Стальная хватка империи - Васильев Сергей Александрович (полные книги TXT, FB2) 📗

– А остальные, сэр? Те, кто сейчас сдерживает русских?

– Остальным не повезло.

Тогда же. Йокосука

– Русские превосходили нас во всем, сэр. В ходе: они, судя по всему, врали о том, что с их машинами что-то не в порядке или им не хватает угля. В бронировании: их оконечности явно были усилены, и наши фугасные снаряды не нанесли им никакого вреда. В огневой мощи: дальнобойность их орудий превосходила нашу на двадцать кабельтовых, они не испытывали затруднений, ведя огонь с больших дистанций, и снарядов у них было вдоволь. В средствах наблюдения, в связи наконец.

Они заняли позицию в шестидесяти кабельтовых от нас, а мы просто до них не добивали. Они расстреливали нас, как на учениях. У нас горело все. По «Бленхейму» били коммонами, пробивая ему палубу, и он перевернулся уже на восьмом или девятом залпе, сэр. К тому времени дым от пожаров заволакивал нас от бака до юта, мы просто не могли стрелять… Когда «Барфлер» начал рыскать на курсе и отстал, они пошли на сближение, расстреляли его с пятнадцати кабельтовых и пустили торпеды. Я сам видел след с головного. И торпеды дошли, сэр. С полутора миль. А потом они начали вколачивать снаряды прямо нам в борта, по двое на одного, чередуя залпы, и почти не использовали средний калибр.

– Вот как, лейтенант? Выпейте, успокойтесь. Ваш рассказ крайне важен для империи.

Зубы молодого офицера несколько раз звякнули о стекло.

– Благодарю, сэр. Мне кажется, средний калибр полностью бесполезен в современном бою, сэр. Мы несколько раз попали по ним из шестидюймовок, повредили трубу одному из «Пересветов», но было уже поздно. Мы оба уже не могли дать больше двенадцати узлов: эти их фугасы по-настоящему ужасают. Наши носовые и кормовые оконечности были размочалены еще в первой фазе боя. Мне кажется, «Виттельсбах» и тот «Пересвет», что шел последним, перешли на бронебойные еще с сорока кабельтовых, и они пробивали пояс «Ринауна», сэр…

– Семь дюймов Гарвея – это слишком мало, – вздохнул один из адмиралов. – И даже семь дюймов Круппа… Нам придется придумать, что теперь делать с «Дунканами», джентльмены.

– Мы надеялись на наши двенадцать дюймов никелевой стали. Выдержали четыре залпа, по одному с каждого броненосца… С двадцати пяти кабельтовых хоть один снаряд из залпа да попадал, а мы… Дальномеры были давно разбиты, еще на сближении, наводчики десятидюймовых башен просто не видели цели из-за дыма пожаров… Мне кажется, «Ри-наун» попал одному из этих дьяволов в борт, но ничего не произошло, он шел как заговоренный. А потом меня ударило в руку и… Больше я ничего не помню.

– Всегда кажется, – задумчиво прокомментировал Того, – что противник бьет без промаха…

– Потом кто-то неплохо зацепил двоих из них, – помотал головой лейтенант, – но я не знаю кто, это было уже после моего ранения. «Пересвету» сбили дальномерную будку, а «Серж оф Радонеж»… Я видел его уже на острове: носовая башня и как минимум левое орудие не подлежат восстановлению. Потом, – глаза лейтенанта затуманились, – потом, когда я уже был без сознания, Старик приказал спускать то, что осталось от шлюпок. А не осталось ничего, сэр. И он… заперся в рубке. А я очнулся уже в русском плену, после операции, сэр. – Он взмахнул культей левой руки.

– По крайней мере, ты выполнил свой долг до конца, сынок. Значит, Бонины?

– Да, сэр. Я видел очертания бухты, когда нас грузили на транспорт, который привел русский крейсер. Я узнал этот остров. Кажется, он называется Огасавара. Русские успели возвести там несколько причалов, склады, краны, батареи старых шестидюймовок в тридцать пять калибров… Они устраиваются там довольно солидно и вряд ли бросят все это, сэр.

– Вы с честью выполнили свой долг перед Британией, лейтенант. И уверяю, ваши страдания не окажутся неотмщенными.

