Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

Я жду ответа генералы…

Молчите впрочем, я и так знаю ответ.

Ладно. Сколько у нас орудий в Особом запасе?

Еще в царствование вашего деда специально для этого начал создаваться так называемый «особый запас». Это дело крайней секретности — и даже заведующие арсеналом не знают его назначения. По сути во всем округе только Христофор Христофорович знает — зачем это так сказать «особое депо» предназначено — даже в секретных документах нашего Генерального штаба его назначение по возможности не раскрывалось. На сегодняшний день «особом запасе» состоят четыре одиннадцатидюймовых береговых пушек, десять девятидюймовых, восемь шестидюмовых; средних батарейных пушек — двадцать. Сверх того — тридцать шесть девятидюймовых береговых мортир… — как по писанному излагал Обручев — памятью его Бог не обидел.

— Кроме того — имеется некоторое количество полевой артиллерии для сухопутной обороны. Взяв Босфор, Россия выполнит одну из своих исторических задач, станет хозяином Балканского полуострова, будет держать под постоянным ударом Англию, и ей нечего будет бояться со стороны Черного моря. Затем все свои военные силы она сможет тогда сосредоточиться на западном направлении — чтобы одолеть Австрию а также и на восточном, чтобы утвердить свое господство в Азии… — вдохновенно вымолвил Обручев.

Вы опять начинаете Меня учить?

Простите, больше не повторится…

Надеюсь. Так вот Босфорская экспедиция приведет нас к войне с Австро-Венгрией, Германией и Англией… Безнадежной войне… если бы этот запас был в 1878.. Но его не было.

План захвата Проливов одним лихим пиратским — он отметил как непроизвольно дернулась щека задетого Чихачева… Пиратским наскоком, — повторил он возможно и имеет шансы на успех. Но вопрос не шансах на успех или неуспех.

Ошибка ваша Николай Николаевич в том что вы думаете что этим «громовым ударом» как выражался недоброй памяти Бонапарт война закончится. С него же она начнется.

Допустим мы запрем проливы для британских кораблей — но никто не помешает высадить нашим противникам поблизости армию и приступить к осаде вашего Гибралтара — и его планомерному обстрелу и англичане смогут привезти столько орудий и снарядов сколько у их есть — а вот мы… всего лишь столько сколько есть у нас, — Георгий горько вздохнул. А есть еще австрийцы. И будут немцы и начнется безнадежная война, в которой ни я, ни вы победы не видим.

Вы, возможно, скажете о сухопутной экспедиции на выручку обороняющим Босфор русским войскам…

При этом ручаюсь — вы не подумали о состоянии путей сообщения в Румынии и Болгарии — это если они дозволят провести войска через свои границы — в чем я имею большие сомнения.

И эти войска будут нам нужны в Польше и в Ковно гораздо более сильно.

И на этом заканчиваем.

Однако сейчас Георгий подумал не о полете стратегической мысли начальника генерального штаба — своего Генерального штаба. Он вспоминал письмо бывшего управляющего морским министерством адмирала Шестакова найденное в отцовских бумагах. Прямой и честный человек, умница, он не побоялся пойти против окружения деда, и в итоге был уволен с должностей, исключен из свиты царя, ушел в отставку. Вернувшись при отце, он оказался единственным морским министром (ну ладно управляющим), лично совершим кругосветное путешествие.

Возвращенный отцом из отставки он стал душой Двадцатилетней кораблестроительной программы.

Письмо это поразило Георгия до глубины души.

В нем в дни затянувшегося афганского кризиса адмирал обстоятельно говорил о безнадежности положения империи в случае новой войны.

«Мы, конечно, будем умирать, но без пользы. Все планы о возрождении флота пойдут прахом. Деньги, которые теперь дают с охотою, возьмут назад, ибо истратят на войну. На Турцию надеяться нечего. Возрождающийся Севастополь сожгут; там нет укреплений. В случае неуспехов отношения могут перемениться, и Европа, теперь скорее расположенная к России, пожалуй, повернется к англичанам… Наконец — в случае неудач опять поднимет голову враг внутренний — от поляков Кавказа до столичных нигилистов и «народников».

