В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (книги полностью бесплатно TXT) 📗

Раз были печи, были и специалисты по их постройке. Я встретился с самым «титулованным» из них. Но даже для него дело оказалось во многом новым.

Во-первых, мои хлебопекарные печи должны были быть достаточно массивными, чтобы сохранять тепло в течение длительного времени. Одновременно это означало и то, что у таких печей должен был быть фундамент и его нужно будет делать из камня. Сами же печи нужно было строить из глины. Чтобы с печами было удобно работать, они должна располагаться на пьедесталах, т. е. возвышениях над полом, которые лучше всего возводить в форме буквы «Н».

Во-вторых, нам следовало определиться с размерами самой печи (оказавшимися для моего печника необычными), объемом горнила, т. е. собственно топки печи, которая одновременно является и хлебной камерой. Так, размер пода (низа топки печи) должен был быть достаточным, чтобы поставить на него 50–70 форм для хлеба. Важно было обсудить и структуру свода — верхней и наиболее ответственной части горнила. И дело не только в том, что свод нередко раскаляется и поэтому подвержен выщерблению. Поверх свода нужно уложить материал, принимающий и запасающий тепло, т. е. обладающий высокой, как говорили в далеком сегодня для меня мире, теплоемкостью. В крайнем случае, это должна быть песчаная засыпка, которая обязательно должна быть послойно залита глиняным раствором, поверх которой укладывается дополнительный утеплитель в виде слоя из опилок и глины. Только при таких условиях процесс выпечки хлеба не будет занимать более 20–30 минут, а готовить в протопленной печи можно будет в течении нескольких часов.

Кроме того, нам важно было оговорить всякие мелочи, типа размера арки загрузочного отверстия (устья печи), установки щитка, т. е. элемента печи, защищающего помещение от задымления, размеры площадок перед устьем, на которые устанавливаются хлебные формы или иная посуда, только что извлечённые из горнила или помещаемые туда (шесток), материала для топочных заслонок и т. д. Наконец, нам нужно было оговорить, как выложить дымовые трубы.

Я опасался, что разговор пройдет в духе «Ленин и печник», но произошло все довольно обыденно. Печник мой оказался довольно молодым парнем, но смышленым, все схватывающим на лету, поэтому уже через полтора часа все вопросы оказались решенными. Я дал приказ о выделении ему нужного количества людей и уже на следующий день работа закипела. Как бы в помощь ему, а, если честно сказать, то для надзора, я выделил Якова, который все больше и больше превращался в моего личного инженера (с соответствующей зарплатой). А тут и жернова подвези. В общем, через 10 дней мы уже осуществили пробный прогрев новых печей, а через две недели производство хлеба заработало в полном объеме.

Глава 6. Важные встречи

Эти встречи, о которых я сейчас расскажу, имели для моего путешествия в ХIII век особое значение, поэтому я на них остановлюсь подробнее.

Вначале о встрече с новгородскими князем и посадником.

В Средневековом Новгороде в то время княжил Александр Ярославич, тот самый, что потом получил прозвание Невский. Я еще дома посмотрел, что родился он 13 мая 1221 г. в Переславле-Залесском, так что на момент нашей встречи было ему еще 16 лет. Формально его княжение началось в 1230 году, но фактически вместо него князем долгое время оставался его отец — Ярослав Всеволодович. Однако в 1236 году Ярослав Всеволодович стал киевским князем и союз Новгорода с ним утратил первоначальный смысл. От этого года (по летоисчислению ХХI века) и следует вести счет годам княжения Александра Ярославича. Для меня важно было одно, как непосредственный правитель он на момент нашей с ним встречи состоялся совсем недавно.

Молодой князь капризным новгородцам пришелся по душе. Сдержан в суждениях, обходителен, но, когда надо — суров. Не нарушает древних обычаев, вечевые решения неукоснительно выполняет, в меру набожен и строго соблюдает церковные обряды. Правда, на городское вече князь редко выбирается сам, но тогда уважительно отправляет на него своего «тысяцкого». Дружину он содержит в порядке, в пьянстве или паскудстве каком не замечен. Чего ж еще?

Размещался князь со своей дружиной (как и все приглашаемые в последние десятилетия Новгородом на правление князья) не в самом Новгороде, а за его пределами, в двух верстах от городской стены в древнем Городище. Дело в том, что горожане опасались того, что в возможных конфликтах с приглашенным князем тот может попытаться использовать в качестве «аргумента» свою военную силу. Поэтому и поселили его в пригороде, и дружина его была невелика. Так, Александру разрешалось привести с собой всего 300 воинов, по крайней мере именно столько их было взято Новгородом на полное «кормление».

Распорядок жизни князя ни для кого в Новгороде секретом не был. Вставал он, как и многие в те времена, довольно рано, до восхода солнца. С самого утра — встреча с управляющим по княжескому двору и осмотр боевых коней (о них он заботился особо). После завтрака приезжал посадник (неизменный Степан Твердиславич) с которым Александр Ярославич вплоть до обеда и решал спорные вопросы как бояр, так и горожан, а иногда и смердов. Таким образом, первая половина дня уходила на разрешение вопросов новгородских. После обеда князь занимался рассмотрением собственных хозяйственных дел, проводил смотр дружинников и руководил воинскими тренировками. Иногда он выезжал на охоту или рыбалку, но установленные для него правила охоты и рыболовства соблюдал. Если было ему определено охотиться не далее 60 верст вокруг Новгорода (и только на третью зиму иметь право отъезжать на охоту за диким зверем в окрестности города Руссы), то он так и делал.

В общении с князем существовал определенный этикет. Здороваясь с ним, кланялись низким (до земли) поклоном. Это был «большой обычай» (при «малом обычае» кланялись в пояс друзьям или родственникам). «Большой обычай» демонстрировал смирение и содержал элемент беззащитности, ведь склонившийся в таком поклоне человек не видит стоящего перед ним и его действий. При любом поклоне рука прижималась к сердцу, что означало чистоту намерений и сердечность, а потом опускалась к земле. Вообще движение от сердца к земле считалось чисто славянским, а жест от сердца к солнцу — инородным.

Здоровались славяне и за руку (но не с князем, конечно). В этом случае первым протягивал руку старший, который как бы приглашал тем самым младшего в свой круг. При этом кисть должна быть обнажённой. Иногда касания происходили не кистями рук, а окончанием предплечий (так часто приветствовали друг друга воины, чтобы убедиться, что у встречного человека нет оружия в рукаве и показать свою безоружность).

Аудиенция была мне назначена, в порядке исключения, на начало второй половины дня. И лишних глаз нет, и хозяева уже отобедали. Правда, по русскому обычаю после обеда полагалось вздремнуть, но видимо решили со мной встретиться вместо сна. Честно скажу, это решение для меня было не самым лучшим, ведь сбой в устоявшемся распорядке мог вызвать раздражение у собеседников, но решал не я. А может все дело в том, что от этой встречи много зависело, и я немного нервничал.

Но побаивался я напрасно. Формальная часть прошла как-то буднично. После обязательного приветствия и вручения «гостинцев», князь доброжелательно предложил мне (большая и неожиданная честь) сесть на скамью, мол, в ногах правды нет, а разговор предстоит долгий и атмосфера сразу стала деловой, что меня вполне устраивало. Подарки мои явно понравились. У посадника — Степана Твердиславича — даже лицо раскраснелось. Да и князь, сразу видно, тоже был доволен, но похоже больше даже не своему подарку рад, сколько дару для своей матери, княгини Феодосии. Что ж сказать, хороши подарки, да и, по тем временам, цены не малой.