Варяжский десант - Горюнов Андрей (читать книги онлайн без .txt) 📗
– Воображение, девочка, – ответил Бард, сочно целуя ее в щеку. – Фантазия поэта! И тебя тоже! – Бард чмокнул Кумочку. – Чтобы мне, бедному певцу, от Капочки одной не окриветь… Вставай, Торхадд! Выпьем! Как там у вас, у валькирий? Выпьем за варяга, парня разбитного… Торхадд Мельдун! Сын Вулкана!
– А ты знаешь… – Сбросив с плеча руку Барда, Капочка нагнулась к сидящему старику и осторожно приложила руку к его шее, щупая артерию, а затем решительно приподняла старику веко и тут же отпустила. – Умер твой дедушка…
Особо сильный накат приподнял и накренил бак ладьи, и тут же, словно подтверждая слова Капочки, старый шкипер завалился набок, неестественно вывернув руку.
– Торхадд! – Бард схватил старика за запястье и тут же отпустил – ледяное. Он даже успел уже остыть. – Пойдемте, девочки. Сейчас мы его похороним по-царски!
– Корзинку возьми.
– Нет-нет, пусть остается!
Спрыгнув на гальку, Бард оглядел посадку на гальку ахтерштевня. Еще полчаса назад ему одному было бы не под силу отправить корабль в плавание. Но их уже было трое, и прилив как раз подогнал дополнительную «помощь», подняв уровень воды вдоль побережья на локоть с небольшим.
Помогло, конечно, и то, что ладья Сигурда была единственным не зачаленным как следует кораблем.
– А ну, навалимся, девочки!
– А вот не идет… Взяли! – скомандовала Капочка.
– А вот, дубинушка, ухнем! – подхватила Кумочка.
Очень длинная волна, внезапно прикатившая со стороны тьмы, пришедшей, как уже говорилось, со Средиземного моря, вдруг захлестнула всех троих выше колен и, убегая назад, властно поволокла на себе ладью…
– У нас так хоронят только вождей и конунгов, – пояснил Бард. – Тело вместе с его добром кладут на корабль, а потом сжигают или хоронят. Тогда корабль вместе с покойным отправится прямо в Асгард, обитель богов. Сжечь, закопать Сигурд не даст… – Бард опасливо оглянулся в сторону пирующих на Оленьем Холме. – Пускай плывет. В Асгард!
Сигурд не заметил исчезновения корабля: его крепко взяла в оборот Ивона Стефановна Прибамбацкая, сманив к своему костру сразу после того, как Хросскель Годинович слинял, не вынеся даже не столько различия в их политических взглядах, сколько саму манеру Прибамбацкой заменять простую и приятную жизнь дебатами на политические темы.
Годинович был жизнелюб и, конечно, знал, чем можно занять рот этой почтенной дамы, чтобы прервать на время ее пространные рассуждения о каком-то неизвестном ему вожде всех времен и народов. Однако, будучи прагматиком, он с отчетливостью осознавал, что, получив после блаженных минут тишины свежую порцию политических тезисов, Ивона Стефановна вновь начнет сначала изрыгать, а затем защищать на новом уровне вдохновения, воодушевленно, со спермой у рта, и он, Хросскель Годинович, может не выдержать, не перенести, а, сложив весла судьбы, отлететь навсегда душою и телом в Валгаллу.
Поэтому, отпросившись в сторонку пописать, Годинович бесхитростно смылся на другой край Оленьего Холма.
Иное дело – ярл Сигурд. Он относился к распространенному типу мужчин, любящих слушать о ладных хозяйствах и крепких хозяевах.
Как лучше построить мощное укрепление? Как организовать приказом сверху жизнь поселения у подножия жилья Повелителя? Как часто следует сечь недовольных? Надо ли выкалывать строптивым сразу оба глаза или лучше по одному, назначая испытательный срок и только затем, выразив сожаление о постигшей при испытании неудаче, лишать упрямца и второго глаза? Как подпереть, чем укрепить вертикаль власти? Из какого камня лучше сложить очаг? Чем утоптать своенравное население и вассалов, придав им четкую слоистость? В какое время года лучше рубить головы – ранней весной, при бескормице, или поздней осенью, когда урожай собран, а основной ход на нерест всех лососевых завершился? Чем гнев Владыки полезен кэрлам? Как из чувства личной ответственности свободных простолюдинов извлечь заметную прибыль для себя и для края? До каких пределов полезна трэлам вера в богов?
