Слуга царю... - Ерпылев Андрей Юрьевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Бежецкий слегка смешался, но Бекбулатов истолковал молчание «друга» превратно, исполнив бурное «адажио» на клавиатуре, от чего план, на мгновение став черно-белым, вернее, тускло-серым, неживым, тут же расцветился в уже знакомые нам четыре краски. Белых пятен почти не осталось, равно как и голубых. Почти повсеместное господство красного цвета в центре нарушало лишь небольшое синее пятнышко в районе Дворцовой площади и еще более скромный по размерам зеленый пятачок Таврического дворца.

– Я тут вывел соотношение сил в реальном масштабе времени, связавшись напрямую с персоналками штаба, хотя в этом, похоже, уже нет надобности… – небрежно бросил Владимир, украшая карту заключительным штрихом в виде золотистой звездочки на Неве между Петропавловской крепостью и Зимним дворцом. – А это, как сам понимаешь, мы… Так ты не ответил мне на мой вопрос относительно крепости. На хрена она нам, Саша?

– Понимаешь, Володя… – в затруднении начал Александр, но тут в помещение без стука ввалился Петенька Трубецкой, цветущий словно майская роза.

– Господа! Слушайте! «Прошу предоставить мне письменный приказ о сдаче крепости за вашей личной подписью», – прочел он с листа. – Генерал Корф!

– А! – торжествующе воскликнул Владимир, вскакивая со стола. – Спекся Корф! Спекся немчура! Победа?..

– Не торопитесь, Владимир Довлатович, – осадил его Бежецкий. – Здесь все более или менее ясно, но вот господа думцы меня очень беспокоят… Не хотелось бы, чтобы именно оттуда мы получили предательский удар в спину.

– Это точно! Думцы они такие! – подтвердил Бекбулатов.

– Поэтому, штаб-ротмистр Бекбулатов, – перешел Александр на деловой тон. – Берите несколько гродненских танков, батальон гренадер и наведите на Таврической площади порядок.

– Точно так! – ухмыльнулся экс-гусар, застегивая свой комбинезон и шагая к двери. – Наведем…

– Только без стрельбы, мордобоя и членовредительства, Володя! – крикнул Бежецкий уже в пустой дверной проем.

– Будь спок, Саша… – донеслось откуда-то издалека.

Ну и ладно. С близнецом нужно побеседовать без свидетелей. Дело-то более чем семейное…

Генерал-губернатор Санкт-Петербурга князь Карпинский, побледнев, не смог удержать поминальника, выскользнувшего из вспотевших ладоней и глухо стукнувшего об пол.

– Ну? – Челкин тряс безвольного Аристарха Леонидовича за лацканы растерзанного мундира словно тряпичную куклу. – Что там?..

– Только что барон Корф сдал инсургентам Петропавловскую крепость, – промямлил Карпинский, едва не теряя сознания от ужаса. – Это конец…

Отшвырнув генерал-губернатора в сторону, Челкин, зарычав от ярости, рванул воротник собственного мундира, содрал и отшвырнул, скомкав, голубую орденскую ленту и, не обращая внимания на знак ордена Андрея Первозванного, тяжело звякнувший о паркет прямо в ноги Карпинского, кинулся к столу.

Аристарх Леонидович, присев на корточки, благоговейно, дрожащими руками, поднял орден, колющий глаза сотнями бриллиантовых лучиков. Взгляд его прожигал спину такого обожаемого еще несколько часов назад, а теперь горячо ненавидимого временщика, на глазах теряющего ореол богоизбранности и всемогущества. Прижав к груди тяжелую драгоценную вещицу, несостоявшийся царедворец неслышными шагами покинул кабинет за спиной Челкина, который совсем позабыл о его существовании…

30

Барон Корф выполнил приказ о сдаче Петропавловской крепости с неукоснительностью бывалого служаки, встретив отряд во главе с Бежецким чуть ли не барабанным боем, знаменами и ключами на бархатной подушке. Ничего подобного, конечно, не было и в помине, но ни малейшего сопротивления инсургентам, занимавшим все ключевые посты в старинной фортеции, столетия назад потерявшей свое стратегическое значение, не чинилось, даже наоборот… Будь у новых хозяев крепости какой-нибудь собственный флаг, сдавшиеся тут же подняли бы его на флагштоке, но, увы, о подобных мелочах никто из них не позаботился…

