Покров над Троицей. "Аз воздам!" (СИ) - Васильев Сергей (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT, .FB2) 📗
В следующую минуту он широко раскрыл глаза от изумления, не узнав привычный вид монастыря. Вокруг не было ни знакомых крепостных стен, ни каменных палат, ни белокаменного Троицкого храма, касающегося неба своими золочёными куполами. Скромные срубы выстроились вдоль частокола высотой не более человеческого роста.
В целом организация обители была такая же: «отовсюду видимая, яко зерцало,» главная церковь монастыря, перед ней площадь, а кругом — четырехугольник келий. Но, Господи, как же скромно выглядел этот деревянный храм, подпираемый почерневшим бревенчатым срубом трапезной! Как непохож был Троицкий монастырь времен Сергия Радонежского и Дмитрия Донского на величественную обитель-крепость Смутного времени, где жил Ивашка!
У писаря кольнуло сердце от досады за столь скромный вид киновии, но разочарование быстро прошло; стремительно разворачивающийся вокруг него водоворот событий схватил его и потащил за собой, несмотря на ивашкины попытки остановиться и осмотреться. Пёстрая, словно ярмарочная, толпа, где смешались люди в крестьянских армяках и монашеских рясах, накатила сзади, как морская волна, потащила, толкаясь и гомоня, к церкви и пихнула в спину прямо к крыльцу, куда в это время вышли Великий князь и игумен Троицы.
Преподобного Сергия Ивашка узнал бы и с закрытыми глазами. Отличался Радонежский особой, мягкой поступью, еле слышным перекатом с пятки на носок — походкой человека, привыкшего много ходить пешком. (**) Дмитрий Донской, узнаваемый по богато вышитому поясу и ярко блестящим доспехам, вышагивал в сафьяновых сапогах твердо, словно заявлял каждым своим шагом право повелевать и приказывать. Белый, шитый золотом невесомый плащ, накинутый поверх зерцального доспеха, взлетал при движениях, медленно опадая за спиной. Чудилось, будто ангел-хранитель незримо следует за князем, овевая его, как опахалами, своими белоснежными крыльями.
Князь и игумен на ходу продолжали явно волнующий их обоих диалог, время от времени кидая быстрые взгляды в народ, собирающийся на монастырской площади.
— Не только ясы и хивинцы присоединились к Мамаю, — шептал игумен князю, склонившему голову почти к его губам, — буртасы, вытеснив мордву со средней Волги, тоже хотят расширить свои владения и прогнать русских с волжских берегов…
— Не то печаль, — отмахнувшись, перебил игумена Дмитрий, — их мы уже громили на Воже. Что слышно про Олега и Ягайло?
— Князья Рязанский и Литовский не придут на соединение с Мамаем…
— Крепко ли уверен, отче? — было заметно, что князь с трудом сдерживает волнение.
— Крепко, сын мой, — успокоил благоверного преподобный. — К Олегу с христианским увещеванием отъехал сам келарь, взяв с собой чернецкие полки Серпуховской и Стромынской обители…
— Самых головорезов, — хмыкнул князь…
— Побойся Бога, Дмитрий, — покачал головой игумен, — братия не станет проливать православную кровь. Токмо увещеванием одним надеется спасти от греха лютого рязанское воинство.
— Спаси их, Господи, от братоубийства, — перекрестился князь, — просвети их разум, здравы и благополучны возврати!
— Уж третий день, как полки стоят супротив друг друга. Ратники рязанские не желают идти на братьев по вере. Даже ближняя дружина Олега близка к бунту.
— Твои люди?
— Они есть везде, князь, где жива вера православная.
— И у Ольгерда?
— И у него тоже… — преподобный сделал паузу и впервые поднял глаза на князя. — Но за то, что тебе известно о всех делах Литвы, ты должен благодарить в первую очередь митрополита нашего Киприана. Это его молитвами Андрей и Дмитрий Ольгердовичи присягнули Москве и ведут под твою руку полки земель литовских из Стародуба, Полоцка и Трубчевска. Его стараниями в свите Ольгерда бродят невероятные сказания о твоём могуществе. Токмо поэтому, терзаем сомнениями, князь Литвы потерял много времени и не споспешествует Мамаю.
