Я спас СССР! том 1 (СИ) - Вязовский Алексей (список книг TXT) 📗
— Диктофон. Буду записывать воспоминания Леонида Ильича.
Охранники пожимают плечами. Я аккуратно укладываю Филипс обратно в портфель. Мне еще отчитываться по нему Седову. Над такой дорогой техникой в Известиях все трясутся. Выдают под роспись, обязательно проверяют комплектность во время сдачи.
— Леонид Ильич ждет вас.
Внутри, на территории особняка, все тоже было в высшей степени шикарно. Большой внутренний двор с несколькими иномарками и черной Чайкой, вековые деревья с беседками и дорожками, ухоженные клумбы с цветами, даже английский газон. Аккуратно подстриженный!
Меня проводят в здание с белоснежной балюстрадой. Захожу в большую комнату с камином и шкурой медведя на полу. Ах да, Ильич-то у нас знатный охотник! Брежнев, одетый по-домашнему, в синий спортивный костюм, сидит за столом, курит сигарету. Пепельница уже полна окурков. Рядом стоит графинчик водочки, рюмка, тарелочка с закуской — сальце, огурчики.
— Заходи, Русин, присаживайся. Водку пьешь?
— Извините, на работе не пью, Леонид Ильич — приземляюсь на соседний стул, выкладываю на стол блокнот, ручки. Сначала, без диктофона, нарисую схему — детство, отрочество, армия на графике, выделю главные моменты. От них и буду дальше плясать. Этот свой подход излагаю Брежневу.
— Делай, как хочешь, я не против — Брежнев наливает себе рюмку — Родился я…
Ильич рассказывает мне свою жизнь, я записываю ключевые моменты. Рядом тикают часы на стене, в приоткрытое окно задувает летний ветер. Атмосфера самая располагающая, творческая.
Раздается легкий стук в дверь, в комнату заглядывает охранник.
— Леонид Ильич, тут Шелепин с Семичастным приехали.
— Черт! — Брежнев оставляет рюмку, обеспокоенно смотрит на меня — Как не вовремя.
— Я могу подождать в саду — начинаю собирать ручки, блокнот. И тут в голове самолетом начинает реветь Слово. Я чуть не падаю на пол, хватаю ртом воздух. Слово зовет, требует… Да, что же вы от меня хотите?!
Брежнев не видит мое состояние. Он встает, одергивает спортивную куртку.
— Да, сходи в сад, погуляй пока с полчасика.
Наконец, до меня доходит, что хотят высшие силы. Я сую в портфель блокнот с ручками, тихонько нажимаю кнопку запись на Филипсе. Ногой задвигаю портфель глубже под стол. Выхожу из комнаты, в коридоре сталкиваюсь с двумя мужчинами. Семичастный меня узнает, удивлено приподнимает бровь. Второй персонаж — красивый, высоколобый чиновник в строгом костюме. Шелепин. Если Семичастный — глаза и уши заговора, то Александр Николаевич — его мозги. Раз приехали оба… Слово выдает «торжественное стаккато».
Я приветственно киваю мужчинам, без разговоров прохожу вслед за охранником. Тот выводит меня в сад, и передо мной открывается потрясающий вид на столицу. Внизу струится голубая Москва-река, дальше раскинулись Лужники. Виден и Кремль с колокольней Ивана Великого, различные предприятия.
С запада накатывает большая, черная туча. Но садящееся солнце еще видно сквозь разрывы облаков. Я гуляю по саду, дышу свежим воздухом. Слово, наконец, успокоилось, но время тикает. Кассета на 45 минут. Дальше Филипс щелкнет и остановит запись. Щелчок услышат. Я смотрю сначала на желтую стену. Нет, не перепрыгнуть. Потом на часы. Прошло пятнадцать минут. Двадцать. Вот уже полчаса. Сорок минут! Ноги сами меня несут ближе к стене. Может все-таки удастся зацепиться за что-нибудь?
— Леонид Ильич освободился — я вздрагиваю и оглядываюсь. Охранник незаметно подошел сзади. Мы быстрым шагом возвращаемся обратно в дом. Брежнев все в той же комнате, но теперь он выглядит мрачно. Графин с водкой показывает дно, закуски на тарелках тоже не осталось.