Сигурду и в голову бы не взбрело прервать чем бы то ни было поток словоизлияний Ивоны Стефановны Прибамбацкой!
Дрожь наслаждения охватывала тело Сигурда после каждой ее тирады о Хозяине и его Хозяйстве. Конечно, подсознательно Сигурд отождествлял себя с ним, с бессмертным другом и вождем всего сущего. С Хозяином.
Поэтому он не заметил, как за спиной ушел его единственный корабль.
Вместе с оружием, утварью, скарбом.
Все, что имел он, – уплыло.
Потерю ладьи не заметили и остальные.
Внимание всех привлекли неожиданно появившиеся на Оленьем Холме две фигуры: девочка лет восьми и старик – ее, видно, дедушка – лет семидесяти с гаком.
Оба были одеты в кожаные накидки, украшенные кисточками разноцветной шерсти.
На шее девочки висели восемь ниток глиняных бус: в каждый глиняный шарик была вставлена крошечная голубая искорка бирюзы, обкатанная прибоем.
На голове у дедушки было шестнадцать перьев, пять из которых давно было пора заменить по причине ветхости и облезлости. Однако каждое перо было слегка подкрашено и явно с некоторым смыслом хитро местами пощипано – что-то это значит, поняли все.
Старик держал на согнутых руках небольшую оленью шкуру, на которой стоял довольно увесистый туесок – литров на пять.
Тишина, начавшая распространяться волной от пришедших, наконец охватила весь холм.
Дождавшись тишины, посланцы местного племени, кивнув друг другу, громко и слаженно запели приветственный гимн, явно вызвавший накладки у лингвистических маяков-переводчиков, затруднившихся в масштабе реального времени разобраться подыскать точные синонимы в староваряжском и русском. Однако общий смысл приветствия был вполне ясен:
Спев, старик даже прослезился от нахлынувшего на него чувства. Перенеся туесок на оленьей шкуре на правую руку, старик высвободил левую и смахнул с глаз непрошеные слезы…
– Да вы садитесь! Что вы встали-то?! – засуетились вокруг гостей-парламентеров девицы. – В ногах правды нет!
– В жопе нет ее тоже, – пошутил старец, садясь на предложенный пластиковый табурет и протягивая девицам туесок вместе со шкурой.
Девочка испуганно-восторженно оглянулась на дедушку и звонко засмеялась – как колокольчик.
– А ты вот сюда садись, рядом с дедушкой. Что это вы принесли?
Одна из девушек заглянула в туесок и, увидав в нем «лакомство», именно то, которым положено встречать знатных, богатых, ни в чем не нуждающихся гостей, – сырые оленьи мозги, плавающие в свежей оленьей крови, даже отшатнулась от неожиданности:
– Ну и гадость! Я-то думала – ягоды… Аня, чуть в сторону подайся… Ага!
Широкий взмах – и мозги вместе с кровью полетели в темноту… Через секунду вслед за ними полетел и туесок.
– Оленья шерсть… Не дубленая… Лезет клочьями…
Кусок оленьей шерсти полетел вдогонку мозгам и крови.
Одновременно с этим перед посланцами, онемевшими от такого обращения с их Дарами, выросла груда самых разнообразных угощений.
– Что ж ты такая худенькая-то?
– Дедушка, поди, не кормит?
– Девочки, да они ж пещерные. Они, кроме елочных корней и лягушачьих хвостов, ничего не видали-то из еды. С чего тут разнесет? С такой-то диеты?
– Тетя правду говорит? Деточка, тебя как зовут?
– Ахсину-х.
– Небось ты и сладкого никогда в жизни не пробовала? На вот, попробуй для начала…
Одна из девиц сунула Ахсину-х в руки безе. Ахсину-х испуганно отдернула руки от этого странного двойного «гриба».
– А ты, дедушка, на-ка прими для разгона… Сто пятьдесят, с поправкой-то на возраст. Под осетринку-то… С лимончиком.
– Кость? – спросила Ахсину-х, когда запеченный взбитый белок безе хрустнул у нее на зубах.