— Грешен, отче, — склонил голову Донской, — не послушал твоих увещеваний о пользе Киприана для княжества московского. Позволил гордыне глаза застить…(***)
— Бог простит, княже, — перекрестил Дмитрия Сергий, — не кручинься, не торопись и везде поспеешь. Вооружим ополчение великое, накормим, отдохнуть дадим. «Это твое промедление двойным послушанием обернется. Ибо не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через много лет, а для других теперь уже венцы плетутся».(****)
— Хватит ли наряду на всех? — забеспокоился Донской.
— Изрядно ты ратников собрал, князь, — одобрительно кивнул Радонежский, — но ничего, сдюжим. Два года двадцать обителей денно и нощно ладили мечи и зерцала, лучшие оружейники ковали проволоку и вили кольчуги — всех оденем и ещё останется.
— Ты будто всё заранее знал, — вздохнул князь. — Почему мне не поведал?
— Ты бы всё равно не поверил, — ответил игумен, — да и зная, многого не изменишь… Других не изменишь… Только себя…
— Хорошо всё же и других менять. Рать у нас собирается великая. Охотников тьма, токмо обученных мало. Опытных воев — капля в море. А как забоятся ополченцы перед сечей да побегут? Может, дашь, отче, богатырей полков твоих чернецких для укрепления духа воинства православного? Ибо все знают, что сведущи они, как один, в воинском деле и наряде.
Преподобный задумался, словно погрузился внутрь себя, окинул глазами плотно запруженную народом площадь и согласно кивнул.
— Будут тебе ратники умелые, господин мой. Кого ты в передовой полк определил?
— Коломенских, самых крепких поставлю.
— Чернецы Симоновской обители укрепят их, княже. Племянник и воспитанник мой Фёдор лично поведёт их (*****), — уточнил преподобный, — а охотники Пересвета и Осляби будут тебя беречь, ибо сам ты, господин наш, как хоругвь. Се ти мои оружницы и сторожа Троицкие…
— Стало быть, отче, ты обитель без охраны оставишь? Негоже так…
— Повернётся удача к Мамаю — никакая охрана не спасет Троицу, — печально улыбнулся игумен. — Но ты не сомневайся, князь! Нельзя тебе сомневаться! «Иди на поганых, призывая Бога, и Господь будет тебе помощником и заступником», — и тихо добавил: — Верь мне, Дмитрий! «Победишь супостатов своих, как подобает русскому витязю, государь наш».
* * *
(*) Стихирарь 1380 года. Рукописное издание. Библиотека Троицкого монастыря.
(**) Сергий Радонежский никогда не пользовался возком и не ездил верхом, несмотря на своё боярское происхождение. Даже в самые дальние путешествия всегда отправлялся пешком, удивляя вельмож и восхищая простой народ.
(***) Дмитрий Донской находился в конфликте с митрополитом Киприаном, потому что хотел сам ставить угодных ему епископов. Дело дошло до анафемы и приказа князя побить Киприана, если тот посмеет заявиться в Москву.
(****) Здесь и далее в кавычках — реальные слова Радонежского Донскому, приведенные агиографом Епифанием.
(*****) Племянник Сергия Фёдор, настоятель Симоновского монастыря, «с братьями» действительно бился на Куликовом поле — про это написано в летописях. Сколько всего чернецов сражалось в войске Дмитрия Донского, никто не подсчитывал.
Глава 4
Накануне
Три полных дня и две ночи ополчение, собранное московским князем Дмитрием Донским из тридцати русских городов, тянулось к Троицкой обители, приводило себя в порядок, разбирало запасы доспехов и оружия, накопленного для войска монастырскими мастеровыми. На просторном дворе сменяли друг друга пешцы московские и брянские, пронские и муромские, коломенские и залесские. Располагаясь на привал в киновии, они молились, причащались, одевались во всё чистое, оставляли самодельные войлочные крутины, самоструганные рогатины и прочее дреколье, получая взамен тщательно и качественно изготовленный воинский наряд с монастырским клеймом: для рядовых ратников — подбитые пенькой тегиляи, мисюрки, копья-сулицы, боевые топоры — клевцы и секиры, «ляцкие корды»; для десятников — колонтари, сфероконические шлемы-шишаки, похожие на церковные купола, да тяжёлые самострелы с «козьей ножкой». Сотники, самые опытные и обеспеченные, приходили оружные и доспешные, но они тоже вожделенно заглядывались на ладные юшманы монастырского изготовления, на иерихонские шеломы с медными назатыльниками, напоминающими по форме хвост рака, и на булатные клинки — штучные изделия, завораживающие своим внешним видом, напоминающим застывшую в металле змею, опасную и в то же время грациозную.(*)
