Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Чью?
– Ну, – махнул рукой Алги-мурза. – Ну, крепость там русская в Диком поле стоит. Ее приказал разрушить. И великан ушел. А русский пообещал такими великанами порушить русские города и Засечную черту.
Татарин столкнулся глазами с недоверчивым взглядом османского чиновника и опять упал на колени:
– Я не безумен, клянусь! Я мчался два дня и всю ночь без отдыха, чтобы доставить эту весть. Я загнал трех коней!
Несколько томительных для степняка минут Кароки-мурза думал. Потом вытащил из складок широкого кушака небольшой кошель, кинул его вассалу:
– Купишь себе новых лошадей.
Потом вышел на балкон:
– Фейха, где ты? Отведи гостя в левую комнату, пришли к нему курносую Сахибжамал. Пусть накормит досыта, отдохнуть после долгого пути поможет. А привратника сегодня не кормить!
– Сахибжамал хворает, мой господин.
– Ну, тогда реши чего-нибудь сама, – отмахнулся Кароки-мурза и вернулся в прохладу любимой комнаты. Оставшись один, он опять потянулся к чашечке с остывшим крепчайшим кофе, сделал маленький глоток.
Крупноглазую и широкобедрую персиянку Фейху он купил пять лет назад только с одной вполне понятной целью. Однако, умело услаждая его в постели, она еще и заботливо ухаживала за утомленным службой господином. Потом он позволил ей ухаживать за собой днем. Потом она стала следить за тем, чтобы другие невольники хорошо ухаживали за господином и во дворце всегда имелось все необходимое мурзе и любимое им. Потом он стал доверять ей кошелек с золотом, чтобы она сама покупала необходимое по мере надобности. Потом однажды послал в Кафу с распиской получить с тамошнего купца старый долг.
Фейха не сбежала. Умная девочка сообразила, что лучше быть сытой и ухоженной рабыней в доме османского чиновника, чем полноправной женой в нищей мазанке какого-нибудь сгорбленного дехканина. И тогда он просто отдал ей ключи от своей комнаты с казной, позволив заниматься всем хозяйством дворца в Балык-Кае.
Хотя Кароки-мурзу по-прежнему привлекали ее пышные формы, теперь он начинал подумывать о другом – а не женить ли на ней кого-нибудь из других, не менее ценных и нужных невольников? Тогда и она, и ее муж окажутся накрепко привязаны к своему господину, а у него исчезнут последние сомнения в их преданности.
Или не на невольнике.
Дважды отправляя в Стамбул письма об удачных набегах, он уже начинал подумывать о том, как покрепче прибрать к рукам толкового русского. Водить дикие татарские орды в набеги и добиваться успеха – такое получается далеко не у каждого. И чем больше побед окажется на счету Магистра, переименованного ногайцами в Менги-нукера, тем меньше он станет зависеть от его рекомендательных писем и покровительства. Пора прихватить к себе нового боевого мурзу еще какой-нибудь ниточкой. Пригласить к себе и позволить лучше познакомиться с Фейхой? Подарить землю в своих наследственных владениях? Приказать крымскому хану придумать для него какой-нибудь пышный пост?
Кароки-мурза потянулся за кофе, сделал еще глоток.
Нет, так просто этого не решить. Нужно увидеть его, присмотреться ближе, нащупать слабые места. И потом… Что там рассказывал татарин о его новой задумке?
Хозяин дома поднялся, прошел по балкону, толкнул дверь левой комнаты. Алги-мурза, уже раздевшийся по пояс, жадно раздирал на куски жареную курицу, а сбоку к нему ластилась такая же полуобнаженная Ядвига.
– Повтори, что ты сказал?
– Русский создал глиняного человека. – Татарин проглотил непрожеванный кусок и продолжил: – Огромного человека, выше вашего дома. Он уже приказал ему разрушить одну крепость. А во время следующего набега обещал создать еще несколько, которые станут сносить стены и московитские засеки. Вы можете посадить меня на кол, господин, но это так.
Мурза молча закрыл дверь, повернулся во двор.
Да, воистину. В такое трудно поверить. Не удивительно, что он даже не понял сказанного с первого раза. Глиняные воины! Огромные, как его дворец! Но если это так… Если это так, то русскому не понадобится десяти лет, чтобы уничтожить Московию! Он сможет сделать это ближайшим же летом! Поломает стены, снесет крепости, отдаст татарским сотням русские города, поставит царя Ивана на колени и заставит целовать подошвы своих ног!
– О, великий и всемогущий Аллах, всемилостивейший и справедливейший! – прижал руки к лицу султанский наместник.
Если так оно и есть, то этого не должны сделать безродный Девлет и приблудный русский! Он, именно он, Кароки-мурза должен оказаться среди победителей! Пусть не командовать, пусть просто быть рядом – но он обязан быть там ! И первым сообщить великому султану о новой великой победе османского оружия. Победе своей , одного из Гиреев и… Ну, а русского можно не упоминать. Или так, мимоходом. Дескать, есть и такой командир.
Кароки-мурза, забыв про одышку, забегал по балкону вперед-назад. Да, он дважды писал султану о набегах Девлета и своем старании направить его стопы в нужном направлении. Письма, заставившие Гирея поставить русского калги-султаном, писал тоже он. Да, все подготовлено, все предусмотрено. Теперь никто не посмеет сказать, что он пытается вознестись на чужой победе. Победу долго и тщательно готовил именно он, Кароки-мурза. И именно он, а не один из занюханных Гиреев, станет будущим летом первым наместником Московии!
– Алги! – Он снова толкнул дверь. Татарин испуганно отпрыгнул от невольницы и вперился в мурзу осоловелым взглядом. – Завтра отправишься к себе в кочевье. Поднимешь на коней две сотни… Нет, три сотни нукеров, и вернешься в ставку Гирея. Будешь охранять русского.
«Вот так! – захлопнул дверь хозяин дома. – Русский должен постоянно помнить, кто его покровитель и кто вознес его на такую высоту. Нужно послать письма остальным своим мурзам. Пусть собирают нукеров, ведут туда же. Я лично явлюсь к Девлету, чтобы принять участие в великом походе на Московию. И не просто поеду рядом, а поведу отряд в три-четыре тысячи сабель. Пусть тогда хоть кто-то посмеет усомниться в моем участии в победе или противоречить приказам! Я – наместник султана. За моей спиной будет могущество всей Оттоманской империи, а в руках – достаточная сила, чтобы это могущество доказать!».
