На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел (библиотека книг TXT) 📗
«Еще один отголосок жизни Деклера,» – подумал я. При этом никаких эмоций старого хозяина тела я не ощутил. Я повертел кольцо в руках, посмотрел на камень на свету из иллюминатора и почему-то положил не обратно в чемодан, а в карман пиджака.
У меня был выбор завалиться на кровать, дождаться начала ужина, а затем отправиться в капитанский салон либо подняться на палубу и подышать свежим воздухом. Я оглянулся по сторонам, где еще совсем недавно я доказывал Вере, что я не Деклер, а совсем другой человек, вздохнул и отправился наверх.
Сцена 82
Стоять, облокотившись на фальшборт застывшего в гавани корабля, и наблюдать за жизнью порта, в которой ничего не понимаешь, занятие достаточно скучное. Позицию я выбрал между шлюпок, так что другим пассажирам издалека меня не было видно. А когда кто-то подходил поближе, то видел мою негостеприимную спину, что явно указывало на мое нежелание затеваться с кем-либо разговор. Никто и не затевал. Но кто-то, очевидно, не испугался трудностей, и я услышал за спиной:
– Добрый вечер, мистер Деклер.
Голос был молодой, жизнерадостный и принадлежал женщине. Его я сразу узнал и обрадовался.
– Добрый вечер, мисс Одли, – ответил я на приветствие. – Как ваши дела?
– Отлично, – сказала журналистка. – Отправила всю накопленную корреспонденцию в редакцию, и я … согласна.
Мисс Одли смотрела на меня улыбаясь, а я понял, что потерял возможность понимать простые слова.
Мое непонимание еще сильнее подняло настроение мисс Одли, которая поспешила разъяснить:
– Я согласна на совместное написание сказки, сюжет которой вы мне показали.
– Я очень рад.
Я действительно был рад, хотя ответил без особой радости в голосе. Моя задумка сработала. Теперь я смогу вполне объяснимо двигаться по маршруту вместе с совершающей кругосветное путешествие журналисткой. У сказки «Волшебник Изумрудного города» было много разных продолжений, и я был уверен, что смогу растянуть ее до самого возвращения в Сан-Франциско.
– Теперь вам придется покупать билеты до Гонконга, – почти игриво сказала мисс Одли.
Я похлопал себя груди, словно билеты на «Звезду Востока» лежали во внутреннем кармане пиджака, а не в глубине моего чемодана.
– Уже приобрел, – я словами подтвердил свой жест.
– Да?! Вы меня опередили! Когда? Где?
Я поведал мисс Одли о своем небольшом путешествии на берег. Рассказывая, я заметил в руках молодой женщины блокнот.
– Если хотите, можно обсудить сюжет сказки еще раз. Наш кабинет как раз свободен, – я улыбнулся и указал на пару деревянных стульев-шезлонгов недалеко от пароходной трубы.
– Да, это было бы кстати, – согласилась журналистка.
Когда мы заняли свой «кабинет», мисс Одли раскрыла блокнот, пробежала глазами по написанному и спросила:
– Скажите, мистер Деклер, а не слишком ли много персонажей в сказке?
– Нет, все, как в жизни, – ответил я. – Преданность, мудрость, любовь и храбрость.
Видя, что мисс Одли задумалась, пояснил:
– Тотошка – маленький пес, но пес. Он будет олицетворять преданность. Страшила – это мудрость, хотя, как я уже говорил, сам пока об этом не знает. Железный дровосек – любовь и отзывчивость, а Трусливый лев – храбрость.
– А как вы себе их представляете? – спросила мисс Одли.
– Я думаю, … Можно мне ваш блокнот и карандаш?
– Пожалуйста, – немного растерялась она.
Я взял блокнот и быстро набросал на его страничке Страшилу. Толстенький, лупоглазый, с торчащими во все стороны соломенными волосами. Заплатанная синяя курточка. Темные штанишки и просящие каши сапоги. И улыбка вполовину лица.
– Какой симпатичный! – сказала мисс Одли.
– Теперь, это будет ваш друг, – делая последние штрихи, сказал я. – Прошу его любить и заботиться.
– А еще?! – попросила молодая женщина.
Мне самому, до того момента, когда я понял, что могу рисовать, было удивительно и захватывающе наблюдать за теми, кто рисует. Простые линии складывались в формы, фигуры, в узнаваемые предметы и лица. Появлялась перспектива и объемность. Это было похоже на какое-то колдовство.
Еще я нарисовал Железного дровосека.