– Мы должны ударить всеми силами, чтобы жертва Сеймур-сана не была напрасной, – нахмурился немногословный японец. – Мы все еще можем выставить шесть броненосцев и два броненосных крейсера. Нам не удастся пробиться во Владивосток, но мы обязаны выжечь их гнездо и вырвать этот отравленный кинжал из спины страны Ямато.

Он боялся даже подумать, сколько его броненосцев не вернется из этой экспедиции. А у русских… По собственной имеющейся информации из Петропавловска и полученной от англичан, русские отправили все свои «Пересветы» через Северный океан на Балтику. На Бонинах оставался только бывший германский «Виттельсбах», поддержанный почти полутора десятками легких и вспомогательных крейсеров. Но даже один этот «Виттельсбах» способен вести бой на недосягаемой для противника дистанции, пока у него не кончатся снаряды. Четыреста пятисотфунтовых стальных, начиненных тротилом демонов… А ведь есть еще эсминцы и крейсера с дальноходными торпедами…

Но, по слухам, русские поставили в док вполне боеспособный «Севастополь» для замены машин и котлов. Значит, посаженная на грунт еще в первый день войны «Полтава» уже вошла в строй. Если его расчеты верны, оба корабля с этими демоническими электротурбинами будут давать восемнадцать узлов не хуже «Ретвизана», а еще через два-три месяца у северных варваров будут уже три восемнадцатиузловых броненосца с ужасающими тяжелыми снарядами… Нет, он обязан разгромить эту базу до того, как станет слишком поздно.

– Делай что должно, и будь что будет, – кивнул адмиралу Того старший из англичан. – Мы можем поддержать вас только броненосным крейсером «Аврора» с китайской станции, поскольку второй крейсер «Имперьюз» не может дать больше шестнадцати узлов… Но через три недели подойдут еще четыре быстроходных бронепалубника.

– При всем уважении, у нас нет этих двадцати дней, Бридж-сан, – выпрямился японец. – Максимум десять. В моей стране уже начинается голод. У нас нет времени на долгую войну.

«А если ты не можешь быстро выиграть эту войну, лучше всего как можно быстрее ее проиграть». Того удивился этой предательской мысли. Да, он вдвое превосходил русских по числу тяжелых кораблей, даже с учетом владивостокских быстроходных броненосцев. Но русские превосходили его учителей, англичан, во всех компонентах морского боя и, как теперь стало ясно, в стратегии. Они знали это, иначе вряд ли послали бы ему вызов, позволив пленным определить местонахождение их базы. Того не знал, смогут ли численное превосходство и дух самураев компенсировать перевес всех этих факторов сразу, но собирался это выяснить.

Тогда же. Северный Ледовитый океан

Нижняя часть картины представляла собой словно бы монохромную гравюру: белый до рези в глазах лед, угольно-черная вода в пробитом ледоколом канале, серый силуэт «Богатыря», идущего в кильватере «Сергия Радонежского», увенчанного шапкой черного дыма. Верхняя часть разрушала эту черно-белую мрачность. Ярко-голубое, лишенное облаков небо, переходящее на севере в оранжевую полоску с насыщенно-желтым кругом не уходящего за горизонт солнца, придавало пейзажу именно те краски, в которые влюблялись люди Севера.

– Барон Толль, – рассказывал полковник по адмиралтейству Вилькицкий-старший командиру «Сергия Радонежского» Зацарённому, – был чрезвычайно расстроен тем, что государь прислал ему рескрипт: земли Санникова, мол, не существует. Под мою, мол, ответственность. «Не существует под мою ответственность», представляете?

Зацарённый хмыкнул, а полковник продолжал:

– Однако же когда вернулись они в Архангельск, а там их вместо шхуны новехонький «Витус Беринг» дожидался, Эдуард Васильевич слова сказать не мог… А потом как подменили немца нашего: бегал по палубе ледокола от носа до кормы, лазил от киля до клотика и только шептал, крестясь: «Неужели это все мое!»

Оба хохотнули: сей анекдот обычно рассказывали про императора Наполеона и Марию Валевскую, и был он не слишком приличен.

– И что теперь?

– Телеграфировали, что в апреле, как англичане в Мурманске «Литке» потопили, вышел наш барон к Новой Земле, даже не стал дожидаться полной комплектации людьми и припасами. Одну радиостанцию и зимовочный комплект он сгрузил в бухте Диксона, а сам пошел курсом на Таймыр, нас встречать. Думаю, еще миль пятьсот пройдем и услышим его станцию.