Гимн Лейбовичу - Миллер-младший Уолтер Майкл (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

– Бланк формы «критическая доза». Вот он. Прочтите его. Он сообщает человеку, что тот болен, сильно болен. А вот… вот вам и зеленая карточка. Она говорит ему, что с ним все в порядке, и ему нечего беспокоиться. Посмотрите внимательно на красную карточку! «Оценка облучения в радиационных единицах». «Состав крови». «Анализ мочи». С одной стороны она такая же, как и зеленая. С другой стороны зеленая карточка пустая, но взгляните на другую сторону красной карточки. Здесь четко напечатаны выдержки из гражданского закона 10-Вэ-Эр-3Е. Они должны быть здесь – так требует закон. Человек должен прочитать эти выдержки, ему должны быть разъяснены его права. Что он вынесет из этого – его личное дело. А теперь, если вы предпочитаете, чтобы мы расположили наши передвижные установки ниже по шоссе, мы можем…

– Вы только прочитаете ему это, и все? Ничего больше?

Доктор помешкал.

– Я, конечно, должен буду объяснить ему, если он чего-то не поймет. – Он снова помолчал, сдерживая раздражение. – Господи боже, святой отец, если уж вы говорите человеку, что он безнадежен, что вы еще можете ему сказать? Прочитать несколько параграфов закона, показать ему на дверь и сказать: «Следующий, пожалуйста»? Или: «Вы отправляетесь умирать, так что доброго вам пути»? Конечно, вы не станете ему говорить ни этого, ни чего-нибудь еще, если у вас есть хоть какое-то чувство гуманности!

– Это я понимаю. Но я хочу знать кое-что еще. Советуете ли вы, как врач, безнадежным идти в «лагерь милосердия?»

– Я… – Врач остановился и закрыл глаза. Он опустил голову и слегка вздрогнул. – Конечно, советую, – сказал он наконец. – Если бы вы видели то, что видел я, вы бы делали то же самое. Естественно, я советую.

– Здесь этого делать вы не будете.

– Тогда мы… – Доктор подавил вспышку раздражения. Он начал было надевать шляпу, но потом остановился, бросил шляпу в кресло, шагнул к окну и с мрачным видом посмотрел сначала вниз, на внутренний двор, а потом вверх, на шоссе.

– Я вижу придорожный парк, – показал он пальцем. – Мы можем развернуть наши установки и там. Но это в двух милях отсюда. Большинство из них должны будут еще дойти туда. Взгляните на них – они больны, ранены, испуганы. Среди них есть дети – усталые, увечные и несчастные. И вы хотите заставить эту толпу отправиться вниз по шоссе, сидеть в пыли под солнцем и…

– Я не хочу заставить их сделать это, – сказал аббат. – Послушайте, вы сказали, что некий закон человеческий обязывает вас прочитать и объяснить вот это в случае облучения критической дозой. Я не имею возражений против этого по сути. Воздайте кесарю полной мерой, если этого требует от вас закон. Вы должны лишь понять, что я подчиняюсь другому закону и, следуя ему, не могу вам позволить здесь, под моим покровительством, предлагать кому бы то ни было сделать то, что церковь считает злом.

– О, я это вполне понимаю.

– Очень хорошо. Вы должны дать мне одно обещание, и тогда можете пользоваться нашим внутренним двором.

– Какое обещание?

– Что вы не будете никому советовать идти в «лагерь милосердия». Ограничьтесь диагнозом. Если вы обнаружите безнадежные случаи, скажите им то, что закон заставляет вас сказать, утешайте их, как хотите, но не говорите им, чтобы они отправлялись убивать себя.

Доктор заколебался.

– Я думаю, было бы правильно дать такое обещание лишь в отношении пациентов, исповедующих вашу веру.

Аббат Зерчи опустил глаза.

– Мне очень жаль, – сказал он наконец, – но этого недостаточно.

– Почему? Другие не связывают себя вашими принципами. Если человек не исповедует вашу религию, почему вы не разрешаете ему… – Он сердито замолчал.

– Вы хотите, чтобы я объяснил вам?

– Да.

– Если человек не верит, будто нечто является верным, и действует в соответствии со своим невежеством, то он не совершает греха, ибо его естественного разума недостаточно, чтобы подсказать ему, что это неверно. Но если невежество может извинить человека, оно не извиняет действия, которое неверно само по себе. Если же я разрешу действие только потому, что человек не ведает об ошибке, то я совершу грех, ибо я-то знаю, что это ошибка. Все это мучительно просто.

– Послушайте, святой отец. Они сидят там и смотрят на вас. Некоторые стонут. Некоторые плачут. Некоторые только пришли. И все они говорят: «Доктор, что мне делать?» И что я могу предложить им в ответ? Ничего не сказать? Или сказать: «Вы умрете, вот и все»? Что бы вы сказали?

