Ничего не утаю, господин, ничего! Когда ты ушел… Началось это, наверное, позапрошлой весной. Ты же знаешь, как в Мибедаре, в Осаве, в Халаше празднуют день плодородия? Мы не запрещаем им…
– Это давно надо было сделать!! И без того неправедность пашущих землю туманит гневом лик Его!
– Ну-ну… Мы ведь много раз говорили об этом. Ты сам признал, что люди не в силах понять и принять истину сразу. Им нужно время, а нам – терпение. В Клабе и в Мираве в это время тоже шипит на огне мясо, тоже течет рекой вино и пиво, но люди воздают хвалу и приносят жертвы Всевышнему!
– Они это делают в своих поганых языческих храмах!
– Но в них уже нет кумиров! Люди сами убрали все статуи, а в Мираве даже сожгли их! Без кумиров их храмы лишь пустые дома. Так будет и в Осаве, и в Халаше, только нужно время, иначе люди отшатнутся от нас, ведь они так любят праздники! А в Мибедаре… Ты же помнишь наш бесконечный спор со жрецами Шагива? В конце концов, они согласились убрать его кумиры, согласились переплавить их…
– О, всесильный Бог отцов наших!!!
– Мы не делали изображений Бога! Птица, распластавшая крылья, – лишь олицетворение мудрости Бога, знак, что Он парит над нами и ничто на земле не укроется от глаз Его!
– Прости, прости, Господи, этот народ неразумный!! Продолжай рассказ свой, несчастный!
– Сеймон, ведь мы говорили с тобой об этом раньше, и ты… почти согласился! Ведь это не кумир, не образ Бога, а только обозначение одного из его свойств. Люди слабы, им трудно поклоняться тому, чей лик всегда скрыт, а имя непроизносимо. Они веками привыкли… Мы же не можем отгородиться, уйти от людей пашущих, торгующих, кующих металл!
– Бог предков наших всесилен! Он вывел их из рабства языческого…
– Я знаю, знаю, Сеймон!
– Что ты знаешь?! Это я знаю, почти уверен, что птицы из бронзы и меди, из золота и серебра уже есть в каждом шатре, в каждом доме!! Скажи, что это не так! Может быть, даже Первый возносит молитвы пред куском металла, сотворенным людьми?! Скажи!
– Да, это так: люди носят на груди изображение птицы.
– Ага! Их делают мастера Сахтила, а купцы продают всем эти поганые амулеты?
– Сеймон, постепенно мы объясним людям, что это лишь символ. Или, может быть, со временем медная птица станет знаком, отличающим людей Единого Бога?
– Безумцы! Господи, покарай народ неразумный свой! Покарай, ибо нет и не может быть нам прощения! Что ты уставился на меня, мальчишка? Ты никогда, слышишь, никогда не станешь Первым!! Вы забыли, вы растоптали закон наших предков, вы нарушили Священную Клятву! Нарушили то, что отныне написано рукой Бога! Почему не пришел Первый? Почему он послал тебя? Испугался?
