Дорога за горизонт - Батыршин Борис (читаем книги онлайн txt) 📗

– Вот, господа, прошу любить и жаловать – товарищи моего сына по училищу, Вольф Игнациус. Вы, вероятно, знакомы с его старшим братом, Васильем Васильичем Игнациусом – он сейчас на «Вестнике», в Сибирской флотилии. А это Иван… э-э-э… Семёнов. Несмотря на молодость, они уже успели изрядно отличиться.

При этих словах Воленька покраснел. Он всегда краснел, когда дифирамбы, предназначенные нам, доставались и ему – остро ощущал ничтожность собственных «отличий» на фоне наших медалек «за заслуги» и Николкиного креста за бой со шведами-контрабандистами. Кресты получил весь экипаж миноноски № 141 – и в то числе, гардемарин Морского Училища Георгий Романов, который и командовал судёнышком во время «молодецкой минной атаки» (это не я, так написано в представлении!), заменив убитого мичмана Криницкого. Мы же с Воленькой, как отсидевшиеся в безопасности на «Дожде», довольствовались личной благодарностью Государя.

Этот приём стал нас троих совершенной неожиданностью: днём в корпус примчался вестовой с запиской от Николкиного батюшки – с категорическим требованием вечером, при полном гардемаринском параде, явиться по указанному адресу. Зачем – не уточнялось; Дмитрий Петрович лишь упомянул, что визит устраивается по настоятельной просьбе барона Корфа.

Что ж, надо так надо – отмыв руки от следов праведных трудов, мы втиснулись в парадное гардемаринское обмундирование (к которому, между прочим, прилагается палаш) и, взяв извозчика, покатили на Фонтанку.

С отцом Николки я познакомился перед корабельной практикой, в мае. Дмитрий Петрович, старший брат Николкиного дяди, владельца дома на Гороховской улице в Москве, служил в Севастополе. Он занимал должность старшего офицера на одном из самых необычных кораблей русского флота – круглой броненосной плавучей батарее «Вице-адмирал Попов» – и страстно мечтал об океанах. Капитану второго (теперь уже первого!) ранга Овчинникову было тесно в запертой на замки турецких батарей акватории Черного моря, тем более, что и боевую единицу, на которой он тянул не самую лёгкую во флотском реестре должностей лямку (место старшего офицера всегда считалась собачьей), трудно было назвать «мореходной» в полном смысле этого слова. Да, «поповки» несли черепаший панцирь толстой брони и два орудия солидного калибра, но… достаточно поставить эти творении кораблестроительного гения рядом с самой захудалой гафельной шхуной – и вопросы отпадали сами собой. Удел «поповок» – артиллерийский бой в прикрытиях береговых фортов и крепостных минных заграждений; дальние походы не них.

Так что, можно сказать, Дмитрию Петровичу повезло. Нет, но честно «выплавал» свой ценз в должности старшего офицера и теперь мог получить под командование корабль второго ранга, но… двадцатилетняя кораблестроительная программа стартовала лишь в 1881-м году, и на верфях в Николаеве ещё только строились барбетные броненосцы «Екатерина II», «Чесма», «Синоп» и «Георгий Победоносец».

Кораблей второго ранга тоже немного – уж во всяком случае, куда меньше, чем тех, кому требовалось отплавать положенный ценз. Капитан Овчинников не раз подавал рапорта о переводе на Балтику, но они неизменно отправлялись в долгий ящик. И тут – о, удача! Громкая история с московскими уличными боями и наше с Николкой представление Государю сыграли немалую роль и в судьбе Дмитрия Петровича. В апреле прошлого, 1887-го года новопроизведённый, капитан первого ранга получил предписание сдать дела на «Вице-адмирале Попове» и прибыть в Петербург за новым назначением. Процесс, правда, несколько затянулся – Дмитрий Петрович оказался в столице только к середине лета, и сразу принял под команду клипер «Разбойник».