– «Молитесь».

– Да, вы бы сказали именно так. Послушайте, боль – это единственное зло, которое я знаю. Это единственное, с чем я могу бороться.

– Тогда да поможет вам бог.

– Антибиотики помогают мне куда больше.

Аббат Зерчи поискал резкий ответ, нашел его, но поспешно проглотил. Он отыскал чистый клочок бумаги, ручку и толкнул их по столу.

– Только напишите: «Я не буду предлагать эвтаназию ни одному пациенту, пока нахожусь в аббатстве», и подпишите это. Тогда вы сможете использовать наш внутренний двор.

– А если я откажусь?

– Тогда им придется тащиться еще две мили по шоссе.

– Без всякого сострадания…

– Совсем наоборот. Я даю вам возможность делать ваше дело в соответствии с законом, который признаете вы, не переступая в то же время закона, который признаю я. Будут они тащиться по шоссе или нет – зависит от вас.

Доктор уставился на чистый лист.

– Что вам даст, если я напишу это на бумаге?

– Я предпочитаю такой способ.

Доктор молча взял ручку и написал. Он посмотрел на написанное, затем поставил под ним свою подпись и выпрямился.

– Хорошо, вот вам обещание. Вы думаете это лучше, чем мое слово?

– Нет. Не обязательно. – Аббат свернул записку и сунул в рукав рясы. – Но это находится у меня, и вы знаете об этом, а я могу время от времени смотреть на это, вот и все. Кстати, вы держите свои обещания, доктор Корс?

Врач некоторое время разглядывал его.

– Держу, – пробормотал он, повернулся на каблуках и, гордо ступая, вышел вон.

– Брат Пат! – негромко позвал аббат Зерчи. – Брат Пат, вы здесь?

Секретарь подошел и остановился в дверях.

– Да, преподобный отец?

– Вы слышали?

– Кое-что. Дверь была открыта, и я ничего не мог поделать со своими ушами. Вы не включили глушители…

– Вы слышали, как он сказал: «Боль – единственное зло, которое я знаю»? Вы слышали это?

– Да.

– Господи, как после всего, что было, эта ересь снова вернулась в мир? Дьявол лишен фантазии. «Змей соблазнил меня, и я съела». Брат Пат, уходите лучше отсюда, а то я начну буянить.

– Домине, я…

– Что там у вас еще? Что это, письмо? Хорошо, давайте его сюда.

Монах подал ему письмо и вышел. Аббат бросил его на стол и снова посмотрел на поручительство доктора. Наверное, оно ничего не стоит. Но все-таки доктор был честен. И он предан своему делу. Он должен был быть преданным своей работе за те деньги, которые ему платит Зеленая Звезда. Он выглядел невыспавшимся и утомленным. Наверное, с тех пор, как по городу был нанесен удар, он живет на бензедрине и пирожках. Видя всюду страдание и ненавидя его, он искренне жаждет что-то сделать с этим. Искренне – в этом-то весь ужас происходящего. На расстоянии противники казались аббату извергами, но вблизи они демонстрировали искренность не меньшую, чем его собственная. Наверное, Сатана был самым искренним из всех.

Он распечатал письмо и прочел его. В письме ему сообщалось о том, что брат Джошуа и другие отбыли из Нового Рима к известному месту на востоке. В письме ему также сообщалось, что информация о «Quo peregrinatur» просочилась в Службу Внутренней Безопасности, которая послала своих представителей в Ватикан, чтобы выяснить, насколько обоснованы слухи о несанкционированном старте звездолета… Очевидно, звездолет все еще на Земле.

Они довольно быстро разузнали о «Quo peregrinatur», но, благодарение небесам, слишком поздно поняли, о чем идет речь. «Что же дальше?» – подумал Зерчи.

Правовая ситуация была запутанной. Закон запрещал старт звездолета без разрешения Комиссии. Такое одобрение было бы трудно получить, и вопрос решался бы очень медленно. Зерчи был уверен, что Служба Безопасности и Комиссия посчитают, что церковь нарушает закон. Но между церковью и государством уже полтора столетия существовало соглашение, которое недвусмысленно освобождало церковь от испрашивания подобных разрешений и гарантировало ей право посылать миссии «на любые космические установки или планетарные аванпосты, которые не были объявлены вышеуказанной Комиссией экологически непригодными или закрытыми для неупорядоченной инициативы». Во время заключения соглашения все установки в солнечной системе были «экологически непригодными» или «закрытыми», но дальше в соглашении утверждалось право церкви на «собственные космические корабли и ничем не ограничиваемые полеты к открытым установкам и аванпостам». Соглашение было очень старым. Оно было подписано в те дни, когда звездолетные двигатели Беркстрана были только мечтой. Тогда думали, что межзвездные полеты откроют вселенную для неограниченного потока народонаселения.