Докторица (СИ) - Гордон-Off Юлия (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Ну вот, снова съехала с темы, как Надюшка – Верочкина старшая дочка говорит. Вот в рамках этой программы и построили наш центр на берегу небольшого озера фактически в нетронутом лесу. А персонал расселили вокруг, вот так я оказалась домовладелицей, и теперь могу принимать сразу множество гостей, правда только в летнее время, зимний дом у меня небольшой, да и зачем мне много места, только лишнюю энергию на обогрев тратить… Здесь же вокруг Тейково разместилось ещё множество всяких организаций. Например, цех, в котором в пятидесятом, наконец, удалось запустить изготовление качественного шовного материала и атравматических игл, сначала был даже не цех, а участок экспериментального производства, теперь это даже не полноценный цех, а завод медицинских инструментов, который сотрудничает с немцами. Я как после войны прикипела к сначала трофейным Золингеновским инструментам, потом и просто поставкам от немцев. У немцев немного другая психология при производстве хирургических инструментов, у нас как-то больше любят делать ручки с кольцами для пальцев, но не всегда это диктуется необходимостью, и в этом случае немцы стараются сделать просто дугообразные рукоятки с саморасстёгивающимися замками на концах. У нашего инструмента традиционно все зажимы и держатели защёлкиваются на три щелчка до конца, а снять – это нужно ручки в стороны развести, чтобы застёжка из зацепа вышла. Золингеновские зажимы закрываются только на два щелчка, а на третьем щелчке происходит расстёгивание, это лучше увидеть, чем я на словах объяснять буду, я уже привыкла и мне кажется это очень удобным. И теперь наши иглы и инструменты с эмблемой голенастого журавлика знают уже наверно во всём мире. Журавлик – это под руку вспомнился мой Тотошка, вот и предложила, а производственникам понравилось, ведь они поначалу хотели что-нибудь брутальное и русское, но сами понимаете, медведя на упаковки игл лепить как-то не к месту. Зато теперь стало гораздо удобнее и проще работать, и времена, когда я со своими волосами изгалялась уже вспоминаются как нелепая шутка. Последние операции Маше я уже шила нашей ивановской атравматикой. И если вначале это были только шёлковые нити разной толщины, то вскоре наладили выпуск нитей из капрона и нейлона, которые можно выпускать не плетёными, а цельнолитыми мононитями с заданными характеристиками. А уж как ими удобно накладывать внутрикожный косметический шов, словами не описать…
К слову, про брутального русского медведя, мои аппараты в англоязычных странах называют аббревиатурой "СиэРБи", это от их английского "аппарат – Русский Медведь". Смех и грех ей-богу. Мне объяснили, что они мою фамилию перевели как "Луговой медведь", ничего не поняли, ведь такого медведя в систематике нет, и преобразовали в "Русского медведя". Они же самые умные, так и пошло. Не думаю, что не было тех, кто мог объяснить, но гонор-то не позволит свою тупость признать, вот и живёт название. Немцы вон перевели "ВОМОС" и не мучаются, а французы, нашу аббревиатуру даже переводить не стали, а используют не изменяя как имя собственное, но большими буквами, как и многие другие. Верочка меня даже подкалывала, когда узнала, что мне загранпаспорт для Англии теперь должны выдать на фамилию Вилд-Рашен-Бер, что доброй после такого я точно не буду…
Но вернусь к своей жизни. Если первые годы Машенька жила со мной и Мишкой, то перед свадьбой тихо переехала в комнату, а потом её мужу дали квартиру. Лёша, кстати, работает главным технологом на заводе, о котором я только, что рассказывала. А мне для бóльшего объёма контроля за Мишкой, после переселения Маши, пришлось серьёзно пересматривать свой рабочий график. Работа – это здорово, но приносить ей в жертву родного человека мне совсем не хотелось. Тем более, что послевоенное поколение к которому Мишку можно отнести, оказалось в промежутке между теми, кто родился в спокойных условиях уже после войны и теми, кто во время войны детьми испытали все тыловые и даже оккупационные прелести воюющей страны. У детей не бывает полутонов, и каким-то непонятным вывертом общественного сознания доблесть защитников