— Вот, что Русин. Мне сейчас некогда… — Брежнев тяжело вздыхает, трет руками бледное лицо — Извини, но давай теперь на следующей неделе.
— Конечно, Леонид Ильич — пока глаза 2-го секретаря закрыты, я быстро подхватываю портфель из-под стола и иду к двери — До свидания.
Выпускают меня без досмотра. Калитка хлопает за моей спиной, и тут же громко щелкает Филипс. Я чувствую, как холодный пот бежит по спине. На негнущихся ногах добредаю до Ботанического сада МГУ, он сейчас практически пуст. Тучи сгущаются над Москвой, поднимается сильный ветер, последние несколько человек в спешке покидают пионовую аллею. Солнце уже практически село, лишь кроваво-красный отблеск озаряет горизонт. Нахожу укромное место, достаю Филипс. Жму кнопку воспроизведения.
Брежнев: Почему без звонка?
Шелепин: Кое-что поменялись. Надо срочно обсудить вот что…
Семичастный: Подожди, Саша! Леонид, это был Русин? Что он тут делает?
Шелепин: Кто такой Русин? Что-то слышал про него.
Семичастный: Поэт один. Пронырливый. Фигаро здесь — Фигаро там…
Брежнев: Да, Русин. Мемуары мне пишет. Давайте к делу.
Шелепин: А дело такое… (видно ходит по комнате, поэтому местами неразборчиво)… не можем ручаться. Захаров крутит, вертит… Не хочет, чтобы ты главным стал. Условия ставит.
Семичастный: Если расследование по мне затянется, мы можем потерять КГБ.
Брежнев: Комитет же был с нами!
Семичастный: А теперь я не уверен. У нас было время до октября. Чтобы обработать первых секретарей и получить большинство в ЦК.
Шелепин: Леонид, ты поговорил с Малиновским?
Брежнев (неотчетливо)…
Шелепин: Значит, армия еще тоже не охвачена. Риск провала растет с каждой минутой. Леонид, надо решаться!
Семичастный: У меня есть верный человек в охране Хруща. Он все сделает.
Брежнев (почти кричит): Что сделает?!
Шелепин: Хрущ после встречи с Кадаром, собирается в Чехословакию с визитом. Турист ху@$в. На обратном пути произойдет крушение самолета.
Ветер внезапно взвыл, солнце окончательно скрылось за горизонтом. Я стою в темноте, слушаю разговор, а по спине продолжает течь холодный пот. Духота стоит невозможная, каждый вдох — усилие. Меня колотит и знобит одновременно.
Брежнев: Нет, нет, я так не могу! Убить Никиту… Да вы что — сдурели?!
Семичастный: А если Захаров перебежит к Хрущу? Нас тогда самих к стенке поставят. Решайся, Леонид.
Шелепин: Мы все в одной лодке, обратного пути уже нет. Пока Володя стоял на Комитете, можно было все сделать культурно, на Пленуме. А сейчас извини, обстоятельства изменились…
Брежнев: Мне надо подумать, дайте хотя бы неделю!
Семичастный: Да, за неделю кто-нибудь обязательно проболтается. А я теперь не контролирую прослушку!
Шелепин: Дойдет до Хруща, тебя же первого шлепнут! Ты говорил с Подгорным и с Полянским?
Брежнев (упавшим голосом): А еще с Вороновым и Шверником…
Шелепин: Ну вот, сам все понимаешь. Решайся.
Брежнев: А как же армия?
Семичастный: Поставим перед фактом. Ой, самолет упал. Какая трагедия! Надо срочно выбрать Первого. У нас большинство в Президиуме. Ставим тебя, и все шито-крыто.
Брежнев: А этот человек в охране?
Семичастный: Его уберут. Не думай о нем. Думай о себе.
Брежнев (после долгого молчания, глухо): Хорошо, я с вами. Делайте, что нужно.
Ветер бьет меня в спину, ослепительная молния вспарывает небо. Я слепну и тут же одновременно глохну — резко и пугающе, как выстрел, гремит гром. Начинается летняя гроза.
Конец 1-й книги.