– А почему он такой застывший? – спросила мисс Одли.
Она так увлеклась, наблюдая за тем, как я рисую, что приблизилась ко мне на очень двусмысленное расстояние. Ее локон почти касался моей щеки, и я чувствовал ее дыхание. Хорошо, что на палубе было пустынно. Кто-то уже ужинал, кто-то съехал на берег и еще не вернулся. Иначе бы косых взглядов было бы не избежать.
Чтобы не компрометировать молодую, увлекшуюся женщину, я откинулся на спинку стула-шезлонга, как будто хотел рассмотреть рисунок издалека.
– О, тут целая история! – ответил я и стал рассказывать.
– Как печально! – резюмировала мисс Одли. – Но Элли его спасет?
– Теперь все зависит от вас, – ответил я и повторил вопрос. – Элли его спасет?
Мы вместе рассмеялись.
Потом я нарисовал еще несколько рисунков: Трусливого льва, Тотошку, а потом всех их вместе, шагающих по дороге из желтого кирпича. Материала, для того, чтобы начать писать сказку, у мисс Одли было достаточно. Мы еще немного поговорили и затем отправились в капитанский салон ужинать.
Вера ужинать в капитанский салон так и не пришла.
Сцена 83
Вера практически не выходила из каюты. Это помогало избегать ненужных вопросов, которые могли к ней появиться у знавших ее пассажиров «Пасифика». Еду и горячую воду приносил стюард. Он же забрал плату за пять дополнительных дней на корабле, а потом привел прачку, которая забрала приготовленное для стирки белье и одежду. Оставалось только бороться со скукой, а вернее с тревожными мыслями, которые нет-нет, а появлялись в голове. О бабушке. О брате. О Деклере. Но с тревожными мыслями Вера успешно боролась с помощью рисования. Она установила этюдник напротив иллюминатора, который теперь на ее акварелях занял важное место. Такое волшебное око: то ли показывающее окружающий мир, то ли смотрящее на тебя. Когда Вера уставала стоять за этюдником, она ложилась на кровать и вспоминала прочитанные книги. Не просто содержание, а диалоги героев, описание природы, городов, домов и просто жилищ. Все, что упоминалось в книгах, она старалась повторить, проговорить близко к тексту. И чем сложнее было это сделать, тем сильнее это отвлекало молодую женщину от размышлений о будущем.
Через два дня она не выдержала. Оделась и отправилась на берег, на телеграфную станцию. Парового катера уже не было. Спускаться пришлось в туземную лодочку, которой управлял полуголый азиат. В остальном путешествие прошло обычно. Тот же омнибус, тот же служащий за телеграфной стойкой. Только вот ответа от брата не было. Вера вернулась на корабль ни с чем.
Она выждала еще два дня и вновь отправилась на берег. В этот раз ответ был. Телеграфист, как-то странно посмотрел на Веру, вручая ей телеграмму.
«Прочитал,» – догадалась Вера.
Телеграмма адресовалась ей и была подписана условной фразой «Белый рассвет». Но была написана телеграмма на английском языке и отправил ее совсем незнакомый для Веры человек.
Прочитав телеграмму, Вера побледнела и села, на стоящий у стойки стул. Она боялась, что грохнется в обморок от того, что ей вдруг стало душно и тесно на сердце. Телеграмма выпала из рук и лежала у ее ног. Все было очень плохо.
Сцена 84
Красный и Белый встретились в том же баре, что и прошлый раз. Закоулки припортового района, отсутствие мощенных улиц и нежелательного внимания со стороны полиции.
– Что случилось? – спросил Красный койот, присаживаясь за столик в отдельной кабинке, которую уже оккупировал Белый. С утра в контору к Красному койоту с запиской прибежал посыльный мальчишка. В записке было только несколько слов «Вечером. Срочно. Белый».
Перед Белым койотом стояла бутылка виски, которую он явно не обходил стороной. Красный вдруг подумал, что картинка: початая бутылка; стаканчик, наполовину полный виски; сидящий рядом в одиночестве небритый человек – для большинства людей означала бы только одно «спивающийся забулдыга растягивает удовольствие». Но так ли пьян Белый койот? Красный повнимательней посмотрел на сидящего напротив «старого» боевого товарища и подумал, что Белый не так прост. Возможно, и початая бутылка, и небритость, и сивушный запах изо рта – это все, чтобы усыпить бдительность собеседника. Пусть тот посчитает Белого несерьезным соперником. Пусть расслабится и, возможно, если до этого дойдет, пропустит удар.