Родины местами подменилась блатной романтикой. И вот от этого мне хотелось Мишку уберечь, а для этого нужно иметь с ним постоянный близкий контакт, а не эпизодические пароксизмы педагогического зуда. Таким очень часто грешат успешные на работе люди, а потом удивляются, почему же у них выросли такие бездари или моральные уроды. Вообще, мне очень нравится, что у нас с ним сложились отношения не мать-сын, а скорее дружеские сестра-брат, которые не уступят первым в теплоте и родственности. При этом для меня осталось большой непостижимой загадкой с чего и как, он, видя вокруг только мелкие прудики-озерца и несчастную речку Уводь, вдруг заболел морем. И если поначалу я думала, что это кратковременное увлечение, которое скоро пройдёт, то потом, когда у него вся комната оказалась заставлена моделями парусников и он может вдохновенно и легко объяснить разницу между использованием на фрегате лиселей и просто мощного парусного вооружения винджаммеров. Честно сказать, я испытала огорчение и недоумение, как-то я была уверена, что он пойдёт по моим стопам, ведь хирургия вполне мужское и серьёзное занятие, но вот так вышло…
Я с первого класса Мишкиной учёбы в школе завела правило, делить положенный мне трёхнедельный отпуск на три части по неделе и приурочивать их к школьным каникулам, кроме летних, месяц которых Мишка обычно проводил в пионерском лагере и на два месяца Маша его и Верочку увозила на Урал к своим родителям в деревню. Когда он учился в шестом классе на весенние каникулы, мы погрузились в нашего верного "Мурзика" и поехали в Ленинград. Правда я тогда немного схитрила, в это же время проводилась большая всесоюзная хирургическая конференция, куда меня пригласили, и я живьём посмотрела на плеяду матёрых генералов-хирургов-профессоров, которые с удовольствием и после войны продолжали носить свои широкие лампасы. Зубры-мастодонты хирургии, фамилии-то какие: Бурденко, Вишневский, Юдин, Филатов, Куприянов, Бакулев, Шамов, Мельников, Джанелидзе, Петровский, всех и не упомнить. Но про эту ставшую для меня эпохальной конференцию как-нибудь потом расскажу. А я после приезда поручила Мишку Панфилову и Митричу, которые его как на работу водили в Центральный военно-морской музей в здании Биржи на Стрелке. Пару раз побывали на «Авроре», облазили все причалы Кронштадтской базы, а в "Адмиральский коридор", что в училище имени Фрунзе, где висят портреты адмиралов, прославивших Морской корпус, мы ходили с ним вместе. Я правда ещё не потеряла надежды, что может удастся немного развернуть ребёнка, и он поступит в Академию Кирова на морской факультет, поэтому больше упирала на второй коридор, их ведь два от компасного зала с нактоузной катушкой на полу, на которую наступать не рекомендуется, в котором висели портреты не менее великих выпускников, но не ставших адмиралами, вроде того же Римского-Корсакова и Даля. Но на обратном пути окончательно поняла, что для медицины я сына потеряла окончательно. Ну а чем я думала, если Митрич затащил его даже в рубку "Октябрьской Революции"? Осталось только смириться, что рядом со мной бродит будущий Ушаков или Синявин…
Сразу вспомнилось… В высшем военно-морском командном училище имени Фрунзе был выпуск. Всё было, как всегда, как из года в год, как бы милиция и патрули комендатуры с этим ни боролись. Запущенную от моста лейтенанта Шмидта плавучую бутафорскую мину взорвали, на Крузенштерна тельняшку, сшитую из четырёх самого большого размера, натянули, а на торжественном прохождении с новенькими офицерскими погонами швырнули вверх горсти мелочи, чтобы к погону герб от монетки прилип. Раньше, когда на монетах и погонах были орлы, речь была про двуглавых птиц, теперь герб на погонах только у одного самого главного адмирала, ну, да и ладно, традиция-с, а на флоте это святое…
На торжественном построении на перекрытой набережной перед главным корпусом и памятником бывшему выпускнику и начальнику Императорского Морского корпуса ряды молодых лейтенантов флота в белых перчатках и с новенькими кортиками. И после торжественного прохождения под дождём монет строй бывших курсантов, наконец, распускают и они бегом бросаются к толпящейся группе зрителей из родных и любимых…