«Я предвижу бедствия и умоляю кончить миром. Всем известно, государь, что Вы одни без чьей-либо помощи стали за честь России; пора сдать в упорстве, тем более, что англичане ищут отступления…»

Не штатский паникер писал и не салонный стратег… Что бы сказал этот умный старик услышь он сии речи?

Между тем от Балкан Обручев перешел к туркестанскому вопросу.

— Полагаю, — вещал он, в целях военно-стратегических нам бы следовало как можно скорее занять Памир. Ибо это и много ни мало — ворота в Индию.

Георгий пожал плечами — из уроков географии он запомнил лишь то что Памир — обширное высокое нагорье в Средней Азии, расположенное в верховьях Амударьи и Тарима, между Тянь-Шанем на и Гиндукушем. Высота его десять — двенадцать тысяч футов над уровнем моря, имеющее суровый климат, исключающий возможность земледелия, скудную растительность, и животный мир, «слагающийся из полярных, степных и горных форм» и «ничтожное кочевое население».

— Позволю себе некое отступление в недавнюю историю… — после краткой паузы продолжил Обручев.

Англо-русским соглашением 1873 года. Условлено было между обоими государствами, что влияние России не должно распространяться на левый берег реки Пандж, а влияние Англии — на правый. Соглашение это в 1883 году нарушено было англичанами, которые побудили афганцев занять Шугнанское шахство, с вассальными ему Рушаном, Шахдарой и Гунтом — благодаря чему сфера влияния Афганистана распространилась далеко на правый берег Панджа и достигла до окраин Памира. Министерство иностранных дл, хотя и опротестовало столь существенное нарушение договора, но, в виду политических событий того времени, английское правительство не нашло возможным удовлетворить законных требований нашего министерства и занятые провинции остались во власти Афганистана.

Осенью 1888 г. наместник Северного Афганистана Исхак-хан, двоюродный брат короля Абдурахмана, отложился и просил защиты и покровительства у Александра Александровича…

События эти застали англичан врасплох и уже в ноябре 1888 г. в памирских владениях и Бадахшане водворились законные владетели, а в Мазар-и-Шариф — укрепился Исхак-хан. Если бы не промедление России — весь Северный Афганистан вошел бы в состав империи и Россия встала бы твердою ногою на Гиндукуш.

В голосе Обручева прозвучала злая тоска.

Афганистан — который обходился британцам в миллион двести рупий примерно в год и в котором видели оплот, против России, рушился уже сам собой…Происшествия эти чрезвычайно подняли престиж России…

Но увы — в прошлом году афганские войска вторично завоевали шахство. Завоевание сопровождалось неслыханною даже в Азии жестокостью. Население в занятых местностях вырезалось поголовно, селения выжигались, поля вытравливались…

Так ли иначе — сейчас наши с британцами границы разделяет полоса гор — за ними уже Кашмир — Индия. И если нам занять Шугнан то открываются блистательные перспективы для нашей азиатской политики.

Вероятно вы знаете ваше величество — в Россию приходили тайные послания от многих индийских правителей. («Почему не знаю?»)

Они ненавидят англичан. Как только русская армия перевалит через Гиндукуш, к ней присоединится огромное войско.

— Государь не давал этим делам ходу, — продолжил полковник. И напрасно как видится. Это самый большой кошмар британцев.

Георгий обвел взглядом собравшихся…

Гурко — непроницаемо печальный, Рооп — он скорее отстраненно — любопытный — это не касается его театра военных действий. Розенбах с интересом внимающий Обручеву впрочем, с нескрываемым скептицизмом. Чихачев выглядит напротив довольным и заинтересованным — моряки — особенно черноморские вельми злы на Англию. Ну и начальник Главштаба словно вещающий с амвона.

Черт возьми — а ведь Обручев говорит серьезно! Не свежеиспеченный подпоручик, воображающий себя вторым Наполеоном, и не сочинитель статей для листка господина Мещерского…