Тогда Никол и представил меня своему отцу. Они оказались очень похожи: оба невысокого роста, с одинаково острыми чертами лица. В отличие от брата Василия, преподававшего словесность в женской гимназии, Дмитрий Петрович не носил пенсне, спину держал прямо и всем своим существом буквально источал уверенность и властность. При том – он оказался человеком приятным и мягким в общении; в первый же вечер мы разговорились его в гостиничном номере (капитан собирался снять в Санкт-Петербурге хорошую квартиру, как и подобает, морскому офицеру его ранга, но не успел) – и проговорили до утра.

Подобно нашему знакомцу Никонову, Николкин отец оказался настоящим энтузиастом: обо всём, что так или иначе касалось моря, кораблей, морской истории он готов был слушать, затаив дыхание – и только порой сетовал, что сын так долго скрывал это от него. Николка извертелся на стуле – он то краснел, то бледнел; ему было ужасно неловко перед отцом. А того явно задело, что сын всё это время скрывал от него такие удивительные вещи.

Впрчем, Дмитрий Петрович не стал держать обиды на Никола. Мы получили приглашение посетить его корабль. Клипер стоял на ремонте у стенки Балтийского завода, после пяти лет службы на Дальнем Востоке – как здесь говорят, «на Сибирской флотилии».

Приглашение запоздало – на следующее утро нам с Николом предстояло отбыть в Кронштадт; началась наша двухмесячная эпопея, закончившаяся стрельбой в финских шхерах. На «Разбойник» мы попали только в середине сентября – и уже не вдвоём. Видели бы вы, каким гневным взглядом прожёг Дмитрий Петрович сынка, не догадавшегося предупредить, что вместе с ним и прочими его приятелями, на клипер прибудет ещё и ВИП-персона. И не кто-нибудь, а второй сын царя, Великий князь Георгий Александрович! И что с того, что визит носил частный характер – особ Императорской фамилии, в любом случае следует встречать согласно строго проприсанному в уставе церемониалу. Всё это Дмитрий Петрович объяснил нам уже потом, с трудом удерживаясь от экспрессивной лексики. Николкина физиономия пошла красными пятнами – он осознал, что поставил отца в неловкое положение. Я же предпочёл отмолчаться: лезть в конфликт отца с сыном – последнее дело.

Впрочем, корабль оказался в образцовом порядке – ни капитану, ни команде не пришлось краснеть перед высоким гостем. Ремонт был завершён; зиму предстояло провести в Кронштадте, а с открытием навигации 1888-го года, снова отправиться на Дальний Восток. «Разбойник» – парусно-винтовой клипер, отнесённый к крейсерам 2-го ранга, был построен на Невском судостроительном заводе. Спущенный на воду в 1879-м и включённый в состав флота годом спустя, он дважды успел сбегать на Дальний Восток. Поменяв в 1881-м году котлы, он во второй свой визит на Тихоокеанскую станцию, возил дипломатическую миссию в Гонолулу, нёс крейсерскую службу в китайских водах и ловил американских контрабандистов в Чукотском море. Мне сразу припомнились «Котиколовы» Киплинга – прочитанные в кают-компании, стихи эти имели огромный успех. Старший офицер клипера, лейтенант Небогатов до того расчувствовался, что взял с меня обещание списать слова. Я обещал, но на душе было неспокойно – ведь поэт ещё не написал «Балладу о трёх котиколовах», а русский перевод вообще появится только лет через пятьдесят.

Услыхав фамилию старшего офицера, я вздрогнул. Николка, сразу сообразивший что к чему, чувствительно саданул меня локтем в бок. В конце концов, этот лейтенант ещё не сделал ничего плохого – до того горестного дня, когда он приказал спустить флаг на уцелевших кораблях Второй Тихоокеанской эскадры, будущий адмирал Небогатов служил безупречно. Кто знает, как сложится его жизнь в этой реальности? Может это он будет принимать капитуляцию остатков флота адмирала Того, а то и самого Джеллико [75]? Кто знает, какие пути выберет капризная муза альтернативной истории?

За воспоминаниями последовал импровизированный концерт, данный в честь высокого гостя песенниками клипера – должен признать, эти здоровенные, косая сажень в плечах, парни поют на редкость задушевно! Концерт продолжился в кают-компании. Старший артиллерист «Разбойника» оказался классным пианистом – для него в это не слишком просторное помещение втиснули стейнвеевский кабинетный инструмент.