Увидев перед собой покрытого пылью и изрядно уставшего князя Бежецкого, который, как он лично на всякий случай убедился, в данный момент преспокойнейшим образом делил камеру в Алексеевском равелине с бывшим своим начальником по жандармскому корпусу генералом Корбут-Каменецким и полковником той же службы Ацибашевым, барон испытал настоящий шок. Он-то, как и большинство в Санкт-Петербурге, благодаря назойливым телесообщениям был уверен, что именем героя всех столичных пересудов и сплетен, не только потрясшего всех своим отказом от европейской короны, пусть и небольшой, но и столкнувшего с пьедестала всесильного светлейшего, что снискало ему славу рыцаря без страха и упрека и истинного патриота, прикрывается какой-нибудь удачливый авантюрист, решивший перекроить судьбы Империи на манер века Просвещения, но узреть чудесным образом раздвоившийся оригинал он никак не ожидал… Это оказалось слишком сильным потрясением для сухого и взвешенного немецкого рассудка!

– Да, конечно, конечно, Леопольд Антонович, – милостиво отпустил выглядевшего совершенно выбитым из колеи немца восвояси «единый в двух лицах» Бежецкий: он-то точно знал, что именно так смутило коменданта Петропавловки. – Отдохните немного, приведите себя в порядок… Я думаю, государыня и его величество, когда поправится, естественно, достойно отметят ваши заслуги перед Отечеством…

Еще через несколько минут Александр уже стоял перед окованной клепаным железом дверью, ведущей в нужную ему камеру. Вздохнув, он вынул из кармана черную шапочку-маску, которая, как оказалось, была в ходу у спецназовцев и этого мира, и натянул ее на голову, тут же превратившись в безликий манекен.

– Побудьте пока здесь, – больше попросил, чем приказал он своим спутникам с Петенькой Трубецким, гордым оказанной ему честью, во главе. – Я войду один…

Через пару секунд, аккуратно притворив за собой дверь, свое узилище покинули генерал Корбут-Каменецкий с полковником Арцибашевым, ничего не понимающие и даже несколько недовольные, так как неожиданный визит неизвестного вояки в черной маске и с очень знакомым голосом и последовавшая «амнистия» оторвали их от увлекательнейшей партии в вист…

Оставшись наедине со своим «альтер эго», [80] Александр открыл лицо и, расстегнув тугую портупею, устало присел на освободившуюся койку:

– Ну, здравствуй, брат-близнец… Давненько не виделись…

– Значит, опять ты разгреб за меня все авгиевы конюшни, брат? – Слушавший рассказ Александра шагая из угла в угол помещения, Бежецкий остановился в центре камеры и покачивался с каблука на носок. – А теперь, значит, принес мне победу на блюдечке… На, дескать, братик, подарочек: бери и пользуйся, как захочешь… Хочешь, скушай или на стенку повесь в рамочке, а хочешь – в сортир выброси… Так, что ли?

– Не совсем… – замялся Александр. – Но…

– Но в общих чертах… – подхватил Бежецкий.

Оба замолчали, пристально изучая друг друга, опять поддавшись странному чувству, словно каждый из них сидел перед зеркалом. Был, знаете ли, некогда в комедийном кинематографе такой трюк: два похожих человека, стоя перед пустой рамой, изображали, будто смотрятся в зеркало, уморительно копируя ужимки и гримасы своего визави… Хотя двум очень похожим мужчинам сейчас было не до паясничанья…

– А ты постарел, – нарушил молчание тот, который был одет в распахнутый парадный мундир уланского полковника. – Морщин добавилось, седины. Нелегко пришлось?

– Да и ты не помолодел, – парировал второй, в испачканном пылью, копотью и кровью камуфляже. – Гошка-то как, Елена?..

– Да ничего, в порядке. Один подрастает, другая – цветет. Оба в Германии, письмо вот получил перед самой… самым…

Со стороны могло показаться, что беседуют двое добрых знакомых, встретившихся после долгой разлуки и теперь медленно и терпеливо притирающихся друг к другу, отвыкнув за это время от общения. Тишина изолированной от внешней среды камеры только способствовала неспешной беседе…