Путь на Балканы (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читать книги онлайн TXT) 📗
— Вздор! Предрассудки! — замотал головой Николаша. — Человек сам кузнец своей судьбы и то, что предначертано свыше, ему не дано изменить!
— Кажется, вы несете ерунду, — заметил Гаршин, — выпивший меньше других и потому сохранивший способность соображать.
— Когда кажется, надо креститься, — хмыкнул Будищев, — а Колька совершенно точно гонит. Походу ему уже хватит!
— Да и нам, пожалуй, — вздохнул Галеев и приподнял штоф. — Сейчас разольем на посошок, да и пойдем к своим. Война еще не кончилась.
— Ничего подобного, — замотал головой Штерн, — я сейчас пойду к маркитанту и возьму еще. У меня есть кредит, так что он не откажет!
— Семен, — подозвал Анохина Дмитрий, — слушай боевую задачу! Хватай вольнопера и никуда не пускай и, самое главное, не слушай, а то он тебя плохому научит! Усек?
— Слушаю, господин ефрейтор, — закивал головой здоровяк, — не извольте сомневаться, доставлю барчука до палатки в лучшем виде!
— Ну, вот и ладушки, а теперь давайте хряпнем и будем расходиться, а то поздно уже!
Покончив с выпивкой и закуской, приятели собрались и, подхватив винтовки, потопали к лагерю, где простившись, разошлись по своим ротам. Увы, Дмитрий совершенно напрасно понадеялся на Анохина. Пока они возвращались, беседуя с Гаршиным, перебравший Штерн вырвался из рук провожатого и пошел-таки за добавкой.
Как это часто бывает с перебравшими людьми, ему казалось, что надо выпить еще чуть-чуть и станет совсем хорошо. Теодоризис его действительно знал и охотно кредитовал вольноопределяющегося бутылкой водки. Сообразив, что приятели уже ушли, Николаша страшно огорчился, однако делать было нечего и он, отхлебнув прямо из горлышка изрядный глоток, побрел к лагерю, на свою беду совершенно перепутав направление в темноте. Дальнейшее он помнил смутно. Долго брел, спотыкался, падал, затем снова вставал, и наконец, выбившись из сил, пристроился спать в каких-то кустах.
Когда Штерн проснулся, солнце стояло довольно таки высоко. Переполненный мочевой пузырь настойчиво напоминал вольноопределяющемуся о его вчерашней невоздержанности и Николай первым делом бросился расстегивать шаровары.
Облегчившись, он обернулся и тут же похолодел. Совсем рядом с ним разворачивалась турецкая цепь, очевидно, готовящаяся напасть на их лагерь, а немного вдалеке гарцевали кавалеристы. Хуже всего было то, что нигде не было видно русских часовых и потому некому было предупредить своих о грозящей им опасности. Но по счастью, в своих пьяных странствиях, он не потерял винтовку и потому оставался шанс поднять тревогу, хотя бы и пожертвовав собой.
Ни секунды не сомневаясь, Штерн зарядил свою "крынку" и тщательно прицелившись, спустил курок. Увы, руки его дрожали после вчерашнего, и пуля прошла мимо. Зато звук выстрела привлек внимание вражеских всадников, и они толпой поскакали к одинокому русскому пехотинцу. Башибузуки, — похолодев, подумал Николай, когда увидел что они одеты в черкески. Таким в плен лучше не попадать и потому он принялся выпускать в них пулю за пулей, надеясь, что они убьют его в бою, а не замучат, если он сдастся.
Черкесы не стали лезть на рожон, а, положив своих коней набок, принялись вести ответный огонь, прикрываясь их тушами. Перестрелка длилась еще некоторое время, но как оказалось, это была лишь уловка со стороны противника. Пока одни отвлекали одинокого стрелка, другие обошли его с тыла и, накинувшись со спины, обезоружили и сбили с ног. Штерн отчаянно отбивался, скинул одного из нападавших, но остальные недолго думая скрутили его кожаными ремнями, лишив, таким образом, возможности сопротивляться. Наконец, управившись со строптивым пленником, один из них принюхался к нему и со смехом воскликнул:
— Тю, ваше благородие, так вин же в димину пьяний, падлюка!
