Агент влияния (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович (бесплатные версии книг .TXT) 📗
– Это хорошо, что живы – так же вяло ответил я, и снова схватился за голову – Голова болит, аж тошнит! У нас ничего нет болеутоляющего? Аспирин, к примеру!
– Сейчас! – Лаура вскочила и выбежала из комнаты, а мы остались с Пабло вдвоем.
– Рассказывай… – попросил я.
– Моя вина, босс! Не надо было от тебя отходить! Но я думал, что уж с двумя-то ты легко справишься, не хотел, чтобы ты посчитал будто я подслушиваю и все такое прочее. (Я учил его русскому языку – он сам попросил). Иначе бы они из дома не вышли! Лаура заметила, что у тебя глаза как у наркомана. Мы насмотрелись на такие глаза… Вцепилась в тебя, и меня позвала. Ну, я и прибежал. Они и меня хотели какой-то гадостью накачать – вон, на столе лежит. Но я не дался. Связал их, оттащил в подвал – до твоего решения. Как скажешь, так и сделаю.
– Вот! – вбежала Лаура, протянула мне пакетик с порошком и стакан воды – Пей, босс! Аспирин!
Я высыпал в рот белую кисловатую массу, запил водой, встал, и начал медленно одеваться, чувствуя себя разбитым, старым-престарым стариком. Плохо живется наркоманам! Отходняк просто жуткий…
«Куклы» лежали рядком возле бойлера. Пабло ничего не стал под ним стелить, лежали прямо на бетоне, но ничего страшного – бойлер рядом, тепло. Во ртах кляпы, руки стянуты за спиной, ноги связаны. Хорошо хоть «на ласточку» не положил, пусть и этому радуются. Иначе бы с ума сошли. Кстати, а сколько я был в отключке?
– Пабло, сколько я был без сознания?
– Часов шесть, босс. Уже вечер скоро!
– А чего этот так сильно избит? Это не тот ли, что Лауру ударил?
– Он, босс. Поделом ему! Пусть радуется, что не убил!
– Пусть. Выдерни кляп у главного, я с ним поговорю.
Пабло наклонился над Федотовым, освободил его от кляпа и мужчина тяжело задышал, глядя на меня спокойным, без следов эмоций взглядом. Потом выдал:
– Зря вы так, Михаил Семенович. Следующий раз это будет не укол снотворного, вы понимаете? Это дело государственной безопасности. Вы не должны попасть в руки американских спецслужб. И ничего личного – просто работа. Вы мне нравитесь – и как человек, и как писатель. Так что не обижайтесь.
– И вы не обижайтесь – пожал плечами я – я просто защищаю свою жизнь! Мне придется вас всех убить. Я брошу ваши тела в бочку с кислотой (Пабло чуть прищурил глаза), и от вас ничего не останется. Машину Пабло отгонит в мастерскую, ее разберут на запчасти, кузов уничтожат. А когда ко мне приедут из консульства и спросят, куда подевались их люди, скажу, что никого не было, никого не видел, ничего не знаю. Верите, что такое может быть?
– Нет, не верю! – без колебаний заявил Федотов – Вы советский человек! Вы не можете так поступить, мы делали анализ вашей личности. И кстати – вам на самом деле ничего не угрожало. Вас бы вывезли на родину, поместили в лучшие, самые лучшие условия, и вы бы жили, как сыр в масле катались! Писали бы свои книжки, ездили на встречи с рабочими и крестьянами, построили бы свой дом – не хуже, чем здесь! И никаких забот! С вас бы пылинки сдували! Одумайтесь, вернитесь добровольно! Еще не поздно! Мы забудем этот печальный инцидент, сочтем, что не поняли друг друга. И все будет хорошо!
– Соловей поет в золотой клетке – я кивнул головой – Но не я. Слушайте внимательно, Федотов, или как вас там на самом деле… Я вернусь в Союз только тогда, когда закончу здесь свои дела. И тогда, когда буду убежден в собственной безопасности. Не раньше. Вашим нападением вы убедили меня, что я поступаю правильно, остерегаясь вас и не доверяя вам. Вы пришли в мой дом и напали на меня. Вы подлые агрессоры, и я вам не верю. И теперь вам придется очень постараться, чтобы убедить меня в обратном. Я не обрываю связи со своей страной, и если у кого-то ко мне возникнут вопросы – можете их изложить письменно и направить ко мне – я отвечу. Еще – если я узнаю, что мне ставят палки в колеса в моей стране, зажимают, не дают печатать мои книги, что каким-либо репрессиям из-за меня подвергнуты люди, которые мне не безразличны – например главный редактор издательства Махров, или моя бывшая подруга Зинаида, или еще кто-то – я не буду молчать. Я расскажу о вашем нападении, а еще – о том, что ожидает Советский Союз в будущем. Более того, я напишу книгу, после которой солженицынские бредни покажутся жалкими сказками! То есть – напишу правду, которая очень не понравится советскому руководству. И вы знаете – я это могу сделать.
Я помолчал, продумывая следующие слова, и через минуту продолжил:
– Если меня попытаются убить… молчите! Ни слова! Если меня попытаются убить – что следует из развития нашей с вами ситуации – все будет еще хуже. Пабло и его жена не будут молчать о вашей роли в моей судьбе. А еще. у меня имеется рукопись, в которой записаны такие сведения, что мир только ахнет, узнав всю правду и о наших руководителях, о Союзе, и о его будущем. И обо мне лично. И поверит. Когда меня уже не будет в живых. Запомните это. Рукопись хранится у адвоката, и будет передана кому надо – только после моей смерти. Потому убив меня, вы нанесете стране непоправимый ущерб. И вот еще что – я хочу, чтобы ко мне приехала моя подруга Нина. Мне нужен помощник, она будет моим секретарем. Да и просто мне так будет веселее. Вы поняли? Вы услышали меня, Федотов? Есть вопросы?
– Вопросов не имеется – Федотов поморщился и двинул ногами – Развяжите, все затекло! Ног не чую…
Через двадцать минут все четверо «гостей» сидели в машине, выезжающей из ворот поместья – хмурые, помятые, грустные. Я их понимаю – задание сорвано, впереди Большой Полярный Лис, и чем закончится знакомство с этим легендарнымперсонажем – неизвестно. Ну а мне по большому счету плевать – как оно там у них закончится. Не люблю, когда мне бьют в спину. Впрочем – а кто это любит?
Что там впереди – не знаю. Но я еще подергаюсь, меня не так просто взять! «Ничто в мире не может нас вышибить из седла!» – помню с самого детства. И повторяю это всю свою жизнь, когда она кидает меня в очередной смертельный вираж.
Конец 4-й книги.