К счастью, ни одна пуля, выпущенная Николаем, не достигла цели, ибо захватившие его черкесы, оказались нашими казаками, а неприятельская пехота — аванпостною цепью Софийского полка.
Схваченного Штерна, разумеется, приняли за шпиона, но затем, после известных мытарств и долгой переписки, убедились в правдивости его показаний и водворили в часть. Благодаря ходатайству ближайшего начальства, засвидетельствовавшего полную благонадежность и исключительную храбрость вольноопределяющегося Штерна, его проступок остался без всяких последствий. Более того, его не стали вычеркивать из списка награжденных за Аярслярское дело и вскоре он также стал георгиевским кавалером и даже со временем произведен в унтера.
Но еще долгое время, когда у младшего унтер-офицера Будищева солдаты спрашивали о дальнейших распоряжениях, он делал страшные глаза и строгим голосом изрекал:
— Главное — Штерну не наливайте!
Конец августа прошел для второго батальона болховцев как в аду. Девять дней им пришлось держать двухверстную позицию у деревни Карагач, не имея возможности смениться. Людей не хватало ни на что, так что даже есть солдатам приходилось по очереди, постоянно, будучи готовыми отразить вражеское нападение. Отдаленность этого маленького отряда от других частей, близость турок, постоянные перестрелки с черкесами, все это быстро привело к крайнему утомлению солдат и офицеров.
Охотничья команда, точнее то, что от нее осталось, была придана второму батальону и практически постоянно находилась в аванпостной цепи. Но как ни трудно было уставшим до последней крайности людям, они стойко несли службу, ни на секунду не теряя бдительности. Башибузуки уже несколько раз тревожили их, но пока дело не шло дальше, чем короткие перестрелки с дальней дистанции, после чего вражеские кавалеристы стремительно удалялись, нахлестывая своих коней. Однако и это заставляло солдат и офицеров держаться в напряжении, растрачивая таким образом и без того невеликие силы.
Впрочем, однажды, Будищеву надоели эти визиты, и он взялся приготовить черкесам сюрприз. Когда турецкие иррегулярные кавалеристы, в очередной раз вздумали обстрелять русскую цепь, у них в тылу оказался прячущийся в густых кустах Дмитрий. Пока джигиты, гарцуя на своих конях, беспорядочно палили в сторону противника, выкрикивая при этом бранные слова, он, успел несколько раз выстрелить, выбивая всякий раз одного из них из седла. Башибузуки не сразу сообразили, откуда ведется огонь, но после того как уже трое из них оказались на земле, спохватились и начали озирать окрестности. Предательский дым тут же показал им месторасположение вражеского стрелка, и они решили немедля отомстить за павших товарищей. Нахлестывая лошадей они бросились к нему, рассчитывая захватить нахального гяура, но стоило им приблизиться, как на них обрушился град пуль выпущенных его товарищами, прячущимися до поры в тех же кустах.
Победа была полная, лишь двум из врагов удалось ускакать, а остальные пали, попав в засаду. Русским достались почти два десятка разнообразных ружей и целая груда кремневых пистолетов, а также сабель, кинжалов и прочего холодного оружия. Кроме того, трофеями стали четыре лошади. Остальные успели разбежаться, а ни времени, ни возможности ловить их не было.
— А все же, мы изрядно рисковали, оголив цепь, — озабочено заявил Линдфорс, когда они возвращались назад, нагруженные добычей.
— Риск — благородное дело, — пожал плечами Будищев. — Теперь, по крайней мере, пару дней, они будут нас сторониться. Все спокойней.
— Или наоборот, объявят "кровную месть", — сделал страшные глаза подпоручик.
— Фигня, — отмахнулся Дмитрий, — эти страшные сказки про гордых и благородных горцев хороши для книжек. А на деле бандюки, как бандюки, чуть жареным запахнет — сразу в кусты.
— Жаль что такая дальнобойная винтовка, как у тебя, только одна.
— Ваше благородие, — даже остановился унтер охотников, — а кто нашему начальству мешает перевооружить такими хотя бы стрелков?
— Но ведь берданок не хватает!
— И что? Мы под Езерче и Аясляром захватили столько этих самых Пибоди, что половину полка вооружить можно!
— Но огнеприпасы!
